Жозе Душ Сантуш - Последняя тайна

Гроссман, беспокоясь об авторитете силовых структур Израиля, не стал заниматься подобными глупостями, а Валентина и Томаш поучаствовали в эксперименте. Причем для Валентины он закончился негативно.

— Не получается! — пожаловалась она. — А как вы это делаете?

— Представьте себе — это врожденная способность, — объяснил профессор Хамманс. — Но если вы, — кивнул он головой итальянке, — забеременеете от этого кавалера, — тут он показал на португальца, — то все ваши детишки сумеют сделать этот нехитрый фокус-покус. Получается, что умение сворачивать язык в трубочку — доминантная характеристика.

Томаш и Валентина обменялись несколько сконфуженными взглядами.

— То же самое происходит и с цветом глаз. Карие — доминантные, голубые — рецессивные. Цветное видение — доминантное, бесцветное — рецессивное, — экспериментатор провел рукой по своей бородке. — Сделав это открытие, Мендель не стал останавливаться на достигнутом. Он решил скрестить между собой длинные (они же высокие) растения. Как вы думаете, что получилось?

Итальянка, старавшаяся преодолеть смущение после последних словесных опытов профессора из Франкфурта, откликнулась, не раздумывая.

— Высокие — доминантные, правда? Тогда новые тоже.

— Но не все, четверть растений оказались короткими. Выходит, в первом поколении высокие доминируют, а короткие полностью сходят на нет, но во втором они возвращаются. Мендель сделал вывод, что в растениях есть некий элемент, определяющий их размер, — ген.

— Ген — от генетики ?

Сморщенное лицо профессора Хамманса с выступающими скулами и треугольной седоватой бородкой озарила улыбка.

— И от генезиса : происхождение, исток…

Какое-то время Сикариус провел за дистанционным изучением комплекса. Видел, как кортеж проехал ворота и остановился у поста охраны. Ближе подходить он не осмеливался: вдруг кто-нибудь из полицейских заметил мотоциклиста, столько времени следовавшего за ними из Иерусалима? Лучше пока не высовываться, а прежде всего надо бы пристроить куда-то мотоцикл.

Сикариус съехал с дороги на обочину и под сенью оливкового дерева снял каску, чтобы спрятать ее в багажник. Решив проблему парковки, вернулся на трассу и пошел в сторону ворот.

Дойдя до них, заглянул через решетку внутрь комплекса. Рядом с постом охраны виднелись три мотоцикла и два автомобиля полиции, а также шесть человек. Трое были в форме полиции, еще трое в штатском, но той же «породы».

— Шеф — молоток! Настоящий гений! — прошептал он, восхищаясь, как умело охрана была отсечена от следователей, что значительно упрощало его, Сикариуса, задачу.

— Что вам здесь нужно?

Вопрос застал наблюдателя врасплох. Он посмотрел в сторону, откуда прозвучал голос, и сам себе удивился: «Как же можно было не заметить охранника комплекса? Совсем бдительность потерял! Собраться! Быстро!»

— Я христианский турист, — ответил Сикариус извиняющимся тоном. — Здесь находится грот, где архангел Гавриил сообщил Благую весть Деве Марии?

Охранник засмеялся.

— Грот Благовещения расположен в базилике, — принялся он объяснять, показывая рукой в сторону Назарета. — Вам нужно туда идти, к Старому городу.

Заблудившийся путник кивнул с благодарностью.

— Большое спасибо! Да благословит вас Господь! — перекрестил он доброго стражника и удалился, как ни в чем не бывало, в указанном направлении, не забывая при этом поглядывать на стену, окружавшую комплекс. Стена была высокой, но не слишком. Большей неприятностью выглядела колючая проволока, уложенная спиралью наверху. Надо бы, конечно, подыскать место, где было бы удобнее перемахнуть через этот спецзабор. Придется пройтись по всему периметру. Ясно, что здесь установлена охранная сигнализация, но это — дело привычное. В конце концов, перед ним не банк, не объект повышенного режима охраны. Меры безопасности, предпринятые здесь, показались Сикариусу немногим строже, чем в обычном здании. Ничего непреодолимого, во всяком случае, не наблюдалось. Бывало в его практике гораздо хуже!

Снова посмотрел на стену. Что же делать с проволокой наверху? Кусачки (да, да — никаких новаций!) были в багажнике мотоцикла под оливами. Там же был и набор веревок и крюков для форсирования стен. А главное, в тайнике мотоцикла остался самый важный для этого задания инструмент.

Священный клинок!

Это здание, окруженное деревьями, издали выглядело не столь впечатляюще, но было, безусловно, самым большим в комплексе. Как только группа вышла из «Эдема» — тепличного рая, Аркан и Хамманс повели гостей к нему — гигантскому, неровно очерченному строению, похожему на чашу невиданных размеров.

— Бог ты мой, что это такое? — крутил головой от удивления Арни Гроссман. — Похоже на лодку.

— Мы называем его «Ковчегом».

— Ноевым?

— Именно так. Это главный корпус нашего Научно-исследовательского центра. Если угодно, Храм науки! — пафос президента фонда не казался чрезмерным.

Едва войдя в приемную «Ковчега», гости почувствовали легкий запах формалина и еще каких-то асептических субстанций — как в больнице. Из вестибюля перешли в длинный коридор со стеклянными стенами, за которыми располагались, судя по всему, различные лаборатории. Во всяком случае лаборантов в белых халатах там был легион, и все были при деле: кто за микроскопом, кто с какими-то лабораторными сосудами, пипетками и прочими причиндалами для проведения экспериментов.

Метров через сто стеклянные стены сменились кирпичной кладкой. Группа зашла за угол, и профессор Хамманс открыл дверь, пригласив своих спутников входить. Первой зашла Валентина, за ней Томаш и Гроссман. И все застыли в изумлении, почти испуганно глядя на то, что им открылось за этой дверью.

Это было пострашнее Комнаты ужасов.

Зал, куда их завели, был полностью забит прозрачными банками разной величины, стоявших на полках. Резкий запах формалина ударял в нос еще сильнее, но он казался пустяком на фоне того, что плавало внутри сосудов. Плавали трупы. Сотни и сотни тел в жидком растворе. Здесь были зайчики, птички, мышки, собачки, козлята и макаки. Вольно колыхались в самых нелепых позах: казалось, их жизнь прервалась в самый неожиданный момент, но стоит их вынуть, и — о, чудо! — они оживут!

— Господи, что же это?! Какой ужас! — только и смогла сказать итальянка.

Арпад Аркан взирал на ряды опытных сосудов, как художник, любующийся нетленными творениями.

— Это наши подопытные, — объяснил он важно. — Не забывайте, что мы находимся в Центре перспективных молекулярных исследований.

— Хороши же исследования!.. Вы убиваете животных и храните их в банках… — никак не могла прийти в себя Валентина.