Андрей Курков - Самсон и Надежда

Прозвучал еще один выстрел, но пуля просвистела над головой и как раз пропала в шкафу, оставив на дверце маленькую дырочку.

Самсон успел заползти за правый его угол и сразу достал наган.

— Якобсон, сдавайтесь! — крикнул он. — Вы отсюда не выберетесь!

— Schrik niet! [6] Не пугайте! (Нидерл.) — долетел со стороны стрелявшего звонкий голос. — Ih ben niet bang voor jou! [7] Я вас не боюсь! (Нидерл.)

— Я не понимаю бельгийских языков! — крикнул в ответ Самсон. — Вы говорите по-русски? Или по-польски? Или по-украински? Или, черт возьми, по-немецки?

В ответ прозвучали еще два выстрела. Пули взломали дерево шкафа совсем рядом с головой.

— Якобсон! Зачем вам смерть? — крикнул Самсон и тут же повторил последние слова на немецком: — Warum brauchen Sie den Tod?

— Ik heb de dood niet nodig, ik heb leven nodig! [8] Мне не нужна смерть, мне нужна жизнь! (Нидерл.) — крикнул в ответ Якобсон. И не выстрелил.

— Я не понимаю! — сказал отчаянно Самсон, резко ощутивший прилив боли в раненом предплечье. — Вы же понимаете по-немецки! Sie verstehen doch Deutsch!

— Я и по-русски понимаю! Ik versta Russisch! — крикнул он. — Кто вы? Зачем?

Его акцент звучал смешно и по-детски. Будто он притворялся иностранцем. Если бы не стрельба, можно было бы себя амузировать [9] Амузировать — развлекаться. разговором с ним. Но Самсон не знал, сколько у Якобсона патронов и что у него в голове. Он только знал, что у него проблемы с левой ногой.

— Я был у доктора Третнера! — крикнул Самсон. — Не стреляйте! Давайте поговорим! Я все знаю про вашу больную ногу!

Воцарилась тишина. Якобсон молчал и не шевелился. Самсон тоже замер, весь превратившись в слух.

— Вы слышите? Я не бандит, я из милиции!

Опять тишина, но в этот раз Самсон услышал звук движения. Ему показалось, что с самого краю дверного проема на него смотрит дуло маленького пистолета. Он вскинул наган и выстрелил туда. И услышал крик, и словно деревянная бочка откатилась по деревянному полу.

— Вы живы? — крикнул Самсон. — Якобсон! Вы живы?

— Я живь! — донесся его голос. Букву «ж» он произносил удивительно мягко, почти как «ш». — Вы меня хотете убить?

— Нет! Сдайтесь! Бросьте ваш пистолет!

— Вы менья убиете!

— Я вас не буду убивать, если вы сдадитесь! Мне нужны ответы на несколько вопросов, связанных с вами! Зачем мне вас убивать?

— Какий у вас вопроси? — выкрикнул Якобсон, и в его голосе ощутилась боль.

— Я вас ранил?

— Да! Вы мения раньили.

— Бросьте пистолет!

— Ниет! Какий вопроси?

— Я думаю, что вам угрожал красноармеец Антон! Вы знаете такого?

— Знайю, — ответил бельгиец. — Я ему задолжен деньгьами и паспорти!

— За что? За серебро?

— Да!

— А почему вы ему не отдали деньги?

— У мения ниет денег. И не бьило, когда я прийехал к дядие! И паспорти я иему сделать ние мог…

— Но вы ему обещали?

— Да, я всием обьещал! Мние нато серебро! Длия личения! Иначе я не буду уметь ходити!

— Кто вам это сказал? Про серебро? — спросил Самсон.

— Докторь Третнер. Он скайзал, что иесли кости замьенить на серебряные, оньи ние будут болеть! Мние нужно било много серебра! Я хочиу совсем помиенять свой скелет!

— А как вам удалось сделать серебряную кость? — поинтересовался, стараясь не обращать внимания на боль ранения, Самсон.

— В прозьекторной Александриевской больници я запросил саньитара вырьезать лиевую кость ноги у покойного трупа мойего размера! Он иё потом отварьил и очьистил! Я нашиел юбелира в Лавре, мастьерские, там гдие из серебра лиют.

— И чем вы заплатили за кость и за литье?

— Ничьем, я обьещал заплатити позже. Когда я сиюда йехал, я дьумал, что дьядья богатий. Но у ниего тоже ние било дьенег.

— Ваш дядя — Бальцер?

— Да!

— Но вы же бельгиец, а он — немец!

— Мойя мама — йего сестра, а мой отьец — фламандец.

— А почему вам принесли столько серебра без оплаты? — Картинка уже складывалась в голове у Самсона, но разговаривать было безопаснее, чем перестреливаться, и Якобсон, казалось, отвечал уже почти охотно.

— Я им обьещал! У вас в страние вьерят иностранцам, когда те обьещают! Своим ние вьерят, а нам — да!

— И поэтому красноармеец вас искал?

— Пойэтому он украл в залог всие викройки дьядьи! И потом убил йего!

— Так это был Антон?

— Да!

— А вы откуда знаете?

— Я бил тут, снизу, я усиё слишал. Двиерцы били приоткрыты. Оньи кричали. А потом стриельба. И на убьитом дьядье лиежал еще один убийтый бандит!

— Не бандит! — крикнул Самсон. — Лежал тот, кого твой Антон тоже убил! Выбрось пистолет!

— Ниет! Хотьите — ползьите сюда!

— Якобсон, вы плохо понимаете по-русски! Третнер не говорил вам, что серебряная нога вас вылечит! Он шутил!

— Доктора не шутьят! Он говорьил правду! Он ужье дьелал такие операции!

— Этот доктор шутил! Он мне все рассказал! Он может вам повторить все, что сказал мне. Он вас помнит!

— Он вас обманивает! Мние он говорьил правду!

Далее тишина длилась минуты две, после чего подряд прозвучали три выстрела, а затем на пол в трех футах от Самсона упал, тяжело звякнув, небольшой дамский пистолетик.

— Вы живы? Не застрелились? — осторожно закричал Самсон.

— Ниет, я вистрелил в потолок.

— Выползайте! Я не буду стрелять! — пообещал Самсон. И тут же, чтобы быть еще более убедительным, добавил: — Я ваш костюм сшил! Тот, который не успел сшить ваш дядя Бальцер!

— Ну ты даешь! — удивлялся Холодный, услышав рассказ Самсона.

Холодный сидел на табурете возле постельной койки в палате хирургического отделения Александровской больницы. Самсона он по его же просьбе чуть приподнял, чтобы он спиной, а не головой, лежал на подушке. Перебинтованное левое предплечье он держал чуть ниже здорового правого.

— Надо было взять меня с собой! Тогда бы сейчас пили чай или пиво, а этот твой Якобсон лежал бы в покойницкой среди милицейских трупов!

— Поэтому я и пошел сам, — признался Самсон. — Знаешь, что удивительно! Когда китайские красноармейцы нас вдвоем сюда привезли, врач сказал, что в городе той ночью только два хирурга дежурят: Третнер и Гедройц! Я и сказал ему сразу: везите бельгийца к Третнеру, они знакомы! А меня к Гедройц!

— А чем твой Гедройц лучше Третнера? — Холодный вскинул вопросительно густые брови.

— Гедройц — это она! Женщина-хирург! Княжна! Я у нее недавно чай пил с ветчиной! Женщина же нежнее! — Самсон улыбнулся.

И тут в палату зашла женщина с твердым выражением лица и в черных туфлях без каблуков и в брюках, выглядывавших из-под низа халата.

— Ну что, Самсон Теофилович? Принимаете визиты?