Сигизмунд Миронин - Последнее дело Лаврентия Берии

Днем комиссия по организации похорон под председательством Хрущева назначила похороны на 9 марта. Через три дня после смерти, вопреки грузинским традициям длительного оплакивания и прощания с покойным, да еще на понедельник, что категорически запрещено обычаем. «Да!!! — подумал Лаврентий Павлович. — Зачем торопиться?» Свои возражения он высказал и на заседании, но его никто не послушал. Следовало решить последние вопросы, связанные с организацией похорон. Соратники никак не могли решить, в чем хоронить Сталина. По идее, напрашивался вариант с парадным мундиром генералиссимуса. Но покойный его не признавал и никогда не надевал.

Берия знал, что вторую награду Сталину при жизни так и не вручили. Она пылилась в Совмине, откуда ее срочно доставили, а затем в первый и последний раз прикрепили к сталинскому кителю.

На совместном заседании Президиума ЦК КПСС и СМ было принято особое постановление СМ СССР и ЦК КПСС, предусматривавшее сооружение Пантеона, куда планировалось перенести тела Ленина и Сталина, а также погребения у Кремлевской стены. Берия подумал, что реализовать эти проекты будет очень трудно, и так денег нет.

Берия получил сообщение от своего агента в Восточной Германии, что в день смерти Сталина правительство ГДР повысило подоходный налог, затем отказалось компенсировать железнодорожный проезд рабочим к месту работы, а еще чуть позднее (но всё в марте 1953 года) увеличило цены на спиртное. Восточные немцы ответили бегством в ФРГ. «Идиоты! — кричал в гневе Берия, когда узнал о новом увеличении норм выработки лидерами Восточной Германии. — Дурацкие решения Ульбрихта и иже с ним».

6 марта, 12 часов 32 минуты. Ближняя дача

Днем Берия поехал на Ближнюю дачу Сталина и с удивлением обнаружил, что с дачи вынесли всю мебель и все вещи. Берия хорошо помнил три бутылки боржоми, которые стояли на столе комнаты, где был обнаружен заболевший Сталин. Там были две полные бутылки и одна полупустая. «Бутылки переданы в музей», — бодро ответил охранник на вопрос Лаврентия Павловича. В голову Лаврентия пришла мысль, что уж очень странная и быстрая эта эвакуация мебели. «Что за идиот дал такую команду?» — подумал Берия. Кто мог дать такую команду? Секретарь Московского обкома КПСС Хрущев, он имел такое право, или Игнатьев, он ведь был отстранен условно. Более того, Игнатьев стал куратором органов со стороны ЦК. Формально же, пока не вышло решение Верховного Совета, главой страны оставался первый зам Сталина Булганин, а формальным главой еще не объединенного МГБ — Игнатьев. Шверник оставался формальным главой государства. Именно Швернику, а также первому заму Сталина Булганину был подчинен Игнатьев, формально оставшийся до сессии Верховного Совета главой силовиков, поскольку, кому будет подчиняться охрана лидеров, на Пленуме ЦК решено не было.

6 марта, 15 часов 57 минут. Москва, Колонный зал Дома Союзов

Сразу же после вскрытия началась подготовка к временному бальзамированию тела Сталина. На лице покойного рябинки от оспы и старческие пигментные пятна были осветлены. Хотя бальзаматоры здесь явно перестарались. Валя Истомина омывала тело Сталина перед положением его в гроб. Уже днем 6 марта тело было доставлено в Колонный зал и выставлено в Колонном зале Дома Союзов для прощания.

В сообщении из Израиля, которое Лаврентию прислали по линии атомной разведки, сообщалось, что, несмотря на разрыв дипломатических отношений и разгар гонений на безродных космополитов в СССР, в Израиле был объявлен национальный траур. Портреты Сталина висели почти в каждой сельскохозяйственной коммуне (кибуце). Журнал движения кибуцев «Ал Хамишмар» писал: «Солнце закатилось».

В соответствии с решением Президиума после вскрытия тело Сталина было немедленно выставлено в Колонном зале Дома Союзов, чтобы 6–8 марта разрешить народу проститься с вождем. Четыре дня страна была в трауре. Все министерства, ведомства, главные управления и управления, заводы и фабрики, высшие учебные заведения и школы остановились. Работали только производства с круглосуточным графиком. Все застыло в ожидании похорон Сталина, назначенных на 9 марта 1953 года.

В 11 часов в Колонный зал Дома Союзов, где стоял гроб с телом Сталина, пришли руководители страны. Зал был пуст. Присутствовали лишь распорядители скорбной церемонии, устанавливавшие возле гроба венки, и еще несколько человек.

Гроб стоял в центре, на высоком постаменте, и буквально утопал в хаотично наваленных цветах. Вокруг в горшках стояли пальмы. У изголовья висело гигантское знамя Советского Союза. Сталин лежал в гробу, в сени красных знамен, среди роз и вечнозеленых ветвей.

В зале присутствовал оркестр, игравший траурные мелодии разных классических композиторов. Исполнялись траурные мелодии Чайковского, Бетховена, Моцарта. Вдруг Берия услышал старинную грузинскую колыбельную, народную песню с выразительной, грустной мелодией. Все крупные предприятия и ведомства в обязательном порядке присылали траурный венок.

Берия, Хрущев, Каганович и Микоян в гражданском встали неподалеку от гроба и грустно молчали. Слева от Берии, ближе к гробу, стоял Маленков. Егор засунул большой палец правой руки за борт темно-серого кителя-френча без карманов, но с мягким отложным воротничком без карманов, но не на уровне сердца, как это обычно делал Керенский, а на уровне пупка. «Опять подражает Керенскому, — подумал Берия. — Однако не очень похоже». Справа от Лаврентия стояли Ворошилов, а за ним Булганин оба в своих в маршальских мундирах со стоячим воротничком, который у Ворошилова был сшит из более светлой, чем у Булганина, ткани маршальских мундирах. Последний сцепил руки вокруг живота и глядел куда-то вдаль, казалось, что он думает о своей несостоявшейся пока будущей карьере вождя. Потом он повернул голову и пристально посмотрел на мертвого Хозяина. «Наверное, переживает, что его затея захвата власти сорвалась», — решил Берия. Ворошилов весь ушел в себя и только иногда поводил шеей — видимо, давала о себе знать непроходящая головная боль. Слезы душили Лаврентия, они готовы были скатиться по щекам. Чтобы этого не допустить, он часто заморгал. Для участия в церемониале Берии дома пришлось срочно искать костюм для того, чтобы отстоять почетный караул. Лаврентий сильно располнел в последние годы — пришлось срочно вызывать портного и подгонять пиджак. Искренние слезы были в те дни у многих: у К.Е. Ворошилова, и Л.М. Кагановича, и Г.М. Маленкова. Их раздирали противоречивые чувства — скорбь и облегчение…

В почетном карауле у гроба поочередно стояли новые руководители Советского государства. Присутствовал также военный эскорт. Потом в почетном карауле стоял бывший бессменный секретарь Сталина — генерал-майор Александр Поскрёбышев, который, приоткрыв рот, грустно смотрел на мертвого Хозяина. Берия еще раз быстро глянул на гроб, и его глаза вновь наполнились слезами.