Сигизмунд Миронин - Последнее дело Лаврентия Берии

Берия настаивал: «У нас немецкие национал-социалисты частенько становятся просто некими абстрактными “фашистами”: а вдруг товарищи в ГДР обидятся — ведь там каждый второй партийный деятель в прошлом как раз таковым и являлся… У нас почти намертво табуировано воспоминание о том, что в составе вермахта отличились и украинские, и прибалтийские, и кавказские, и крымско-татарские, и прочие коллаборационисты: у нас же многонациональный советский народ, и, кто старое помянет, тому… Я не говорю, что об этом нужно кричать на каждом углу, но и забывать не следует».

Далее Лаврентий сказал: «Нам нужна только мирная Германия, а будет там социализм или не будет, нам все равно. Единая Германия, пусть и объединившаяся на буржуазных началах, станет серьезным противовесом влиянию США в Западной Европе». Берия считал, что нейтральная Германия будет противостоять Англии и США, раздирая Запад противоречиями, без общего командира, как США. Однако если ФРГ войдет в блок НАТО, и если там разместят бомбардировщики В-29, то они легко долетят до Москвы с атомными бомбами. Чтобы этого не допустить, требуются новые самолеты, лучшие чем МиГ-15 или ракеты.

Берия утверждал, что нейтральная объединенная Германия укрепит положение СССР в мире. Берия пытался пробить стену догматизма: «Не нужно именно сейчас ускоренно строить социализм в ГДР, не нужно насаждать колхозы, от которых крестьяне бегут на Запад…» Но это шло вразрез с намерениями лидеров ГДР стать микрокнязьками на востоке Германии. В единой объединенной Германии им пришлось бы работать по специальности. Ульбрихту, например, — столяром.

Молотов встретил это заявление Берии в штыки. Обычно невозмутимый, сейчас он почти кричал:

— Отказ от создания социалистического государства в Германии будет означать дезориентацию партийных сил не только в Восточной Германии, но и во всей Восточной Европе в целом. А это, в свою очередь, откроет перспективу капитуляции восточноевропейских государств перед американцами. Можно не идти так ретиво, как это делает Ульбрихт, но идти к социализму нужно. Тем более что Запад уже не согласится на мирное объединение Германии на наших условиях.

— Хорошо, — кивнул Берия, не любивший таких долгих обсуждений без единой аргументации, — согласимся на том, что форсированное движение к социализму в Восточной Германии следует притормозить, но строить там дружественный режим будем.

Позиция Берии вынудила Молотова радикально переработать проект решения Совмина. Были внесены соответствующе поправки: критиковалось не направление развития общества в Восточной Германии, а скорость. Предлагалось отказаться от курса на резко ускоренное строительство социализма в ГДР. Притеснение евангелической церкви было названо серьезной ошибкой. На том и порешили. Проект постановления «О мерах по оздоровлению политической обстановки в ГДР» был принят единогласно. В постановлении был записан вывод: без наличия советских войск существующий в ГДР режим неустойчив. Было решено не слишком форсировать строительство социализма в ГДР, но при этом придерживаться «твердой линии».

28 мая, 7 часов. Москва, улица Качалова

В газетах сообщалось, что в Президиуме Совмина было принято одобренное Президиумом ЦК постановление СМ СССР «О мерах по оздоровлению политической обстановки в ГДР».

28 мая, 10 часов 5 минут. Лубянка

Узнав о роли Рясного в организации сверхбыстрого вскрытия тела Сталина, Берия понял, что вокруг и даже совсем близко — враги. Начальник 2-го Главного управления (внешняя разведка) генерал В. Рясной был заменен «из-за некомпетентности». Рясного Берия поставил начальником Управления внутренних дел по Москве и Московской области. Поскольку решение вопросов Восточной Германии было приоритетным, Берия решил перевести Рясного на внутренние вопросы, а на его место в управлении был назначен полковник А. Коротков.

28 мая. 18 часов 1 минита. Лэнгли

Устуш — Центру: «Принято решение притормозить в деле строительства социализма в ГДР».

Балч понял, что следовало действовать быстрее.

29 мая, 9 часов 7 минут. Лубянка

Обвиняемые по делу авиапрома были реабилитированы. По предложению Берии Военная коллегия Верховного суда прекратила дело Шахурина и др. за отсутствием состава преступления. В свое время дело о сокрытии фактов выпуска некачественной продукции в авиапромышленности повлияло на судьбу Маленкова. Перед войной за неудачи наказывали строжайшим образом. Когда Валерий Чкалов — летчик, совершивший беспосадочный перелет через Северный полюс в Америку, — погиб в авиакатастрофе в 1938 году, сотрудник, отвечавший за безопасность Чкалова, был арестован, и его расстреляли за халатность, которая привела к гибели народного героя. Были реабилитированы и другие участники дела авиапрома. Всех их восстановили в партии, вернули воинские звания и награды. Берия освободил участников «дела артиллеристов».

30 мая, 7 часов 2 минуты. Москва, улица Качалова

Погода была обычной. В газете «Правда» сообщалось, что 29 мая какой-то новозеландец с местным проводником взошли на Эверест. Ничего не предвещало грядущих жарких событий в Германии и СССР.

30 мая, 9 часов 26 минут. Спецкомитет

В Спецкомитете Берия встретился с Курчатовым. Прочитав донесения агентов из Вашингтона, Курчатов вернул бумаги и произнес: «Товарищ Берия, судя по всему, американцы узнали секрет литиевой бомбы от нас». Использовать при обращении слово «товарищ» вместе с фамилией было установившейся традицией у высших работников атомного проекта. Это предотвращало панибратство, но и не создавало такой официозности, как обращение «товарищ маршал», да еще «госбезопасности».

— Почему допустили, почему не предупредили? — взвился Берия.

Возглас Берии, отразившись от стен его огромного кабинета, отозвался глухим эхом в дальних полутемных углах и уже в виде шепота вернулся к письменному столу в круг света большой настольной лампы под зеленым абажуром. Курчатов чуть отклонил голову и дал возможность шепоту мирно умереть в лоне декоративного чернильного прибора. Когда-то, в самом начале работы над проектом, подобные всплески эмоций Лаврентия его нервировали. Потом он к ним привык и перестал обращать на них внимание. Он, Курчатов, был необходим Берии позарез. И потому Берия мог скорее засадить в Лефортово собственную жену, чем его, 47-летнего шефа самого главного научного проекта в Советском Союзе. Лаврентий обычно не позволял себе таких вольностей, но тут было просто обидно. А ведь генерал Мешик наладил прекрасную систему защиты секретов.

— Товарищ маршал! — Курчатов перешел на более официальное обращение. — А я не уверен, что протекло именно у нас. У меня подозрение, что «крот» сидит в Кремле, — угрюмо молвил Курчатов.