Сигизмунд Миронин - Последнее дело Лаврентия Берии

Таким макаром довольно быстро все вопросы были решены. Он вызвал машину и двинул в Кремль. Как административная единица Совет Министров, СССР располагался в Кремле. Однако многие министерства были рассредоточены по центральной части Москвы. В пути Берия меланхолично смотрел в окно автомобиля. «Ежик — птица гордая, пока не пнешь — не полетит! Откуда это?» — пытался вспомнить Берия. К сожалению, он проехал прямо в Кремль и не заехал в свой кабинет на Лубянке. А там на письменном столе Берии лежал листок с надписью: «Тревога! Тревога! Тревога!» Кто-то пытался предупредить его об опасности. Но Берия в свой кабинет не попал…

Его личную охрану называли «Бериевским оркестром», так как при поездках в открытых машинах телохранители прятали автоматы в футлярах от скрипок, а ручной пулемет — в футляре от контрабаса. В этот день так случилось, что большинство офицеров бериевской охраны, расквартированной в особняке на Малой Никитской, были отправлены в отпуска и замещены офицерами других служб. Осталась небольшая собственная охрана Берии во главе с полковником С. Надарая. Кто и почему тогда так решил, неизвестно, думается, что Берия решил вызывать огонь на себя. После посещения своего кабинета в Кремле он съездил в здание Совмина, что было напротив строящейся гостиницы «Россия». В 11:40 Берия позвонил сыну и сказал, что едет обедать домой, и просил сына заехать, чтобы обсудить вопросы, связанные с ракетными разработками. Где-то в районе 12 часов Берия поехал обедать в свой особняк на улице Качалова, где домработница должна была приготовить суп-харчо по-грузински, который Берия очень любил. Обычно он обедал дома. Спокойствие и мир поселились в этой семье с тех пор, как жена стала жить постоянно на даче, периодически уезжая в Тифлис. Лаврентий Павлович никак не мог привыкнуть к новому названию — Тбилиси, и в его семье чаще говорили — Тифлис.

26 июня, 12 часов 18 минут. Москва, улица Качалова

Вернемся теперь к тому человеку, который в начале нашего рассказа был тяжело ранен, а теперь умирал от потери крови в соседнем садике рядом с особняком на улице Качалова. Это был Лаврентий Павлович Берия. Сначала ему было очень больно. Но вскоре наступило некоторое привыкание к боли. Лаврентий Павлович знал, что острая боль ощущается не более 40 секунд. Выдержишь эти секунды — и можно быть уверенным, что болевой шок не наступит. Он часто лечил себя таким образом: нажмет на болевую точку и считает при себя от 20 до 60, проговаривая все цифры, — через 10 секунд боль становится невыносимой и очень хочется бросить все к черту, но через 20 секунд она превращается в терпимую, а через 40 секунд — в тупую. В начале июня Берия узнал о готовящемся на него покушении. Машину стали охранять, но он не думал, что будет реализована такая наглая и отчаянная попытка атаки через ворота. В особняке Берии была комната с полностью готовым к бою оружием. Рядом была комната с лимузином, заправленным бензином, на котором через подземный переход можно было незаметно покинуть здание. Но это не спасло Лаврентия — он находился в шаге от гибели.

Воспоминания мелькали, а потом плыли перед глазами и медленно таяли. Перед ним пронеслась вся его жизнь. Вспомнилась жена. «Неужели когда сердце перестанет качать кровь и погаснет мозг, душе будет конец? — думал Лаврентий. — Может быть, смысл жизни в том и состоит, чтобы умереть легко? Ну как не позавидовать солдату, погибшему от вражьей пули, — умер за Родину, мгновенно! А я за что умираю? Тоже за Родину? Жизнь, в общем-то, просто устроена: родители живут для детей, потом — для внуков, повезет — для правнуков. А правнуки, внуки, дети — для своего потомства. И в животной этой, на первый взгляд, заботе о своих детенышах есть мудрый, великий смысл. Была ли в жизни любовь? Была, и не один раз, но все в жизни кончается. Кончались и чувства. Но потом начинались новые… Жена? А что жена. Давно живем врозь — после облучения много с женщинами не погуляешь. Зато есть прекрасный сын. Умница. Серго — талантливый юноша, но пока не имеет четкого представления о том, что ему надо. Вот ради него и не расхожусь». Берия часто говорил сыну Серго, что к чужим убеждениям надо относиться с уважением.

Они с Ниной познакомились в Сухуми. Как-то вечером, когда Берия собирался отправиться из Сухуми в Тбилиси, около станции он увидел девушку лет шестнадцати, среднего роста, с черными глазами и сдобной комплекции. Лаврентий был покорен свежестью и очарованием этой девушки. Она была молода и невинна, но выглядела созревшей. Скромна, изящна, но ни в коем случае не худа. У нее были маленькие груди, большие глаза, излучавшие добрый свет, и маленький чувственный рот. Нина Теймуразовна, так звали девушку, была на шесть лет моложе Берии. У нее были черные густые волосы, черные густые брови, прямой, греческого типа нос и пухлые чувственные губы. Волосы зачесывала назад и некоторое время носила косу.

С 1942 года, после появления слухов о том, что Лаврентий Павлович переспал с одной из своих секретарш, отношения в семье стали напряженными. Потом отношения между Лаврентием Павловичем и его женой наладились. В начале 50-х годов опять стали распространяться слухи о том, что у Лаврентия Павловича появилась любовница — Ляля Дроздова. Будто бы у нее от Берии родилась дочь. Ее назвали в честь матери Берии Мартой. Нино переживала все это молча. В последнюю пару лет у Лаврентия Павловича плохо получалось с выполнением супружеских обязанностей. Видимо, сказывалась полученная доза облучения при испытаниях атомной бомбы и способов очистки изотопов урана. Берия состоял в браке с Ниной Теймуразовной более тридцати лет. В последние годы отношения с женой не очень складывались; жена стала постоянно жить на даче.

Мысли метались в черепной коробке: «Любовь была, но угасла, семья же — это святое, Нино была мне верной женой и никогда не мешала работать. Пусть ей будет хорошо без меня. Неужели это смерть? Мне умереть, моей заре потухнуть?» И тут вдруг все проблемы отошли, сознание распустилось, размякло, отлегло. Какие-то засохшие слезы отогрелись. Засияли белоснежные облака в небе, и простейшие вещи стали прекрасными. Он метнулся в сторону и упал на бок. Тени смерти рванулись ему навстречу, сбежались, надвинулись, зажали, слились, и все стало темно. «Да, наверное, потомки будут представлять меня жестоким тираном. Зачем вообще я тянул эту лямку? Эх, не успел сделать все, что задумал! — подумал Лаврентий Павлович. — Кто будет доделывать все это? За что его так?»

Его дела, как кадры кинофильма, стремительно мелькали перед глазами. Репрессии прекратил? Прекратил. Миллион приговоров пересмотрел? Пересмотрел. С марта 1941 года в его сферу ответственности отходят лесная, угольная, нефтяная промышленность, а также цветная металлургия. С начала войны у него на контроле танковая промышленность. В 1942 году занимался обороной Кавказа. С 1943 года — атомный проект. С мая 1944 по сентябрь 1945 года — еще и зампред Государственного Комитета Обороны (производство самолетов, минометов, отдельных видов вооружений — теперь это тоже проходит через него). Чем еще был занят Берия? Не только созданием первой атомной бомбы. Одновременно — «Спецкомитет № 2». Разработку зенитно-ракетного оружия, средств ПВО и будущий космический проект также курировал Берия. В сферу его ответственности входило так называемое КБ-1, занимавшееся разработкой зенитно-ракетных комплексов. Один из наследников КБ-1 сегодня известен как концерн «Алмаз-Антей».