Валентин Лавров - Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа

Герасимов согласно кивнул:

— Прекрасный план, тем более что ваш соратник склонен к побегу, из Сибири бежал! — Пожал на прощание Азефу руку, ласково заглянул в глаза. — Не сердитесь, завтра закажите на дом праздничный ужин, ваш адъютант прибудет к вам.

…Герасимов вызвал к себе самого толкового чиновника тюремного ведомства по фамилии Шашурин, объяснил нехитрую задачу:

— Надо устроить побег Карповичу.

— Что ж, раз надо, так устроим! — оптимистично заверил Шашурин, высоченный детина, говоривший могучим басом. — Как прикажете, ваше превосходительство, это дело устроить?

— Скажите Карповичу, что его отправляют из тюрьмы предварительного заключения при охранном отделении в пересылку, а по дороге поступите по вашему разумению. Но чтоб все натурально, без подозрений!

— Есть! — с легким сердцем проговорил чиновник, не представляя, какие трудности его ждут. — Посажу на открытую коляску, сопровождать поеду один да наш кучер на козлах. По дороге загляжусь на что-нибудь, а этот тип улизнет.

Герасимов обнадежил:

— Не сомневайтесь! Коли из Сибири сбежал, а уж тут непременно даст деру: на улицах полно народу, затеряться — раз плюнуть.

На другое утро Шашурин натянул на себя форму полицейского надзирателя, вызвал из камеры Карповича. Тот был задумчив и тих. Едва слышно спросил:

— Куда меня?

— На расстрел! — захохотал Шашурин. В предвкушении забавного приключения у него было отличное настроение.

Карпович от ужаса широко разинул рот и вытаращил глаза:

— За что? Я все расскажу…

— Мы и так все знаем! Надо удостовериться в вашей светлой личности, поэтому этапируем согласно прописке на вашу родину. Вы обвиняетесь в проживании по чужому паспорту, а пока что пересыльная тюрьма. Вам надо надевать кандалы? Вы не буйный?

— Пожалуйста, не надевайте! В них неудобно.

В это время появился дежурный офицер. Разыграли загодя оговоренную сценку. Шашурин сказал:

— Господин капитан, мне в пересылку надо вести задержанного, прикажите нарядить тюремную карету с конвоем.

— Карета занята, возьмите какую-нибудь коляску на улице, расходы вам оплатим.

— Тогда давайте еще охранника, от меня одного арестант сбежать может! Вон какой шустрый.

Капитан поморщился:

— Нет у меня никого, и так никуда не денется, если присматривать будете.

Шашурин вздохнул:

— Ну ладно. Он вроде смирный. Ну, раб Божий, топай на выход.

Они оказались за воротами тюрьмы, по улице катила коляска. Шашурин махнул рукой:

— Любезный, нам на Константиноградскую, к пересыльной тюрьме. Отвези за тридцать копеек.

Извозчик, деревенский парень, служивший в тюремном ведомстве, начал играть в театр:

— Не, в такую даль да к тюрьме меньше чем за рупь отселе никто не повезет! А это кто, разбойник, что ль? — кивнул на Карповича. — Убьет еще по дороге, ну его к лешему!

— Он не буйный, бери полтину и трогай.

После долгих торгов сошлись на шестидесяти копейках. Покатили.

Проехали почти половину дороги. Карпович сидел спокойно, лишь усы подкручивал. Шашурин подумал: «Пора действовать!» Он толкнул в спину извозчика:

— Эй, малый, остановись у табачной лавки! Папирос купить надо. — Повернулся к арестанту: — Ты посиди немного, ворон в небе посчитай, — рассмеялся и скрылся за дверью табачной лавки, уверенный, что уже не застанет арестанта.

Шашурин через стекло наблюдал за Карповичем: в какую сторону побежал? Нет, убийца, весной 1900 года прогремевший на всю Европу, сидел как пришитый к сиденью. Потихоньку матерясь, Шашурин вышел из лавки и продолжил путь дальше.

Делать нечего, приказал извозчику:

— Эй, начальник кобылы, тормози лаптей у трактира! — Повернулся к Карповичу: — Пить хочется — страсть. Пойду пару пива приму да заодно перекушу. Вы не торопитесь? Правильно, в пересылке еще насидитесь, там клопы, вши и тараканы стаями бродят. — И неспешно отправился в заведение.

Выпил Шашурин водки, съел три сардельки, густо намазав их горчицей. В полной уверенности, что теперь-то точно арестант сбежал, вышел на улицу. К своему ужасу, увидал: придурок торчит в коляске! Застонал от досады Шашурин. Что делать? Как избавиться от этого недоумка? Поманил рукой Карповича:

— Идите сюда, щей похлебаем!

Карпович на зов охотно явился. Шашурин заказал еду, шкалик водки, налил полстакана арестанту — «для храбрости». Карпович ел с аппетитом. Шашурин тяжело вздохнул:

— Эх, жизнь наша собачья! Оклад маленький, работа — гадость, хороших людей вроде вас угнетать приходится. И впрямь, хоть скорей бы революцию устроили, может, тогда жалованье повысят, а?

— Эге. — Карпович угрызал большой кусок мяса и согласно мычал.

Шашурин спросил:

— Мороженое вам заказать?

— Угу! — выдавил Карпович.

Шашурин подозвал лакея, приказал на десерт принести одну порцию и расплатился. Сказал Карповичу:

— Живот подперло, пойду облегчение себе сделаю! А вы тут спокойно покушайте.

Шашурин скрылся в туалете и в дверную щель наблюдал за самым тупым заключенным, которого ему довелось видеть за двадцать лет полицейской службы. Дверь, выходящая на улицу, была открыта. Посетители приходили и уходили. Карпович оставался за столом, тщательно пережевывая пищу и бессмысленно глядя перед собой. Он не торопясь доел котлеты с жареным картофелем, принялся за мороженое, каждый раз тщательно облизывая ложечку. Съел мороженое, выпил чай с эклером, поднялся и начал ходить от столика до двери и обратно. Походив так минут десять, к ужасу Шашурина, взял с чужого столика оставленную кем-то газету, уселся, перекинул ногу за ногу и стал читать.

Шашурин готов был тупице проломить голову. Вне себя от гнева он выскочил через заднюю дверь в проулок, вспрыгнул в коляску и сказал:

— Вань, погоняй, а то этот кретин за нами побежит и мы никогда от него не избавимся. Вот репей!

…Шашурин отправился к Герасимову, ставшему генералом. Вытирая обильный пот с чела, покрутил головой:

— Это было трудное дело! Очень тяжело давать свободу тому, кто ее не хочет.

— Пример — наш великий народ и конституция семнадцатого октября пятого года! — ответил генерал и с опаской спросил: — Он сюда не припрется?

…Карпович ждал до той поры, пока лакей не сказал:

— Барин, у нас не бульвар какой, мы не для сидения, а насчет выпить и покушать. Тут надо заказ делать или домой идтить.

Делать нечего, Карпович вышел на улицу: нет коляски, как быть? Хотел сам добраться до пересылки, да в карманах ни гроша, а пешком далеко идти. Подумал, подумал и на трамвае поехал к Азефу. С ликующим видом сказал:

— Ну и чмыри служат в полиции! Обалдуи, да и только. Представляете, Иван Николаевич, надзирателю живот подвело, куда денешься? Побежал в сортир, а я — в другую сторону. Боялся, что схватят, да куда им, я проворней оказался.