Светозар Чернов - Новый цирк, или Динамит из Нью-Йорка

Спустя каких-нибудь два-три часа он выйдет на пароходе в океан и неделю будет болтаться между небом и бездонной пучиной.

Под настилом скрипели понтоны. Вода между ними раздраженно плюхала, словно призывая его вернуться на набережную и сдать билет обратно в пароходную контору.

«Как же, сдать билет! — пробормотал про себя Фаберовский. — А где я возьму динамит? Где я возьму деньги на дом и чем я буду жить?»

Каждой пароходной компании был отведен участок причала с этакими чугунными столбами-воротами, с которых на цепях опускались сходни. Через соседние ворота уже заканчивали посадку на грязный колесный пароход, который должен был доставить пассажиров к трансатлантическому лайнеру. На тендер же к «Адриатику» посадка еще и не начиналась. Пассажиров было по-зимнему мало, всех вместе, и первого, и второго класса, чуть более полусотни. Все они поместились под навесом для багажа, пытаясь найти там убежище от дождя. Не пожелав толкаться вместе со всеми под навесом, где пахло сыростью, но более даже мокрой кожей чемоданов и сундуков, Фаберовский поставил свой чемоданчик в лужу около фонарного столба и сел на него сверху, прикрыв полами ольстера.

Среди его будущих спутников выделялась группа женщин в трауре и капорах с черными розами. Все они были без багажа и молча обступали мужчину с черной лентой на котелке. У ног этого господина стоял потертый сундук «Скарборо», выдававший в хозяине бывалого путешественника. Чуть дальше стояли несколько коммерсантов в тяжелых пальто и котелках, высокомерно попыхивая сигарами. Два молодых человека были, скорее всего, возвращающимися из командировки в Европу офицерами американской армии.

Облаченный в серый инвернесский плащ с пелериной мужчина с курчавой рыжей бородой поставил рядом с поляком чемодан и тоже сел на него.

— Тендер еще не подавали? — спросил он с рокочущим шотландским акцентом. — Я уже подходил сюда минут сорок назад, но мне сказали, что тендер повез на «Адриатик» какую-то шишку с семейством и прислугой, а остальных заберут позже. Это, случаем, не наш пароход прямо напротив?

Фаберовский взглянул на реку, где по рябящей от дождя поверхности сновали буксиры и тендеры, на лес мачт в доках и остановил взгляд на ближайшем из океанских пароходов, что нетерпеливо пускали в небо клубы черного дыма.

— Судя по красному флагу с белой кляксой посередине и по красной трубе, это какой-то из пароходов «Америкен лайн» на Филадельфию, — ответил он шотландцу. — Я не могу разглядеть отсюда его название.

— «Бритиш Кинг», — прочитал, прищурившись, его собеседник.

— Он сейчас уйдет, раз флаг компании на мачте подняли. А за ним пароход «Аллан Лайн». А наш, значит, еще дальше, вон за тем военным транспортом.

Под навесом началось бурное движение. Доставившие с лондонского поезда багаж грузчики довольно бесцеремонно начали теснить пассажиров, громоздя друг на друга ящики, сундуки и чемоданы, и пассажиры, ругаясь и ворча, выползли под дождь и сиротливо сгрудились среди своих тюков и саквояжей. Где-то там под навесом должен был оказаться и сундук Фаберовского, отправленный им прямо из Лондона через пароходную контору на Маддокс-стрит.

Тем временем «Бритиш Кинг» снялся с якоря и величественно двинулся в сторону устья Мерси, а у ворот ошвартовался уайтстаровский тендер, и бок о бок с ним еще один такой же пароход — для багажа. Были опущены на цепях мостки, сходни перекинуты с одного тендера на другой. Озябшие и промокшие пассажиры бросились к воротам, следом за ними двинулись из-под навеса дюжие портовые носильщики с сундуками и чемоданами, у сходен пассажиры с грузчиками перемешались и в полном беспорядке полезли на пароход.

Фаберовский с шотландцем тоже присоединились к толпе. Огромные сундуки на плечах носильщиков сбивали с дам капоры, отдавая затейливые прически во власть разъяренной стихии. Джентльмены разражались ругательствами, но краткие и веские пояснения сложившейся ситуации из уст носильщиков сразу же заставляли их умолкнуть. Только новый знакомый поляка сумел одержать верх в словесной перепалке, сказав здоровяку, побагровевшему от натуги:

— Вы немощны, как трехлетний младенец. Кажется, вам здесь не место. И поосторожнее с сундуком, там коллекция английских пушечных ядер, собранная мною в Крыму этим летом.

На тендере часть пассажиров забилась в общую каюту на главной палубе. Те, кто не поместился туда, спрятались под кургузым тентом на корме. Ольстер Фаберовского к этому времени уже промок почти насквозь, так что поляк и здесь решил не прятаться от дождя, а поднялся на площадку на кожухе колеса. За ним последовал и шотландец, успевший в толкотне представиться инженером Александром Мактарком из Глазго. Последний багаж пронесли на соседний тендер, и оба парохода засвистели, заплескали колесами, отдали швартовы и отчалили в дождь, который моросил, чередуясь со снежной крупой. Иногда налетал порыв ветра, и тогда вся вода, накопившаяся на тенте, сливалась прямо за шиворот пассажирам, сидевшим на скамейках на корме.

Вскоре тендер, миновав стоявший на якорях броненосец и два больших грузовых парохода, шедших навстречу, приблизился к океанским лайнерам. Их черные туши, издали с причала казавшиеся величественными, теперь вблизи выглядели не столь уж внушительно. И вот на них сквозь зимние шторма предстояло пересечь всю Атлантику! Палубы обоих лайнеров у трапов были ярко освещены, на первом, аллановской линии, уже заканчивалась погрузка пассажиров, и оставшиеся поднимались с тендера на борт.

— Эй, Джо! — крикнули с мостика аллановского парохода. — Принимай груз. Опять нам сунули два ваших чемодана.

— Надеюсь, что ваша коллекция крымских ядер едет на нужном тендере, — сказал Фаберовский Мактарку, когда саквояжи шлепнулись на тент, в очередной раз устроив пассажирам ледяной душ.

Тендер дошел до «Адриатика», засвистел и застопорил машины, а затем стал отрабатывать задним ходом к борту парохода. Пассажиры третьего класса, толпившиеся на корме, встретили прибытие Джо радостным свистом и криками.

— Пожалуй, я сегодня перебрал, джентльмены, — крикнул капитану «Адриатика», задирая голову, общительный Джо, когда его суденышко со всей дури шандарахнуло в борт. — Второй раз за день! И не надо, леди и джентльмены, ругаться, ну и что такого, что вы попадали с ног! Не за борт же! Я за всю жизнь ни разу не купал ни одного пассажира. Сам падал, было дело, а пассажиры — это святое. И давайте все на пароход, вас там ждет прощальный ужин!

— Я помню этого Джо, — сказал Мактарк Фаберовскому, который едва успел отскочить, когда тендер ударился и проскреб со страшным скрежетом по железному боку «Адриатика». — Мало кто знает, что среди экипажей трансатлантических лайнеров пассажиры, привезенные Джо, считаются дурной приметой.