Валентин Лавров - Блуд на крови

Едва до Екатерины Великой дошла история, о которой мы расскажем, императрица якобы с изумлением произнесла: «Каких чудес на свете токмо не бывает!» И повелела: «О сей истории много не распространяться и народ зря не смущать, дабы в умах порча не произошла».

Первостатейный петербуржский купец Данила Матвеевич Семенов уже два года ходил вдовцом. Было ему сорок девять лет от роду, силу в организме имел он несокрушимую и в женской ласке ощущал необходимость несомненную.

Тут ему сваха подвернулась. Стала невесту ладить:

— Тебе ли, Матвеич, с такими капиталами одному перемогаться? У купца Наумова девка Анастасия в возраст вошла, осьмнадцать годков стукнуло. Из себя краля — стройная, чернобровая. Сам Наумов разорился, да тебе за чужим богатством не гнаться, своего — выше крыши!

Устроили смотрины. Даниле Матвеевичу девка показалась, лишь худоба смущает. Сваха увещевает:

— Чай, сквозь ребра кишки не просвечиваются! Были бы кости — от доброй жизни всегда мясо нарастет.

Анастасия девица не нравная, но отцу печалится:

— Скучно мне, батюшка, стар он дюже. Молодого бы, пригожего!

— У молодого в кармане — вошь на аркане, — отец вразумляет. — Тебе, бесприданнице, знаменитый купец честь оказывает. Да на твоем месте любая другая нос бы вздернула, хвост растопырила. Я, дочка, не мерзавец твоей жизни, добра желаю.

Свадьбу пышную сыграли. Анастасия в дом мужа переехала и весьма довольна осталась. У отца с хлеба на квас перебивалась, в обносках ходила, а тут стала нежиться в полном довольстве. Отцу кланяется:

— Спасибо, батюшка, за вразумление. Муж у меня расчудесный, заботливый да щедрый. Опять деньги дал большие. Говорит: «Наряжайся, ни в чем себе не отказывай!» Пиры в доме чуть не каждый день — знакомцев угощаем, купцов российских и чужеземных. Делу торговому — застолье первый помощник. Даже умелого повара взяли. В землях немецких искусству своему обучался.

Хозяин спозаранку по делам торговым убегал, все заботы на молодую жену оставлял. Та еще в постели лежит, да уже о доме заботится. Данила Матвеевич приказал богатый обед приготовить, сегодня купцов, приехавших из разных городов сделки рядить, следует угостить: «По-царски!»

Позвонит Анастасия в колоколец, сенной девке Глашке приказывает:

— Позови повара!

Ванька-повар, рослый, в плечах широкий, лицо круглое, руки фартуком вытирает, на пороге уже стоит:

— Гутен таг, фрейлейн! Звать приказывали?

— Чего к обеду готовишь?

— Стараемся, как приказано. Стало быть, — Ванька заводит глаза, — на первое холодец, затем ветчина с хреном — от Самотесова доставили сейчас. На второе — галантир…

— Ты, Ванька, оттяни его поболее!

— Натюрлих, Анастасия Павловна. Сельдь соловецкая. Грибки соленые, огурцы и пурмидоры из парников Шереметева — как положено. Ну и шеврель из дикой козы, которую свою зарезали. Напитки разнообразные, — повар впился взглядом в заманчивые полуокруглости грудей, выглянувших из-под одеяла, — токмо докупить следует бонбарисовой, да померанцевой не более полдюжины осталось.

— Из горячего — все?

— Как можно-с?! Фазаны в перьях по-курфюрстски. На десерт — зефиры и пирожные разнообразные.

Анастасия, томно потянувшись, сладко зажмурилась:

— Что-то чаю хочется…

— Да и то, чаю аль кофе с утра — хорошо, — угодливо осклабился Ванька. — Прикажете в спальню подать? А может, в дальнюю беседку с гротом?

— Давай в сад неси, — улыбнулась приветливо Анастасия. Ванька — единственный молодой мужик в доме, и Анастасия с удовольствием чувствовала, что ее женские прелести волнуют парня, и немного кокетничала с ним. — Отвернись, бесстыдник! Не видишь, с постели встаю.

Ванька от рождения был крепостным великих князей. После первого брака будущего русского царя Павла Петровича Ванька достался его очаровательной супруге Наталье Алексеевне. Подростком вместе с другими рабами был отправлен в Дрезден — учиться поварскому делу.

По природной бестолковости Ванька тонкостей своей профессии не освоил. Зато, как это часто случается с россиянами, заграничная жизнь произвела на парня самое пагубное воздействие. Ему понравилось щеголять в смешных одеждах, играть в азартные игры и дуть пиво.

Великая княгиня Наталья Алексеевна, словно предчувствуя свой ранний конец и от природы обладая нравом добрым и человеколюбивым, составила завещание. Шестнадцатого апреля 1776 года Наталья Алексеевна разрешилась от бремени мертвым младенцем, а сама, испытав страшные муки, скончалась. Ее овдовевший супруг исполнил волю покойной жены, в точности сделал все то, что она записала в духовной. Среди прочих облагодетельствованных и оказался повар Ванька, получивший освобождение из своего крепостного состояния.

Тут он и подвернулся под руку Даниле Матвеевичу, который, желая доставить приятное удовольствие супруге, натерпевшейся всякой нужды с молодых лет, взял на службу Ваньку, определя ему комнату для житья в собственном доме и приличное жалованье.

Вскоре выяснилось, что Ванька ленив и глуп. Данила Матвеевич вздыхал порой:

— Голова без ума, что фонарь без свечи.

Готовил он не лучше кухарки Луши, но по доброте хозяйской был на месте оставлен.

И как скоро жизнь показала, сделал это купец понапрасну.

Данила Матвеевич норовил всячески потрафить жене. Гардероб ломился от новомодных платьев. Одних роброновых с фижмами было штук пять или более — из атласа, люстрина, бархата, штофа, гроденапля. Кушала Анастасия с серебра, а ее уши, пальцы и грудь украшались бриллиантами, изумрудами и золотом.

Явно гордясь женой, которая от доброй жизни несколько располнела и вообще стала еще привлекательней, купец возил ее на разного рода ассамблеи и представления.

Так, в июле Данила Матвеевич привез жену в Аничков дворец, где петербургское купечество устроило маскарад.

Воображение Анастасии было поражено многоцветным фейерверком и освещенным щитом, на котором ярко горел вензель императрицы. Здесь же Данила Матвеевич познакомил ее со своим старинным приятелем — знаменитым поэтом Сумароковым. Последний составил им протекцию, по которой они попали в Смольный, где институтки разыграли пьесу Екатерины «Высокомерный».

Сама императрица сидела в ложе и от восторга чувств хлопала в ладошки: «Браво, актеры!» После ужина дали бал. Анастасия от природы была ловкой и танцевала лучше всех, и от кавалеров не было отбоя. И вдруг к месту, где она находилась с мужем, приблизилась императрица с фельдмаршалом Голицыным. Екатерина Алексеевна улыбнулась и милостиво произнесла: