Жозе Душ Сантуш - Последняя тайна

Арни Гроссман не выдержал тональности этой политинформации.

— Извините, но какое отношение к открытию в Тальпиоте имеет эта миротворческая пастила?

— Самое непосредственное, — продолжил невозмутимо Арпад Аркан. — К тому времени Департамент биотехнологий нашего центра возглавил немецкий профессор Петер Хамманс, с которым вы недавно беседовали. Я поинтересовался у него, имело ли смысл заняться данным проектом. Он перечислил мне возможные трудности, указав, надо отдать ему должное, и пути их решения. Благодаря своим связям в израильском правительстве я сумел получить разрешение на посещение хранилища Министерства древностей Израиля в Бейт-Шемеше. Я вышел на профессора Александра Шварца из Амстердамского университета, которого мне отрекомендовали как одного из лучших археологов планеты и высококвалифицированного эксперта в библейской археологии. С ним и профессором Хаммансом мы поехали в хранилище. Приехали, увидели и обомлели. Это был огромнейший склад с бесчисленными полками, на которых свыше тысячи оссуариев! Все пронумерованы и датированы. Потрясающе!

Томаша раздирало любопытство.

— Вы нашли оссуарии из Тальпиота?

— Они стояли в дальнем углу склада на трех полках. К сожалению, условия их хранения далеки от идеальных, но профессор Хамманс пришел к выводу, что в патине имелись фрагменты костей. Это была замечательная новость, потому что давала понять: к этим артефактам относились бережно и их сохранность была на высоком уровне. ДНК, которых немало в окружающем нас пространстве, к ним, что называется, не пристала. Мы взяли оссуарий за номером 80/503 и привезли его сюда, в Назарет, пообещав вернуть через неделю.

— 80/503 был подписан — Иисус, сын Иосифа…

— Совершенно верно. Мы привезли его в стерильно чистую лабораторию «Эдема» и принялись извлекать фрагменты, защищенные патиной. Они оказались слишком высохшими, и, как уже было в Канадском исследовательском центре, представлялось весьма проблематичным получить ДНК из ядра клеток. Прошло несколько месяцев в трудных поисках какого-то решения, пока не случилась неслыханная удача: в осколке костной ткани, обнаруженном под особо плотными слоями патины, оказались две целые клетки. Это было чудо из чудес. С большими предосторожностями были извлечены ДНК из ядер этих клеток. Увы, при ближайшем рассмотрении у них выявились пустоты, обе были слабенькими. В общем, после радости — глубокое разочарование.

— И не было возможности реконструировать ДНК…

— В этом-то и была проблема. Дело в том, что профессор Хамманс сравнил маркеры двух ядер и понял: разрывы и пробелы в них находились в разных местах, то есть в одном ядре не было того, что имелось в другом. Это вселяло надежды. Немецкий профессор предупредил меня, что нам понадобятся высокоточные технологии для изготовления полноценной ДНК из двух дефективных. Дело было трудное, хлопотное, требовало времени, но, повторяю, обещало успех. Я созвал совет мудрецов фонда и объяснил им суть проекта. Его одобрили. Мы решили воспользоваться всеми имеющимися у нас ресурсами, чтобы расширить возможности для исследований в нашем Молекулярном центре. Мы в рекордно короткие сроки построили здание «Ковчега», оснастили его самым передовым оборудованием, сделав наши лаборатории ультрасовременными. Для начала мы стали клонировать простейших — саламандр, ящериц. Затем пришел черед млекопитающих и наконец приматов. Именно на этой фазе мы сейчас и находимся.

Валентина решила все-таки уточнить:

— А куда ведут эти опыты?

— Как я вам уже объяснял, наша цель — клонировать человека. Но для ее достижения необходимо решить целый ряд технических проблем. Вот почему мы стали сотрудничать с профессором Варфоломеевым.

— Значит, все это, — итальянка обвела руками пространство, щедро заполненное различным оборудованием, — весь этот комплекс предназначен для клонирования людей…

Президент фонда многозначительно покрутил головой.

— И так и не так… Скажем, это только ступенька, еще один шаг…

— Но шаг куда? Что вы, собственно говоря, пытаетесь делать? К чему хотите прийти в результате этих опытов?

Арпад Аркан на мгновение задержался с ответом. Его остренькие глазки сверкали за визором, перебегая с одного собеседника на другого. Он словно пытался предугадать реакцию каждого на сенсационное признание, которое решил, наконец-то, сделать. Потом он поднял вверх пробирку с драгоценным содержимым, будто она была вожделенным спортивным трофеем, и выпалил:

— Мы хотим клонировать Иисуса!

Непрерывное жужжание.

Вот и все, что слышал Сикариус внутри «Кодеш Ха-Кодашима», — однообразный непрерывный шум работающих холодильников и кондиционеров. Он продвигался, соблюдая максимальную осторожность; все его чувства были обострены до предела; он был готов реагировать на малейшее изменение обстановки, но вокруг было монотонное жужжание-гудение, затруднявшее задачу локализации цели.

— Проклятье! — буркнул он сквозь зубы. — Куда же они подевались?

Звуковое оформление театра действий вызывало глубокое раздражение воина сикариев, но приходилось терпеть. Его учили действовать в любых обстоятельствах, подгонять их под свои нужды. Вот и теперь он старался подавить недовольство, продвигаясь медленно, но верно вглубь: корпус наклонен вперед, готовый атаковать в любую секунду, глаза обшаривали все пространство сверху донизу в поиске вероятных угроз, рука твердо сжимала сику, ждавшую своего часа.

Холод был страшный. Термометр на стене показывал +1 по Цельсию. Из ноздрей вырывались клубы пара, будто наступал огнедышащий дракон. Эх, напрасно он все-таки не надел скафандр, но что сейчас о том печалиться: поздно! И пусть не ожидал, что придется действовать в полярной обстановке, — задача будет выполнена!

А вот и голоса!

Впереди по курсу послышались отголоски разговора, и Сикариус облегченно выдохнул. Во-первых, он двигался в правильном направлении, что, в общем-то, было несложно, а во-вторых, и это важнее, никто его пока не засек. Значит, у него прекрасная возможность самому выбрать не только наилучший плацдарм для атаки, но и время для нее. Можно ли было мечтать о таком счастье?

Сикариус выдвинулся в сторону, откуда доносились голоса. Шел медленно, поглядывая то налево, то направо, делая все возможное, чтобы оставаться «невидимкой». Чем ближе он подходил, тем явственнее становились голоса. А вот и первый силуэт проступил в отдалении. Диверсант замер, распластавшись по затемненной стене. Затем осторожно шагнул в сторону, скрывшись за шкафом с ампулами и пробирками. Из-за него, растворившись во мраке, удобно было наблюдать за фигурами в белых скафандрах. Вот только маски затрудняли их идентификацию. И лишь когда ближайший силуэт повернулся в профиль, чтобы подать реплику, Сикариус радостно признал в нем шефа. Все-таки приятно сознавать, что ты не одинок в такой ответственный момент. Сделав еще несколько шагов вперед, воин сикариев нашел новое укромное местечко, откуда хорошо просматривалась перспектива.