Снорри Кристьянссон - Род

«Убийц двое».

– Но зачем? – спросила она у пустоты. Освобождать голову от слов было приятно. – Зачем? Зачем красть мамин нож, если у тебя у самого есть неплохой?

Она остановилась и посмотрела на дом, в котором жила последние одиннадцать лет. Свет сочился из щелей, окружавших дверь, убегал в темное небо через продушины, изгнанный болтовней и взрывами хохота. Вдруг ощутив тошноту, она развернулась и зашагала к новой овчарне. «Куда угодно… куда угодно, только не туда».

Но мысли не оставляли ее в покое. «Кто убийца?»

Сигмар и его люди? Сигмар мог это сделать. Он мог подкрасться и перерезать вены на ногах Карла.

– Подходит, – пробормотала Хельга и проскользнула в калитку, стараясь, чтобы та не скрипнула. – Подходит.

Он подозрительно выглядел, он убегал, и что-то подсказывало, что он умеет обращаться с ножом. Но зачем ? Если все из-за того, что Карл был немножко засранцем, значит, это мог сделать каждый. А Бьёрна тоже он убил? А как насчет Аслака? Если Руна когда-то была невестой Карла, это объясняет, почему она подралась с его сестрой. Может, Аслак убил Карла из страха или ревности? Но кто тогда убил Бьёрна? Тири? Сигмар? Люди Сигмара? Или кто-то другой? Неужели она опять перебрала всех? Кто последним говорил с Бьёрном – и почему он ничего не рассказал?

Хельга кусала губу, пока боль не стала невыносимой. Слов у нее не было – только отчаянное рычание. Остановившись на полпути к вершине холма, она обернулась и посмотрела вниз.

Перед ней лежал Речной хутор: дом, дворовые постройки и забор; река ловила ночное небо и отражала для нее. «Все выглядит так мирно», – подумала Хельга.

И медленно, очень медленно огонь ее ярости угас, и откуда-то изнутри поднялась стальная целеустремленность.

«Пора это изменить».

Гита придвинулась к матери.

– Когда это кончится? – прошептала она голосом, еле слышным в общем гомоне.

– Когда заснут последние двое мужчин, – ответила ее мать сквозь стиснутые в улыбке зубы. – А теперь наведи красоту.

Она снова обратила внимание на умело поддерживаемый и направляемый Хильдигуннюр разговор между двумя здоровяками-хуторянами и шведом.

– Что – для этих старых пердунов? И не подумаю !

Гита и моргнуть не успела, как мать вцепилась в ее запястье похожей на клешню рукой и сильно потянула. Незаметным движением Агла сместилась назад, так, чтобы ее не было слышно. Почти беззвучно она прошипела:

– У тебя нет выбора. Ты не будешь изображать из себя принцессу. После всего, что я для тебя сделала, не смей обращаться со мной, как со служанкой. – Она обернулась, вывернула и сжала запястье Гиты и взглянула в искаженное болью лицо девушки. – И не смей реветь – я потратила свои лучшие краски, чтобы твои глаза сегодня выглядели красиво. Твой отец умер, поняла меня? Умер . Некому больше отпугивать от тебя людей, и никто не будет взымать то, что тебе, по-твоему, должны, так что лучше учись быть женщиной прямо сейчас. И первый урок: как милое личико помогает в скучных разговорах. Ты меня поняла?

Когда Гита кивнула, широко раскрыв глаза, Агла отпустила ее.

– Хорошо. Иди и налей себе выпить. – Она посмотрела, как девушка растирает запястье. – Иди .

Хельга смотрела, как Гита поспешно уходит, сгорбившись под тяжелым взглядом матери, и пододвинулась ближе к бочке с водой. Конечно же, девушка пошла прямо к выпивке. «Расставляем сеть». Хельга отвернулась, чтобы никто не увидел, как она натягивает на лицо добродушную, приветливую маску. Глядя на Гиту, она казалась доброй и сочувствующей.

– Эй. – Девушка поначалу не заметила ее. Прекрасно. – Что-то ищешь?

В повороте головы читалось, что ее услышали и узнали. Напряженные плечи и шея показывали, что она выбрала хорошую мишень.

– Ничего, – пробубнила Гита в кувшин с водой.

– Я тебе расскажу одну тайну. – Она придвинулась ближе, как делала ее мать, когда ей нужно было кого-то к себе расположить: только между нами . – Следующий красавец, которого я тут увижу, будет единственным, – прошептала она.

Гита издала полусмешок-полувсхлип и едва заметно улыбнулась.

– Спасибо.

Хельга чувствовала, что девушка готова открыться ей, создавая маленький тайный круг.

– Но пусть это не помешает нам найти тебе мужа, – сказала она, подпустив в голос яда. – Как насчет вот этого?

Она указала взглядом на широкоплечего пузатого хуторянина, занятого беседой с Сигмаром.

– Прекрасный выбор, – сказала Гита, принимая приглашение и вступая в игру.

– Торфинн Мокроштанец, из клана Мокроштанцев. – Она почувствовала, как Гита подавила очередной смешок. – Найден в лесу, выращен семейством диких кабанов. Хорошо согревает зимой, отлично ищет корешки.

Смех уже распирал девушку.

– Перестань, – прошипела она, взглядом умоляя Хельгу делать что угодно, только не переставать.

– Хотя своего корешка он не видел вот уже тридцать лет. – Острый тычок в руку. Глаза Гиты уже сверкали от восторга, и Хельга позволила себе улыбнуться. «Хотя улыбаемся мы по разным причинам».

– Так что, может быть, и нет. Пусть мир сам приглядывает за своими поросятками. А как насчет него? – Напротив них правая рука Сигмара обсуждал что-то с Уннтором. Вид у них был очень серьезный. – Агнар-веточка.

– Ооо, – сказала Гита, изображая интерес. – Расскажи подробнее!

– Агнар-веточка известен тем, что похож на веточку, и тем, на что похожа его веточка.

Она услышала, как Гита поперхнулась, и краем глаза заметила, что та сжимает губы, чтобы не взорваться хохотом.

– Объясни… – выдавила девушка.

Хельга подождала. Нужно было точно подгадать время.

– Говорят, елда Агнара раздваивается посередине.

Идеально. Гита выплюнула воду, которую собиралась выпить, обратно в кружку.

– Что? – выпалила она. – Где ты вообще…

– Что сделало его весьма желанным женихом, потому что женщины поняли, что могут пользоваться одной стороной, пока не станет хорошо ему, а потом другой, пока не станет хорошо им.

Гита хихикнула:

– Сестра, да ты чокнутая!

Хельга улыбнулась:

– А ты вот улыбаешься, так что ты, пожалуй, такая же чокнутая, как и я.

Улыбка Гиты чуть выцвела по углам; Хельга хорошо знала это чувство: на солнышко наползла тучка. Ссора с матерью? Вполне возможно. Рыбка была в сети, оставалось только аккуратно ее вытащить.

– Просто чтобы ты знала: я ни с тем, ни с другим не знакома. – Она подмигнула. – Хотя швед… Кто знает? Я слыхала, у них там интересно .

Спина Гиты выпрямилась, подбородок поднялся, пусть и на полдюйма.

– Раз папа мертв, мы с мамой будем ездить ко двору.

– Вот это да! Ты, наверное, в восторге.

– Будет приятно, я надеюсь, – искорка в глазах Гиты выдавала ложную скромность.