Павел Метельский - Смертельные тайны замка Тодлебен

— Это полная ерунда! Зачем мне убивать профессора? Без него мои научные идеи, так и останутся на бумаге только идеями.

— А как же записи профессора? Вы могли бы воспользоваться его научными трудами и открытиями!

— Сразу видно, что Вы далеки от науки. Мы с профессором работали в разных сферах. Он был больше химиком, а я физик. Понимаете? Конечно, я могу разобраться немного в его записях, понять основное направление мысли, но, чтобы полностью постичь, а тем более воплотить идеи во что-то конкретное, — юноша развел руками, — тут я бессилен. Это как сравнивать пожарного и медика, оба помогают людям, но, чтобы заменить друг друга, тут никак.

Инспектор Хок выглядел озадачено. Так просто всё складывалось, оставалось только получить признание, а тут такое… Логика в словах молодого человека была. А ведь и мотив, и возможность отравить профессора у него были. Но где он достал яд? Прихватил из лаборатории? Но там военные, вряд ли дадут оттуда вынести даже пыль с потолка. А если, достал на корабле? Тогда, почему там и не убил? Да и сейчас, волнуется, но рассуждает логично. На чем его можно подловить? — Мысли лихорадочно метались в голове инспектора. Он решил протянуть время, задавая отвлеченные вопросы.

— А, что, Вы решили по предложению магната?

— Я решил согласиться. Куда деваться. Он очень могущественный человек. Но я свои идеи решил применять только в мирных целях! Профессору же удалось, вот я и подумал, что поступлю также, в память о своем наставнике. А теперь, когда фон Гальбах умер, не знаю, что делать, — грустно произнес Клаус.

«Или он хороший актер или невиновен» — подумал инспектор. Но упускать главного подозреваемого он не собирался.

— Молодой человек, — жестко произнес инспектор, — Вы арестованы по подозрению в убийстве профессора Шульца. В данный момент, я проверю Ваши показания, и не дай Бог, где-то будет ложь. Вас повесят.

— Я всё рассказал! Правда! Я не убийца! — в отчаянии закричал Петерман.

— Я проверю. А пока, Вы под арестом в своей комнате, полицейский будет дежурить у вашей двери круглосуточно. Если захотите признаться или сообщить новые сведения, то обратитесь к нему. А если еще и сообщите, куда Вы спрятали бумаги профессора, то обещаю, что к Вам проявят снисхождение!

— Какие бумаги? Это был просто блокнот с пометками.

Клаус свесил голову и шептал, что он не виновен. Его проводили в комнату под охраной. Что делать дальше инспектор не знал. Бумаг нет, признания нет, и он понимал, что ассистент профессора прав — он не убивал. А время неумолимо отсчитывало свой ход. Оставалось только объявить всем, что убийца пойман и ждать ошибки настоящего душегуба. Инспектор решил сделать из Клауса приманку для убийцы. Пусть это не очень хорошо по отношению к юноше. А что делать? Он мог задержать всех до обеда следующего дня, мотивируя это, тем, что нет официального подтверждения смерти магната от естественных причин… Аргумент конечно, слабый. Оставалось ждать и думать, где он пропустил важную улику и надеяться на то, что убийца попадется в ловушку.

День был в самом разгаре. Слух о том, что убийца арестован и это Клаус Петерман, ураганом пронесся по замку. О том, что бумаги не нашли, также было известно. Инспектор Хок объявил, что раз преступник найден, то формально все свободны, но уехать смогут только, после официального заключения криминалистов о не насильственной смерти магната. Просто формальность.

Он ушел в библиотеку, чтобы спокойно, без суеты составить для себя картину произошедшего. Стройные ряды старинных книг, давали ему внутреннее успокоение, и это очень помогало в работе. Но в библиотеке находился Адольфф. Он пил коньяк, судя по количеству спиртного в бутылке, пил давно, но его взгляд был трезв.

— Не помешаю? — спросил инспектор.

Гонщик удивленно посмотрел на полицейского, словно вопрос был ему не понятен. Безразлично пожав плечами, Адольфф уставился в одну точку и снова начал пить. Он не чувствовал вкуса спиртного.

Постепенно в библиотеку пришла компания из двух баронов, модельера и его помощницы. К удивлению инспектора, к ним присоединились Астрид и Эльза.

— Поздравляем с раскрытие преступления, — произнес модельер с долей иронии, — убийца найден, правосудие торжествует!

— Почему столько иронии в голосе? Вы сомневаетесь в моих выводах?

— Инспектор, мое мнение здесь не уместно. Жизнь молодого человека в руках простого инспектора! Это Ваше решение. От него зависит, повесят Петермана или нет. Скажите, что чувствует человек, который распоряжается чужой жизнью? Ощущаете себя Богом?

— Идите к черту, — устало сказал инспектор. — Не я решаю. Судья огласит приговор, и скажет, виновен он или нет. Я только сторонний наблюдатель. Он сам выбрал свою судьбу, когда убил человека.

— То есть Вы — Харон, который только сопровождает в пути по реке Стикс? Странную роль Вы себе выбрали. Скорее в ваших руках карающий меч правосудия, но, как известно оно слепо, и на глазах повязка. Поэтому вы и есть недремлющее око правосудия и от вас зависит на кого падет меч.

— Я никогда не думаю над такими вещами. Я каждый день сталкиваюсь со злом, вижу его, нахожусь внутри него. Если я буду так глубоко принимать все происходящее, то или сойду с ума или стану последним пьяницей. Алкоголь не является решением проблем, хотя господин гонщик и пытается доказать обратное.

Все посмотрели на гонщика. Он задумчиво разглядывал содержимое бокала. Он что-то решал для себя.

— Господин Адольфф, я понимаю, что магнат был вашим деловым партнером, возможно даже другом, но напиваться не лучший способ почтить его память! — Грета с осуждением смотрела на гонщика.

— Он не был мне другом. Он будет гореть в аду за многое, — глухо проворчал гонщик.

Все замолчали пораженные сказанным. Каждый знал, что господин Отто не ангел, но так открыто сказать…

— Он будет гореть в аду, — упрямо повторил гонщик.

— Я понимаю, что Вы расстроены его смертью. Ваш спонсорский контракт, наверное, перестал действовать в связи с его смертью, но нельзя так говорить об умершем человеке, — Эльза сказала, что думала, — смерть примиряет со многим, — у нее был чарующий голос. Мужчины замерли, наслаждаясь звучанием, не вслушиваясь в смысл фразы.

— Нет, смерть не может примерить ни с чем и ни с кем. Смерть — это смерть, а затем душа ответит по земным счетам. После смерти от человека остается только память. Хорошая или плохая, это другой вопрос.

— Послушайте, фон Гальбах дал вам финансовую свободу! Вы могли заниматься любимым делом, а вы так плохо говорите о нем! — Астрид была возмущена словами гонщика.

— Свободу? Только вот цена за неё огромная!