Снорри Кристьянссон - Род [litres]

Сигмар отошел на шаг назад, выпустил жену и посмотрел ей в глаза. То, что она там увидела, заставило Йорунн улыбнуться.

– Я правильно выбрала мужа, – сказала она, поднимая топор.

– Ты не можешь так думать, – сказал Эйнар. Он снова покосился на тело Карла.

Хельга сглотнула.

– Конечно, нет, балда. Вчера она сказала мне, что не может найти нож. Даже отправила меня поискать его к новой овчарне.

– Так что кто угодно мог пройти мимо, подобрать его и дождаться нужного момента.

– Да.

– И все, что ему требовалось, – это неслышно двигаться да знать, где у человека вены.

– Да.

– Значит, можно исключить…

– Никого. Всех. Не знаю, – сказала Хельга. – Просто не знаю. Убийца не использовал силу. Он двигался незаметно. Должно быть, это кто-то из семьи, иначе мы бы услышали собак.

Эйнар пожал плечами:

– Ничего мы не добьемся, – сказал он. – Дай-ка…

Он наклонился, попытался сдвинуть труп Карла и выругался.

– Тяжелый, зараза, – пробормотал он.

– А помочь некому?

– Не знаю, – сказал Эйнар. – Они все разбежались по делам при первой же возможности. Хильдигуннюр повела Аглу с Гитой к реке, Бьёрн с семьей пошли с топорами в рощу, а Аслак взял Руну с детьми собирать ягоды. Отец с Уннтором ищут место для могилы. Я не очень понимаю, как они хотят со всем этим разбираться.

– Значит, нас таких двое, – сказала Хельга.

На крохотной вырубке слышны были только удары стали о дерево, и больше ничего. Бьёрн вновь размахнулся, и был вознагражден фонтаном щепок. Присевшая у поваленного дерева Тири обрезала ветки. Вёлунд, как мог, старался ей помочь.

– Нет, – сказала она еле слышно и взяла мальчика за руки. – Вот так.

Вёлунд наморщил лоб и медленно передвинулся.

– Здесь? – спросил он, царапая ножом место, где ветка соединялась со стволом.

– Да, – сказала его мать. – Теперь возьмись за веточку и пили ее.

– Но она же сломается и отвалится.

– Это нам и нужно.

Вёлунд нахмурился.

– А-а, – сказал он, нерешительно ковыряя дерево.

Бьёрн взревел.

Звук промчался по вырубке, взметнулся вверх, выше ветвей, и запутался в кронах деревьев, а великан развернулся, перехватил топор громадной рукой под самым лезвием и бросился к упавшему дереву.

Краска отлила от лица Тири, когда она увидела ярость мужа. Защищаясь, она подняла руки над головой и крикнула:

– Бьёрн, нет! Пожалуйста!..

Три шага, и великан навис над ними. Вёлунд уставился на него с полуоткрытым ртом, нижняя губа у него дрожала.

– Руби ветку. Сейчас же , – рявкнул его отец, но мальчик лишь стоял и смотрел, не понимая. Одним резким движением Бьёрн присел и ударил, и лезвие со свистом полетело к голове Вёлунда.

В одно мгновение ветка оказалась в воздухе, и лишь прямая линия отмечала место, где она соединялась с деревом.

– Давай другую, – приказал Бьёрн.

Вёлунд согнул ближайшую к нему ветку и начал неуклюже бить по сгибу.

Поднявшись на ноги, Тири оказалась выше присевшего на колени мужа. Она протянула руки и прижала его голову к своей груди, поглаживая по волосам.

– Мне жаль, что он умер, – мягко сказала она. – Это очень печально.

Мускулистые плечи Бьёрна напряглись, но она утихомирила его, обняв еще крепче.

– Просто… отпусти его. Мы его не убивали и найдем того, кто это сделал. Мудрость твоей матери глубже самого моря. Она узнает, кто отнял у тебя брата, если уже не знает.

Бьёрн фыркнул, точно успокоенный бык; звук вышел громким и влажным. Вёлунд чуть замедлился, но все же продолжал рубить ветку.

– Он не управится, даже если мы его тут на восемнадцать лет оставим, – проворчал Бьёрн. – Сколько месяцев я потратил, уча его свинью резать.

Тири улыбнулась:

– Просто это значит, что лицом он пошел в меня, а мозгами – в тебя.

– Эй!

Она наклонилась и поцеловала его в лоб.

– Я шучу, конечно. Он вообще не твой сын. Просто я неудачно села на камень.

Бьерн поднял голову и посмотрел на нее.

– Я правильно выбрал жену, – проворчал он.

Тири улыбнулась:

– Хочешь остаться женатым, так пойди и займись делом. – Она взглянула на раненое дерево. – С этим мы с твоим сильным, старательным сыном скоро уже разберемся.

Бьёрн поднялся, и Тири снова скрылась в его тени.

– Если женщина сказала, значит, так тому и быть, – пророкотал он и ушел, закинув на плечо топор.

– Я это сделаю, – сказала Хельга. – Помогу тебе.

Эйнар покосился на нее.

– Уверена?

– Почему нет?

На самом деле ей было все равно. Она знала только, что ей надо выбраться на воздух и что тело Карла должно покинуть ее дом.

– Я возьмусь за плечи, – сказал он, вновь склонившись над трупом, – а ты за ноги.

Она потянулась к ногам мертвеца, взглянула на тело и почувствовала, как нагревается камень на ее груди. Что-то было не так… чего-то не хватало …

– Так ты будешь помогать или нет?

Мысль упорхнула, точно перепуганная птичка. Хельга вздохнула и ухватилась за костлявые лодыжки, сразу под тем местом, где хлещущая кровь прочертила линию на голени Карла. Вся тяжесть, должно быть, пришлась на сторону Эйнара, но когда оба они приступили к делу, тело стало медленно отрываться от постели.

– Держишь?

– Все хорошо, – сказала она, но на самом деле все было как угодно, только не хорошо. Дело было не в тяжести, тяжесть была терпимой, но ее беспокоил холод тела. Ей доводилось раз-другой таскать туши животных, но человеческие ноги должны быть теплыми , а эти не были.

– Холодный, как зима, – пробормотала она. – Интересно, как быстро мы остываем?

– Будешь просто так стоять и думать – скоро узнаешь, – пропыхтел Эйнар. – Тяжелый, зараза.

Они были на полпути к двери, когда она открылась и вошла Хильдигуннюр.

– Что вы делаете? – ее голос был ровным, но суровым.

Эйнар замер на середине шага, неуклюже удерживая верхнюю часть тела Карла, и посмотрел на Хильдигуннюр через плечо:

– Мы… Я просто… Мы…

– Мы подумали, что надо его вынести, – пришла на помощь Хельга.

– Положите его, – приказала Хильдигуннюр.

Эйнар посмотрел на Хельгу.

– Сначала ты, – сказал он, указав взглядом на пол, и, как только она опустила ступни Карла, он доделал все остальное. Вне кровати старший сын Уннтора Регинссона выглядел словно бы меньше – униженный, лишившийся зубодробительной ярости, что питала его как прошлой ночью, так и всю предыдущую жизнь.

Хильдигуннюр на мгновение закрыла глаза.

– Большое зло совершилось в моем доме, – проговорила она. – Большое, большое зло.

– Да, мама, – сказала Хельга. – И совершили его твоим ножом.

Глаза Хильдигуннюр распахнулись.

– Что ты сказала? – резко спросила она.

Вздрогнув от гнева в ее глазах, Хельга начала заикаться:

– Это… Это сделали твоим ножом… мясницким ножом, который папа тебе затачивает… – она посмотрела вниз, на тело. – Разрезы на венах такие тонкие, для этого нужен очень острый нож. Он ничего бы не почувствовал.