Снорри Кристьянссон - Род [litres]

Хотя близились сумерки, солнце было еще высоко, и вечерняя прохлада едва ощущалась. Она увидела, как Эйнар, ссутулившись, подходит к сараю. Ноги понесли ее сами, и она отправилась следом. От мысли остаться в доме и слушать, как Йорунн сочиняет свои истории, у нее зубы ныли. «Зачем они это делают? Может, эти двое и убили Карла?» Хельга задумалась. Она слыхала, что беременность творит странные штуки с женской головой, но убийство ? Кричать, будто тебя режут, при родах – это да, по крайней мере, Хильдигуннюр об этом рассказывала, но самой зарезать человека? Спящего, не способного за себя постоять?

С другой стороны, Сигмар выглядел так, будто знает, как обращаться с ножом. Может, он вскрыл вены Карлу по просьбе жены. Это было больше похоже на правду. Она расчистила в своей кладовой полочку для Сигмара. «Тесновато тут становится. Может…» Металлический лязг обрушил стены ее воображения и вернул Хельгу в реальность. «Сарай. Эйнар. Точно».

Дверь распахнулась от слабого толчка, и ритмичный, но приглушенный грохот стал отчетливей.

Эйнар склонился над верстаком, его правая рука безостановочно поднималась и падала.

Хельга откашлялась, но ничего не изменилось.

Она попробовала еще раз. На этот раз молоток ненадолго замер на верстаке, но потом рука поднялась, будто ничего не случилось.

– Перестань, – сказала она тихо. – Это всего лишь я.

Молоток приземлился на то, по чему он колотил, и остался там.

– Я знаю, – сказал Эйнар, не поворачиваясь к ней.

– Помощь нужна?

– Нет.

Она увидела, как он ссутулился, словно пытаясь спрятаться в самом себе и укрыться от нее. Что она могла сказать? Что сказала бы Хильдигуннюр?

– Не думаю, что ты такую уж большую добычу упускаешь.

На мгновение она словно увидела, как слова покидают ее рот, будто кто-то выкашливает свои внутренности. «Что это было, глупая ты девчонка? Любовь твоей жизни – лживая шлюха? Ни хрена это не поможет!»

– Ты это о чем? – Эйнар не расслабил ни единой мышцы. И не отпустил молоток.

– Она… Я…

«Хоть что-нибудь».

– Она так набросилась на Руну… – промямлила Хельга. – Она не… мне не кажется, что она такая уж хорошая.

Эйнар фыркнул и повел плечами.

– Да ты с хутора не вылезала с тех пор как приехала, а это было целую вечность назад. Откуда тебе знать?

Его слова жалили: в нем говорила язвительность, он хотел ее ранить.

– О чем ты? – спросила Хельга. «Дверь совсем рядом, – подумала она. – Если нужно будет, я смогу…»

– Откуда тебе знать ? Твой мир – Уннтор да Хильдигуннюр. Ты думаешь, все люди, как они, но это не так . Они жесткие, оба, жесткие как гвозди. Они сделают что угодно, чтобы сохранить свое место в мире. Йорунн лучше их, и не смей говорить о ней плохо.

Эйнар повернулся, и Хельга чуть не задохнулась. Его лицо словно исказилось – остался лишь слабый намек на того дружелюбного юношу с открытым лицом, которого, как ей казалось, она знает, а заменило его нечто иное, злое – нечто, державшее молоток как оружие.

Некто, способный сделать что угодно с кем угодно.

Осознание этого окатило ее ледяной водой. «И способный сделать все ради нее ».

– Прости, – пробормотала она, не сводя глаз с Эйнара. – Я просто хотела как-то тебя утешить. Я пойду.

Губы Эйнара дернулись, его каменное лицо немного смягчилось, и на мгновение ей удалось разглядеть за яростью лицо своего брата.

– Можешь остаться, если хочешь, но мне надо работать. И я… ну… я знаю. Знаю, что ты пытаешься сделать. Но иногда слова не помогают. Надо… действовать.

Он замолчал и посмотрел на нее.

«Он подбирает слова, – подумала она, – но не находит».

Ничего не сказав, Эйнар отвернулся, поднял молоток и с силой обрушил его на столешницу.

Хельга вышла из сарая задом, не решившись отвести взгляд. Она никогда раньше не видела, чтобы он так стискивал челюсти. Целеустремленно. « Надо действовать . Неужели он?..»

Она закрыла дверь, и вечерний ветерок взъерошил волосы на ее затылке. Она поежилась.

Уннтор откинулся на спинку кресла, по правую руку от него стояла Хильдигуннюр, по левую Сигмар.

– Я не смогу держать их здесь вечно. Мало места, а чуть погодя не будет хватать еды.

– Значит, кто уйдет первым – тот и убийца? – спросил Сигмар.

– Этого мало, – сказала Хильдигуннюр. – Убийце нужно будет только дождаться, пока твои люди прикончат первого бедолагу, вскочившего на лошадь.

Уннтор фыркнул:

– Моя жена мудра. А еще она, похоже, умеет думать как убийца.

Хильдигуннюр мило улыбнулась:

– Такой уж надо быть, чтобы остаться твоей женой, любимый. – За столом послышались короткие смешки. – Но если никто не признается и мы не найдем нож…

– Мы можем сделать еще кое-что, – сказал Сигмар, и Уннтор с Хильдигуннюр повернулись к нему. – Сын Бьёрна нашел амулет. Мы можем спросить богов.

Уннтор фыркнул:

– Они не услышат, – сказал он. – А если и услышат, то могут не сказать того, что мы хотим знать.

Однако Хильдигуннюр сверкнула глазами:

– Это отличная идея, – сказала она, улыбнувшись Сигмару.

– Почему?

– Помолчи, муженек. Дальше ты скажешь, что нужно просто выбить признание, а если это случится, у тебя будет полный дом убийц. Нет, Сигмар прав. Боги знают.

– Значит, решено, – сказал Сигмар.

Уннтор кивнул, недовольно скривив губы:

– Решено.

«Убил ли Сигмар человека, который его оскорбил? Или Гита потеряла терпение? Или безответная любовь Эйнара свела его с ума?» У Хельги кружилась голова; любой из них годился на роль убийцы. «Руна? Она ведет себя странно и беспокойно. Йорунн? Она солгала, но зачем?»

В голове проносились лица родичей, оскаленные и плюющиеся, с тьмой в сердце и смертью в глазах. Она не замечала фигуру в тени на углу сарая до тех пор, пока чуть не наступила на вытянутую ногу.

– Ой!

– Прости, – промямлил Вёлунд, подбирая под себя свои нескладные ноги. – Я не хотел…

– Нет-нет, – поспешно сказала Хельга. – Ты ничего плохого не сделал, Вёлунд, правда-правда. Но почему ты здесь?

– Не знаю.

«Что мне сказать? Что?..» Хельга сосредоточилась, обуздала несущиеся вскачь мысли и решила делать то, что первым придет в голову.

Она села рядом с мальчиком и взглянула вверх. Это было изумительно: просто сидеть и смотреть на небо. Из дома до них доносились неразборчивые голоса. Далеко в поле тоскливо замычала корова.

– Свет меняется, – сказала она.

– Да. – Пауза. – Он всегда меняется, знаешь ли, – он издал негромкий звук, как человек, пытающийся безуспешно прочистить горло.

Хельга взглянула на него и уловила движение. У него дергался уголок рта.

– Ты меня… дразнишь? – спросила она с недоумением.

Звук вырвался из Вёлунда, точно ручеек, растопивший лед, и он хрюкнул, а потом принялся хохотать и фыркать.