Сигизмунд Миронин - Последнее дело Лаврентия Берии

— Почему не хочет? Я хочу. Я сейчас как раз это дело расследую. Излагайте, — Берия хорошо запомнил, как Василий кричал на Ближней даче 2 марта: «Вы убили отца!» Затем Берия выудил из своей необъятной памяти информацию о допросах охранников дачи и подивился тому, что на допросах никто из них ничего об этом не сказал. Видимо, запугали, осознал Лаврентий.

Затем Василий сообщил с подробностями то, что ему по секрету сказали охранники. Странные события начали происходить еще в декабре. У многих появилась кровоточивость десен, замедленная остановка кровотечений из порезов кожи, у некоторых был черный стул и другие нарушения свертываемости крови (теперь Берия был уже подкован в этих медицинских вопросах). Все это у них обнаружилось особенно сильно именно 1 марта. Василий обратил внимание на странное лечение отца, которого почему-то не отвезли в больницу. Берия сам не раз задавал себе этот вопрос: почему Сталина лечили не в больнице, почему не сделали трепанацию черепа, чтобы убрать гематому. Самое интересное — Василий сказал, что у Сталина не было никакой гипертонии и кровоизлияние в мозг было очень маловероятно. Все это свидетельствовало о том, что Хозяина действительно убили. Василий рассказал, как они со Светланой не могли дозвониться отцу напрямую — только через коммутатор охраны, но и тогда он не отвечал.

— Лаврентий Павлович, ничего, что я вас так называю? — начал Василий. — А знаете ли вы, что после ухода членов Президиума врачи отменили пенициллин и стали обильно вводить гипотензивные (снижающие давление) препараты? Это не было согласовано с комиссией врачей, которые разъехались по домам. А потом ввели адреналин. У меня создалось впечатление, что команду Незнамову и Лукомскому дал Булганин. Потом реаниматологи ничего не смогли сделать. Когда я об этом намекнул Булганину, то он чуть не накинулся на меня с кулаками. Тогда я пригрозил выступить перед иностранными журналистами и обнародовать то, что мне известно об убийстве Сталина. Это привело бы к утечке информации об убийстве Сталина. Я рассказал о поведении Булганина вечером 5 марта Светлане, но она мне не поверила.

Лаврентий Павлович, я сам слышал, как тот относительно молодой врач скомандовал медсестре вводить наперстянку. Она запротестовала, возразив, что доза великовата, но он настоял. И такое впечатление, что весь диалог этот слышал товарищ Булганин.

Берия внимательно слушал и, растягивая звуки, произнес:

— Та-ак, продолжай, — подумав, Берия решил сбить собеседника с толку и отошел от темы убийства. Он задал такой неожиданный для Василия вопрос: — Почему отец не мешал вам создавать звездные спортивные команды в коллективных видах спорта, в том числе и за счет общества «Динамо»? — тут Берия не сдержался, и эти слова выскочили сами, так как он был давний поклонник футбольных команд «Динамо» (Тбилиси) и «Динамо» (Москва). Хоккей он не любил, особенно канадский.

— Я это делал для того, чтобы на базе команд ВВС создавать сборные наигранные команды и побеждать на международной арене.

— Много ли вы наворовали? — снова ошарашил Василия Берия. — На вас показывают ваши заклятые друзья.

— Нисколько. Все деньги я тратил на создание инфраструктуры для армейского спорта. Более того, все финансы были получены с согласия маршала Василевского, а до него — маршала Булганина.

Затем Берия повторил ключевые вопрос об убийстве вождя в разных формулировках, но Василий ни разу не сбился. В конце разговора Берия сообщил Василию, что ведется расследование обстоятельств смерти Сталина. Уже произошло несколько убийств охранников и лечащего персонала. Поэтому лучше Василию побыть подальше.

— Старайтесь не выходить из дома, — сказал на прощание Берия Василию.

Берия продолжил допросы: 1) врачей, лечивших, 2) врачей, которые раньше лечили Сталина, и освобождаемых, 3) сотрудников Ближней дачи, которых Игнатьев успел выставить из Москвы и приказал держать язык за зубами. Он спрашивал каждого доктора из числа лечивших Сталина, кто его вызвал для лечения Сталина. Миров ездил по этим НИИ, исследовал будто бы состояние защиты от утечки информации и одновременно как бы невзначай заводил разговор о болезни Сталина. Оказалось, что всем им приказали держать язык за зубами, даже если их будет спрашивать сам министр.

Потом Берия беседовал с охранниками и посчитал, что действовали они правильно. Игнатьев лично, персонально отвечал за безопасность Сталина, и, если бы он отмахнулся от такого сигнала, с него, если бы дошло до следствия, с живого кожу сняли бы. А как он мог быть уверен, что до следствия не дойдет? И вторая причина: есть такая штука, как субординация. Охрана подчинялась лично Игнатьеву, министру госбезопасности, и все остальные лидеры страны, ну, может быть, за исключением Сталина, для охранников были никто и звать их никак, ибо должностная инструкция обязывала их знать только Игнатьева. Охранники позвонили Игнатьеву, тот — Булганину, как куратору силовых структур по линии Совмина и первому заместителю председателя Совета Министров СССР. Булганин отдал приказ. Игнатьев передал приказ подчиненным, и те приступили к активным действиям по поиску врачей.

Капитан Лозгачев оказался высоким сухощавым человеком, с широкой грудью и несколько длинными руками. Продолговатое лицо, открытый лоб, тонкий и прямой, как линеечка, рот. У него был длинный узкий римский нос. Зачесанные назад волосы. Потренировавшись в физиономистике, Берия стал его спрашивать о событиях 1 марта. Однако ничего нового из его показаний Берия не узнал. Берия выяснил, что полковник государственной безопасности Иван Васильевич Хрусталев, которого он арестовал 16 марта, с мая 1952 года являлся начальником личной охраны подразделения № 1 1-го отдела УО МГБ СССР. Хрусталев сменил на этом посту Николая Власика, возглавлявшего сталинскую охрану на протяжении полувека. Старостин, Орлов и Туков были вызваны к Берии.

— Кто вам дал указание выносить имущество дачи? — спросил Лаврентий Павлович?

— Игнатьев.

Берия хорошо помнил, что в первый день во время болезни вождя на столе в комнате охраны стояли бутылки с газированной водой, на которых была метка. Многие отравились и не вышли на работу из-за того, что пили эту воду. Обнаружили подкожные кровоизлияния, особенно там, где давление на кожный покров было более сильным, чем обычно.

— А помните те знаменитые бутылки из-под боржоми? Не они ли содержали снотворное?

— Мы не в курсе.

«Да, не густо», — решил для себя Берия.

27 марта, 16 часов 2 минуты. Кремлевская больница

Булганин явился к спрятавшемуся в больнице Игнатьеву и сказал, чтобы тот все валил на Сталина: «Меня нигде не упоминать!» — сказал Николай. О визите Булганина немедленно было сообщено Берии.