Снорри Кристьянссон - Род [litres]

– Не я, – сказала Йорунн, схватившись за косяк, чтобы не упасть. – Бьёрн.

Хельга выскочила из постели и бросилась к двери следом за отцовским силуэтом. И не только она; все они задвигались, спеша к выходу, спеша за убийцей. Слышны были неразборчивые выкрики, возбужденный собачий лай, во дворе изрыгал команды Сигмар. «Я не видела, как он вышел… не видела его в доме», – а они что было сил бежали к коровнику, в котором Хельга с Эйнаром соорудили кровати для Бьёрна с семьей. В лунном свете постройки казались темными и ровными. По всему хутору просили факелов, собаки надрывались.

Потом она увидела его. Даже мертвый, он казался невероятно громадным. Тело лежало у самой двери в коровник. Рядом сидела казавшаяся оглушенной Тири. Пораженная Хельга на мгновение остановилась, и ее тут же оттолкнула в сторону Хильдигуннюр.

– Что случилось? – Старая женщина просочилась через стену мужчин и встала на колени рядом с женой Бьёрна, смотревшей широко раскрытыми глазами.

– Я не знаю, – сказала Тири. Голос ее был тих, как смерть. – Мы только пришли сюда. Вёлунд был в кровати. Бьёрн еще не закончил пить и говорить, он сказал, что придет позже… Я, должно быть, уснула, но мне послышались голоса… А потом я услышала, как он вошел. Он всегда тихий, когда думает, что я сплю… – она перешла на шепот. – Но он не лег в постель.

Хильдигуннюр сжала ее руку.

– Я знаю, что тебе больно, но нужно говорить, пока память еще свежа. Тебе показалось, что ты слышишь голоса… ты разобрала, что они говорили?

– Нет, – сказала Тири. – Ничего.

– Но людей было двое.

– Да.

– Ты уверена.

– Да.

– Двое мужчин или мужчина и женщина?

Тири в смятении посмотрела на нее:

– Я… не поняла.

– А потом?

– Я проснулась, потому что у меня в груди заболело. – В пляшущем свете факелов Хельга увидела, что лицо Тири залито слезами. – И я услышала Йорунн, она повторяла его имя снова и снова, просила его очнуться. И я встала и вышла, а Йорунн уже побежала за вами, потому что кто-то… – ее слова утонули в нахлынувших неудержимых слезах.

Хильдигуннюр встала и повернулась к мужу.

– Никому не двигаться, – сказала она. – Дайте Эйнару и Яки факелы, скажите, пусть ищут следы. Мы хотим точно знать, что никто не перелез через забор.

– А потом? – прогремел Уннтор.

Хильдигуннюр не ответила и снова опустилась на колени рядом с Бьёрном, взглянув при этом на Хельгу. «Надеюсь, я к этому не привыкну», – подумала Хельга, присоединяясь к матери.

Хильдигуннюр схватила ее руку и прижала к щеке мертвеца. Тело Бьёрна было холодным на ощупь, но… вот . Капелька тепла.

– Он умер недавно. Но где?..

«Где кровь?»

Он лежал изогнувшись, на спине, подвернув под себя руку.

– Помоги найти рану, – шепнула Хильдигуннюр, ухватила своего сына-великана за плечо и потянула к себе.

На спине рубаха Бьёрна была липкой.

– Вот, – сказала Хельга, и запах земли вперемешку с кровью и вонью умирающего человека поплыл над тем местом, где Бьёрн обрел последний покой, и подавил все, что она могла еще сказать.

– Прямо между лопаток. Должно быть, пробил сердце, – процедила сквозь стиснутые зубы Хильдигуннюр.

Хельгой завладела неожиданная мысль.

– А где Вёлунд?

– Во имя Хель, да откуда мне знать? – рявкнула ее мать.

– Он внутри, – сказала Тири.

– И никто не додумался его привести? – Хильдигуннюр прорычала что-то неразборчивое, поднялась, выхватила у одного из людей Сигмара факел и ворвалась в коровник через полуприкрытую дверь:

– Вёлунд?

А потом наступила тишина, на один удар сердца – и еще один – и еще. Слышалось только легкое потрескивание горящих факелов. Из темного проема, как из могилы, выливалось в мир молчание. Внутри неподвижно замер факел Хильдигуннюр.

Хельге и Уннтору пришло в голову одно и то же, но она оказалась на полшага быстрее.

Внутри метались по стенам тени. Хильдигуннюр стояла как вкопанная, стояла рядом с постелью Вёлунда и смотрела на мальчика. Одеяло было отброшено в сторону.

Все они увидели полированную костяную рукоять ножа, торчавшего из-под подушки Вёлунда.

Агла увела Тири и усадила ее к огню. Гита и Руна топтались рядом, предлагая молчаливое сочувствие и поддержку, но жена Бьёрна лишь плакала, бесконечно, тихо, лицо ее стало маской страдания – твердые скулы, мягкие губы, сомкнутые силой воли.

Она не говорила.

– Мальчишка? – спросил Уннтор.

– Он должен был видеть, как Бьёрн режет скотину на хуторе, – сказала Йорунн.

– А потом? – спросила Хильдигуннюр. – Накинулся на собственного отца?

– А кто еще? Ты нашла нож в его постели. Должно быть, он прокрался наружу – не знаю уж зачем, – встретил отца и зарезал, когда тот повернулся спиной.

– Думаю, всем ясно, что это сделал недоумок, – сказал Сигмар с озабоченным видом. – У него рост отца, но не разум – и я не знаю, как он может оправдаться. Но лучше нам все-таки завтра спросить богов, – добавил он. – Пусть они подтвердят наше решение.

Йорунн кивнула:

– Ты прав. Я… Что такое, Инги?

Приземистый мужчинка, чьи волосы редели на макушке и свисали по бокам головы, подошел к ним на три шага.

– Мы нашли следы.

– Где? – быстро спросила Хильдигуннюр.

«Папа не двигается. – Мысли захлестнули голову Хельги. – Он что-то знает».

– В северо-восточном углу забора, только они ведут не сюда. Они уходят прочь.

На мгновение стало тихо. Потом Йорунн сказала медленно и тихо:

– А где Аслак?

Хельга изучала их лица. Йорунн сдвинула брови, словно решала какую-то сложную задачку. Ее мать выглядела как пойманная молния. Сигмар не мог скрыть подозрительного выражения.

– Нож был у мальчишки. Он недоумок. Это он сделал. Не Аслак, – сказал Уннтор.

– Но… – начала Йорунн.

– Никаких «но». Это был не Аслак. – Старик посмотрел на каждого из них по очереди, предлагая возразить. Никто не решился.

– Тогда кто?

– Как и прежде, дочь: кто-то из нас. И все говорит, что это был мальчишка. Он пришел в мой дом как гость .

Хельга видела, какой горечью было наполнено это слово для отца. Право гостя было законом , и нарушить его было нельзя. Хильдигуннюр однажды объяснила почему. Проблема была в выживании: если хозяева не будут обеспечивать безопасность, никто не станет путешествовать, и никто не станет торговать, а без торговли выживать будет намного труднее. Об этом говорилось даже в Речах Высокого. Уннтору пришлось бы жить с таким позором: двоих его сыновей убили под его собственной крышей. И как-то очистить свое имя он мог, только найдя убийцу и свершив над ним правосудие.

И теперь у него был Вёлунд, которого усадили возле одного из опорных столбов посреди дома, и поставили по бокам сторожей, чтобы он не мог удрать. Вёлунд, оставшийся без отца, который защитил бы его. Вёлунд, чей молчаливо умоляющий взгляд преследовал ее по всей комнате. Уннтор нашел убийцу, и, если все пойдет по плану Сигмара, скоро боги ответят им, подтверждая его вину.