Андрей Курков - Самсон и Надежда

«Может, сначала выстрелить?» — подумал, глядя на ручку-набалдашник, какие иногда увенчивают домашнюю трость стариков.

Воображение нарисовало такого старика с тростью в теплом полосатом халате.

Палец, лежавший на курке нагана, зачесался. Но левая рука потянулась к дверному набалдашнику. Самсон резко рванул дверцу на себя и выставил наган вперед, будучи готовым тотчас выстрелить.

Напряжение не отпустило его и после того, как он понял, что в чулане никого нет. Чулан оказался больше обычного. И взгляд Самсона уперся в еще одну дверцу там, где должна была находиться стена. Эта дверца была чуть шире чуланной, и ее обычная, железная ручка показывала, что за ней могло находиться еще одно помещение или же выход на черную лестницу, какой обычно делают из кухни.

Успокоившись от только что пережитого напряжения, Самсон шагнул в чулан, уставился пытливым взглядом на железную ручку и тяжело вздохнул. Снова повторять только что произведенную им «пустую» атаку не хотелось, но другого пути узнать, что находится за дверью, не существовало.

Выбрав момент наибольшей концентрации внимания, он снова дернул уже вторую дверь на себя и выставил вперед наган. Дверь отошла легко и беззвучно, словно была сделана из воздуха. За ней находилось странное приспособление с большим железным колесом, с обода которого свисала и уходила вниз толстая веревка.

Первое, что пришло в голову Самсону, так это то, что увиденное было колесным приводом ножной швейной машинки, какая стоит в мастерской, покрытая простыней. Только это колесо казалось толще и увесистей.

Наступившая тишина опять привела Самсона в успокоенные чувства, и он, мазнув пальцем, убедился, что петли второй двери щедро смазаны маслом. Это показалось особенно логичным при повторном осмотре железного колеса, вставленного в стальную, жирно промасленную ось, прибитую жестяными дугами к деревянной конструкции, напоминающей каркас лебедки.

Мысли Самсона вдруг приобрели геометрический характер. Он понял, что перед ним лебедка для подъема тяжестей. Заглянул за колесо, и взгляд его провалился через квадратную дырку в полу размером каждой стороны не менее двух футов. Внизу он увидел пыльный верх шкафа. Понял, что это задник торгового помещения первого этажа.

Все стало на свои места. Самсон усмехнулся, и самоуверенность вернулась к нему и отогнала невольные страхи. Эту лебедку Якобсон использовал в качестве лифта! Двери в торговое помещение были забиты намертво потому, что ему они были не нужны. Он спускался туда из чулана. И также поднимался! Значит, прятался он именно внизу! И сейчас он, наверное, там! И далеко уходить от жилья Бальцера просто не может из-за больной ноги! Как же Самсон раньше об этом не додумался?

Он удивленно мотнул головой. И тут другая увиденная деталь остановила на себе его внимание: колесо, установленное перпендикулярно двери, было смещено к левой стороне, а справа оставался узкий проход, не шире фута. И там, в углу этого пространства, прислоненными к покрашенной в синий цвет стенке, стояла носочками вверх пара пушистых тапочек, то ли валяных, то ли шитых. При скудном освещении, которое, на самом деле, шло снизу, видимо, через грязные витринные окна, рассмотреть тапки повнимательнее не представлялось возможным.

Самсон осторожно продвинулся к этому проходу. Остановился в полушаге от его края, увидел, что колесо с веревкой частично нависает над квадратным проемом, но что под ним, он еще рассмотреть не мог. Страх останавливал его желание наклониться вперед и заглянуть вниз. Нет, это был не тот, прежний страх. Скорее чувство своей неготовности посмотреть вниз, в неизвестность, в непредсказуемость. Вспомнилось, как уже дважды он заглядывал в братские могилы и ощущал кожей поднимавшийся с их дна холод.

Заглядывание вниз — это почти всегда заглядывание в смерть.

Но Самсон все-таки решился и наклонился. Смог получше осмотреть пыльную крышу одежного шкафа. А еще увидел стертый паркетный пол, край тумбочки и под спускавшейся сверху веревкой еще один механизм с большими шестеренками и стянутой металлической спиралью шириной в два с половиной вершка. Эта спираль с двумя шестеренками словно держала веревку натянутой. Но не саму веревку, а ее как бы раздвоенную часть, подвеску, заканчивавшуюся деревянной дощечкой, какие родители иногда делали для дачных качелей своим детям.

Самсон сделал еще полшага и дотронулся до желобкового обода колеса, погладил веревку. Потом попробовал покрутить колесо в сторону чулана, и оно легко поддалось. И дощечка, похожая на сиденье домашней детской качели, легко пошла вверх, совершенно без необходимости прилагать более мощные усилия.

Самсон остановил руку, поискал взглядом ступеньку, на которую можно было бы вскочить, чтобы подняться дальше, ведь подвеска уперлась бы в механизм колеса в том месте, где веревка раздваивалась. Тут он заметил две железные ручки, прибитые к полу по краям проема. Можно было бы представить, что человек хватается за них и потом забрасывает одну ногу вверх и вбок, после чего уже выбирается из проема и проходит по узкой полоске пола к двери в чулан.

— Якобсон! — крикнул вниз Самсон и напрягся в ожидании. Он не знал, там ли сейчас полюбивший серебро загадочный бельгийский подданный.

Ответа не последовало. Внизу было тихо.

«Наверное, ушел, — подумал Самсон. — Перепрятался. Вон и кровати походной больше нет!»

И он, пройдя до дальнего края проема, заглянул вниз более смело. В открывшейся с этой стороны проема части комнаты стояли пыльные пустые застекленные прилавки, сдвинутые под стенку. Признаков использования помещения видно не было.

«Но там же не одна задняя комната», — подумал Самсон и более решительно стал крутить обод колеса, поднимая вверх качельную подвеску. Когда раздвоенность веревки остановила движение колеса, он примерился к подвеске. Было непонятно, что надо делать, чтобы спуститься, когда уже станешь на деревянную дощечку ногами или даже умудришься на нее сесть. Но дотянуться до нее ногами не должно было составить труда, если сжать в ладонях боковые, прибитые к полу ручки.

Самсон посмотрел на наган в своей правой руке. Сунул его обратно в кобуру, но крышку притягивать ремнем не стал. Присел на корточки, взялся за ручки, опустил ноги вниз. Дотянулся ногами до дощечки. Поставил на нее сначала левый носок сапога, потом правый сапог полностью и сначала одной рукой перехватил веревку, потом второй вторую. И качели сами начали медленное движение вниз. Зазвучало щелканье механизма, звук чем-то напоминал напряженное тиканье часов.

Стертый паркет торгового помещения приближался. Восемь футов и рядом люстра, семь футов, шесть, пять… Самсон осматривался по сторонам, его беспокоила открытая дверь в другую комнату. И, как оказалось, не зря. Там неожиданно возникла фигура и рука с маленьким пистолетом, и сразу прозвучало два выстрела. Обе пули вошли в левое предплечье, Самсон отпустил веревку и не удержался, упал на пол с грохотом, подняв целое облако пыли. Тут же услышал спешные шаги со стороны открытой двери. Превозмогая боль, он стал отползать к шкафу, понимая, что если спрятаться за его правым углом, то его не будет видно. Для пули, конечно, фанерный или ореховый шкаф — не преграда. Но стрельба вслепую менее опасна для тех, в кого стреляют.