Валентин Лавров - Тайны двора государева

Минуло три дня. Однажды в полночь, впрочем довольно светлую, Богатырев лежал на узкой койке, подложив под голову руки, и размышлял: «Когда же светлейший уразумеет, что я невиновен, и отпустит из заточения?»

Вдруг слуха его коснулся чудный неземной голос:

— Сергей Матвеевич, вы меня слышите?

Богатырев подскочил к зарешеченному окну, в светлом сумраке белой ночи увидал Ирину. Радостно улыбнулся:

— Ирина, желанная моя! Каким образом?..

Возлюбленная прервала его:

— Начальник дворцового караула — папашин приятель. Мы на яхте, отец в ней ждет. Меншиков жаждет отравить вас, но Щеглов спасет. Сегодня он принесет вино, вы смело пейте, там яда нет. Притворитесь мертвым. Моряки вас положат в баркас, а мы с папой вас в полверсте от Васильевского острова встретим, к себе переложим. Моряки верны Щеглову.

— А что дальше?

— Убежим в одну из наших дальних деревушек. Обвенчаемся. Я, Сергей Матвеевич, вам много детишек рожу. Согласны? — Рассмеялась, словно серебряный колоколец зазвенел.

— Согласен, коли мальчишек будет немало…

Возлюбленная послала воздушный поцелуй, торопливо проговорила:

— Скоро увидимся! А пока следует мне поторопиться… — И она скрылась за углом.

И почти тут же загремел засов. Вошел Щеглов с тремя стражниками. Он деловито сказал:

— Светлейший прислал вам, господин полковник, вина. Испейте, и Александр Данилович нынче же избавит вас от узилища.

Один из стражников на подносе подал большой серебряный с эмалью кубок. Богатырев осушил его, вытер платком уста, с усмешкой произнес:

— Передайте светлейшему, что он умеет награждать преданность, — и вдруг, хитро подмигнув Щеглову, скорчился, покатился по полу. — Ах, жжет, помираю…

Стражники удалились, Богатырев остался недвижным лежать на полу.

Прошло немного времени, как Щеглов вернулся к морякам. Они засунули Богатырева в мешок и, кряхтя, потащили на причал. Тут моряки положили мешок на дно небольшого ялика, в котором уже сидели двое верных Щеглову людей.

Отчалив, взяли курс в сторону залива. Вдруг из-за луки мелькнули паруса «Фортуны». Мешок был развязан, оживший полковник счастливо улыбнулся:

— Коль скоро отрава Меншикова меня не взяла, буду сто лет здравствовать.

Богатырев с чувством пожал руку Щеглову и его помощникам и перелез на борт подошедшей «Фортуны». За рулем стоял Чердынцев, снастями занимались фон Гольц и его дочь.

Ирина, не тая чувств, бросилась на грудь Богатырева, разрыдалась:

— Милый!..

Еще не успели нарадоваться избавлению от гибели, как фон Гольц с тревогой указал вперед:

— Что это? Меншиков по воде возвращается с охоты. Мы идем по ветру, может, проскользнем мимо? Сергей Матвеевич, спрячься в каюте.

Богатырев юркнул в каюту.

Но Богатырев не ведал, что с большой царской яхты за ними наблюдали в подзорную трубу и тут же донесли Меншикову:

— Светлейший, какая-то фигура поспешно скрылась в каюте.

— Дайте знать, чтоб к нам подошли! — приказал светлейший.

Сигнальщик подскочил к корме, пальнул из сигнальной пушки, замахал вдоль борта белым флагом.

Однако яхта курса не меняла.

Сигнальщик схватил жестяной рупор, заорал:

— Меняй курс, подойди к борту!

Беглецы сделали вид, что команды не поняли, стали спешно отворачивать в сторону, желая избежать ненужной встречи.

Но ветер был слаб, побег не удался.

Весельный баркас, сопровождавший светлейшего, уже подходил к «Фортуне», готовясь взять ее на абордаж.

Богатырев понял, что в каюте не отсидеться. Он выскочил на палубу с каким-то тесаком и уложил двух матросов, первыми забравшихся на яхту.

Отчаянно размахивая шпагами, ему на помощь бросились Чердынцев и фон Гольц. Еще трое преследователей рухнули под напором беглецов.

Но пуля насмерть сразила верного друга — капитана Чердынцева. Обливаясь кровью от раны в плече, выронил шпагу фон Гольц. Пять или шесть нападавших навалились на Богатырева, выбили у него тесак.

Битва была проиграна.

Наставя в спину шпаги, Богатырева повели к баркасу, дабы немедля доставить к светлейшему, яхта которого успела подойти довольно близко к месту сражения. Проходя мимо Ирины, Богатырев на мгновение остановился, поцеловал ее в губы:

— Прощай, любимая! Мечтал быть с тобой всегда, да Бог, видать, судил иначе.

И вдруг, сильной рукой оттолкнув матросов, он бросился в воду. Широко загребая руками и взбурливая пену ногами, стремительно поплыл к берегу.

— Стреляй, уйдет! — заорал Меншиков и первым схватился за пищаль, открыл пальбу.

К нему присоединились и другие, в том числе малолетний любитель охоты Петр.

Вода вокруг Богатырева запузырилась от пуль. А потом окрасилась кровью. Славный гвардейский полковник и последний фаворит супруги Петра Великого на поверхности больше не появился.

Его возлюбленная, страшными глазами смотревшая на происходящее, вдруг крикнула:

— Нет, милый, нас никто не разлучит! — Она метнулась в воду и сразу же скрылась в пучине.

…Солнце уже взошло над водой, обещая новый, полный теплого света, тихий денек.

Александр Данилович мог торжествовать. Близилось венчание княжны Марии Александровны Меншиковой с государем. Все враги были уничтожены или подмяты.

Но Господь правду видит. Гром грянул с чистого неба. Несокрушимое доселе здоровье временщика вдруг пошатнулось. У него без видимой причины появилось кровохарканье.

Блументрост, осмотрев больного, задумчиво покачал головой:

— Светлейший князь, кровь, кою вы извергаете, цвета алого, и притом пенистая, из чего надлежит заключить, беря во внимание красноту щек, одышку и кашель: сия лихорадка легочная. Должен признаться: на благоприятный исход болезни надеяться трудно. Прописываю вам холодную воду с борной кислотой, кою употреблять будете по своему произволу. И еще пластырь к груди против болящего места. Не рекомендуется курение и употребление горячительных напитков.

Тем временем юный Петр, обретший вдруг свободу действий, бежал с Васильевского острова. Ему весьма противна была невеста — княжна Меншикова.

Государь вздыхал по своей тетке — Елизавете. Теперь он поспешил прочитать ей сонеты, кои сам и сочинял. В свои семнадцать лет, огневолосая, стройная, полногрудая, всегда оживленная и полная женского очарования, она покорила юнца. Кроме того, у них было общее увлечение — охота.

Меншиков, вопреки усилиям светил медицины, выздоровел. Но прежнего влияния на государя не имел. Тот откровенно сторонился светлейшего, предпочитая общество князя Ивана Долгорукова, который чуть не каждую ночь водил его на свидания с легкодоступными девицами.