Снорри Кристьянссон - Род [litres]

Все вместе они окружили тело, и тишина лишь росла с каждым новым членом семьи, словно сугроб на крыше, пока Хельга не почувствовала, как ей сдавило грудь. Никто ничего не говорил, все, не отрываясь, смотрели в землю.

Только когда все собрались, появился Уннтор вместе с Эйнаром и Яки.

– Мы отметили место, – пророкотал он. – Подготовили все, что нужно. Богам это не нравится.

«Богам редко что нравится», – подумала Хельга, но говорить не стала. Уннтор обернулся и зашагал прочь, и, словно стадо овец, они потянулись следом. Никто ничего не говорил, никто никуда не смотрел, кроме широкой спины хозяина Речного хутора. Эйнар и Яки без слов отделились и направились к сараю за лопатами и кирками. Короткий, резкий приказ – и Бьёрн метнулся к поленнице, вернувшись с охапкой дров.

Хельга обнаружила, что идет рядом с Гитой. Лицо у нее по-прежнему было бледным, она выглядела измотанной и уставшей. Момент сомнения – даже страха, – а потом в голове Хельги прозвучал голос Хильдигуннюр: «Не глупи, девочка. Ты знаешь, что делать». Она протянула руку и обняла тонкие плечи Гиты. Затаенное дыхание со всхлипом вырвалось из горла девушки, потом она затряслась и прижалась к Хельге, намертво вцепившись в ее рубаху. Они неловко шли в хвосте процессии, Хельга шептала дрожащей Гите слова утешения. Она смотрела на спины своих родичей, шедших к месту упокоения, словно ягнята на бойню. Почти не задумываясь, она коснулась руны, свисавшей на ремешке с ее шеи.

Перед ее мысленным взором замелькали образы: мимолетная улыбка старика в поле. Прошептанные им слова, его голос – сильнее, чем должен быть в таком возрасте. Руна Наут , прошипел ей ветер. Она расскажет тебе о желаниях, стремлениях и заботах, что текут в каждом из вас.

– Стоит попробовать, – пробормотала Хельга.

– Что? – полусонным голосом спросила Гита.

– Ничего, – сказала Хельга, – ничегошеньки. Смотри, – добавила она, указав вперед. – Мы почти пришли.

Хельга сидела в окружении своей большой семьи, но чувствовала себя невероятно одинокой. Вокруг нее ударяли в землю лопаты, взрезая почву , как нож режет кожу. Она глубоко вдохнула и попыталась вспомнить, какую радость приносил ей запах травы. Она хотела, чтобы ее разум задремал, убаюканный однообразными движениями, но в окружении родни это оказалось непросто. Слева в неустанном ритме работал Бьёрн, его плечи поднимались и опускались вместе с ударами лопаты, которые могли бы легко снести голову человеку, выбрасывая комья земли на насыпь, подальше от растущих очертаний корабля. Сидя в сторонке, Руна и Тири плели из коры циновки и украшения для могилы. Над последним пристанищем Карла работала вся семья. Когда одна задача подходила к концу, Хильдигуннюр оказывалась рядом с новыми указаниями. Она не повышала голоса, но отдыха не давала никому.

– Поживее, Хельга. Давай.

Услышав голос матери, она моргнула и продолжила скручивать веревки. На ощупь они были грубыми. Хельга представила, как они будут выглядеть, когда обовьют изогнутые ветки и скрепят выложенную корой клетку, образуя короб, такой, как описала Хильдигуннюр. Она вообразила этот короб, накрывший уложенное на палубу тело Карла, оберегающий его от сыплющейся сверху земли, готовящий его к отплытию в страну мертвых. Он умер не в битве и в Вальхаллу не попадет, но Уннтор решил, что похоронит сына как богача и землевладельца, в священном поле, где есть дуб и камень, и так и сделал. Хельга взглянула на них и поежилась. Она лишь изредка видела, как отец проводит обряды, но даже он казался непривычно бессильным и человечным рядом с камнем и с дубом. Даже сейчас, в приятный летний вечер, от них исходила угроза, как от злонравных быков.

«Богам на нас наплевать». При виде дуба ее наполнила жуткая уверенность. «Мы – летний ветер и свет солнца. Они – дерево и камень».

Бьёрн уже погрузился в яму до бедра. Позади него Аслак с помощью широкой доски уплотнял края, укреплял их так, чтобы они выстояли перед волнами иных морей.

На ее глазах яма принимала очертания и обретала форму благодаря стараниям Бьёрна и Аслака. Когда сплетенные из коры циновки были готовы, Йорунн спрыгнула в могилу и выложила из них легко узнаваемый силуэт драккара. Уннтор, превратившийся в молчаливого надзирателя, возвышался над ними, не снимая руки с топора. Он смотрел на них, не двигаясь и не моргая, словно ждал, что кто-то дерзнет увильнуть от работы.

Никто не осмеливался.

Когда солнце начало клониться к горизонту, корабль был готов.

Настало время предать Карла земле.

Хильдигуннюр молча подала знак Бьёрну и Сигмару, и пока прочие члены семьи смотрели вниз, на дело своих рук, двое мужчин взялись за одеяло, на котором лежал Карл, подняли его и подошли к корме драккара, где яма была не так глубока. Они осторожно прошли к середине могилы и медленно опустили тело на кору, выстилавшую дно корабля.

Гита тихо стояла подле Хельги, когда тело ее отца укладывали в могилу, потом всхлипнула, словно пытаясь заглушить свое горе. Когда она начала плакать, Хельга неловко прижала трясущуюся девушку к груди и была за это заключена в объятия, от которых трещали кости.

Уннтор спустился вниз, в корабль, и встал у головы Карла.

– Боги увидят, каким был мой сын, – пророкотал он, и мир вокруг них затих. Эти слова нужно было произнести, и, что важно, произнести правильно. Хельга не вполне понимала, как они прозвучали бы, если произносить их неправильно, но она верила отцу. Хотя, глядя на человека у их ног…

– Карл был викингом, верным своей земле, верным своим богам. Он странствовал, он сражался и ни перед кем не преклонял колени. – У всех – стиснутые кулаки и сжатые губы. Широкая грудь Бьёрна поднималась и опадала, как у загнанной лошади. – Мало было тех, кто захотел бы сразиться с ним, когда он не спал. Мой сын умер воином, его убийца живет бесчестным трусом.

«И стоит у могилы, глядя на него, – подумала Хельга. – Кишка у него не тонка». Она незаметно огляделась: у Бьёрна, Сигмара и Аслака были каменные лица. Агла стояла возле Хильдигуннюр, высоко подняв подбородок и сжав губы, и напоминала статую. Тири держала своего огромного мужа за руку и смотрела ему в лицо со страхом в глазах. «Чего она боится?» Хельге пришлось постараться, чтобы не нахмурить брови. Руна пристально смотрела на Йорунн, словно пыталась привлечь ее взгляд одной лишь силой воли. «Она отодвинулась от Аслака, – отметила Хельга. – Почему? Что между ними стряслось?»

Странно.

– У моего сына будут деньги, чтобы он ни в чем не нуждался, – сказал Уннтор. Он извлек из складок рубахи кошелек размером с собственный кулак и бросил в могилу. Тот приземлился с глухим звоном. Взгляд, которым перекинулись Йорунн и Сигмар, был стремительным, но Хельга его заметила. – У него будет чем защитить себя, – продолжил Уннтор, и бросил следом топор Карла. – И он сможет поехать куда захочет.