Джессика Феллоуз - Дерзкий, юный и мертвый

– Джойнсон-Хикс [23]объявил войну за нравственность, – сказал Гай.

– Это еще кто такой?

Гай пробежал статью глазами.

– Политик, борется с ночными клубами. Не теми, куда ходят сливки общества, а теми, которые в Сохо. «Сорок три» в том числе. Смотри, здесь как раз речь о нашей с тобой проблеме.

Он протянул газету Мэри, и та, кое-как удерживая рвущуюся на ветру бумагу, прочитала нужный абзац.

– «Полицейским надо попасть в клуб, чтобы выявить нарушителей нравственности, но если они окажутся внутри, значит, сами потакают порокам». И как тогда быть? – подытожила она.

– Понятия не имею. Вот еще фотография Джорджа Годдарда. Он руководит полицейским участком на Севил-роу, неподалеку от нас.

– Нам как раз в тот округ и надо, – сказала Мэри, возвращая газету.

– Сам знаю, но ведь нельзя… Корниш не дал разрешения, а без разрешения мы туда сунуться не имеем права.

Гай потер переносицу, чувствуя, как начинает болеть голова.

– Тогда пойдем, когда мы не на службе.

Гай вздохнул и скатал газету в трубочку.

– Мы и так формально не на службе, забыла?

– Ты говорил, твой приятель Гарри играет в том клубе, – вспомнила вдруг Мэри.

– Да, но…

– Вот и выход! Если нас поймают, просто скажем, что пришли его послушать. Ты же знаешь, мы не будем делать ничего противозаконного…

Устоять перед мольбой Мэри было практически невозможно.

– Надо лишь заглянуть туда, осмотреться. Задать пару вопросов, вдруг повезет.

– Не сегодня, – сказал Гай.

– Хорошо, не сегодня, – согласилась Мэри. – В другой день.

Гай видел, как она уже считает часы до завтрашнего вечера.

Перед отъездом в Лондон Луиза попросила, чтобы ее отпустили на три часа повидаться с родственниками. Изучив карту города, которая висела в кабинете лорда Редесдейла, и схему метро, она подсчитала, что если уйдет в восемь утра, то к одиннадцати, когда сестры Митфорд обычно собираются за покупками, уже вернется. Леди Редесдейл, хоть и неохотно, дала разрешение. Одновременно с этим Луиза подала в тюрьму Холлоуэй прошение о свидании с заключенной Далси Лонг. Поскольку та находилась еще под следствием, бумаги оформили быстро, и прошение удовлетворили вовремя. Луиза не испытывала никаких тревог до того самого момента, когда в пятницу утром оказалась у ворот тюрьмы.

Шагая по Камден-роуд, она сквозь деревья неожиданно увидала выступающий из тумана сказочный замок, который мог быть только тюрьмой. По мере приближения здание становилось все более мрачным. Над арочным входом из серого кирпича, таким высоким, что могли пройти великаны из истории про Джека и бобовый стебель, сидели огромные грифоны. Башни были увенчаны крестами и флагштоками, а окна – такие узкие, что внутрь, казалось, не проникает ни единого лучика света. Луиза поглубже запахнула пальто и расправила плечи, зная, что ей предстоит непростая задача.

Немного утешало, что Луиза была здесь не одна. Возле деревянной двери, за которой впору поджидать чародею с драконом, выстроилась целая очередь посетителей. В основном там были женщины в дешевых шляпках и тонких пальто, порой с мазками помады на серых губах, хотя попадались среди них и мужчины в котелках или хомбургах [24]и черных пальто с поднятыми воротниками, почти все – с зажатыми в зубах сигаретами. Среди посетителей выделялась одна женщина, молодая и симпатичная. Она держала за руку ребенка в пальто с бархатным воротником, прижимавшего к груди плюшевого мишку.

Прозвенел колокол, дверь распахнулась, и люди хлынули внутрь, готовясь назвать свое имя и вытерпеть похлопывания по бокам от надзирателя, награждавшего каждого посетителя ядовитым взглядом, полным скуки и подозрения. Луиза переступила с ноги на ногу, напоминая, что ей нечего бояться, ведь она ни в чем не виновата. Вопрос лишь в том, виноват ли арестант, к которому она пришла…

Записавшись в журнал, посетители следовали за тюремным надзирателем по длинной череде коридоров. Каждую дверь отмыкали, пропускали сквозь нее людей и захлопывали, прежде чем браться за следующую: словно стало овец загоняли в стойло. Наконец посетители добрались до длинной комнаты, разделенной пополам деревянной стойкой с перегородками, как в ломбарде. По углам стояли надзиратели, вальяжно сложившие руки на торчащих животах. Луизе назвали номер ее окна, и она села перед деревянным щитом с отверстием, забранным решеткой. Прошло несколько минут, и по ту сторону появилась вконец исхудавшая Далси. Луиза вновь поразилась их сходству; правда, на сей раз зеркало было кривым, безжалостно отражавшим иную ее судьбу и напоминая о пути, с которого она свернула. Луиза еле-еле удержалась, чтобы не вздрогнуть при виде отчаянной гримасы, застывшей на лице девушки, хотя та, завидев подругу, улыбнулась.

– Я и не поверила, когда сказали, что ты придешь. Я-то думала, ты знать меня больше не захочешь.

Луиза замешкалась. Несмотря на всю симпатию к Далси, она все еще в ней сомневалась.

– Эти драгоценности… Зачем ты их взяла? Из-за той сделки с… ну, сама знаешь… – Луиза не рискнула называть в этих стенах имя Элис Даймонд. – С теми, о ком ты тогда говорила?

Далси едва заметно кивнула.

Луиза огляделась – вроде бы никто их не слушал – и заговорила вполголоса:

– Я тебя в чем-то даже понимаю. Но я ни за что не впустила бы тебя в дом, если бы имела хоть малейшее представление, что ты…

Далси вскинула голову, и ее глаза заполнились слезами.

– Знаю. Мне пришлось соврать. Поверь, у меня просто не оставалось другого выбора. И больше я ни в чем тебе не лгала, клянусь!

– Я видела ту женщину, из паба. Она на слушаниях сидела в зале суда. Следила, чтобы ты не болтала лишнего?

– Да…

– И после этого ты их защищаешь? Зачем тебе молчать? Они и сами могут о себе позаботиться!

Луиза распалялась все сильнее.

На лицо Далси набежала тень.

– Они знают, что я здесь; уже прислали весточку: мол, держи язык за зубами. Им даже выгодно, что я за решеткой.

Луиза посмотрела на колени, собравшись с духом, подняла голову и сквозь узкое окно заглянула Далси в глаза.

– Это ты сделала? – шепотом спросила она.

– Нет! – чуть ли не закричала Далси. – Не я! Не знаю кто, но не я!

– Тогда должен быть какой-то способ это доказать…

– Не надо! – оборвала ее Далси. – Здесь паршиво, конечно, однако снаружи не лучше. А если они не доберутся до меня, то возьмутся за…

Девушка резко замолчала.

– За кого возьмутся? – спросила Луиза.

– За мою сестру, Марию. Для всех будет лучше, если ты просто меня забудешь.

Луиза украдкой огляделась. Ближайший надзиратель внимательно следил за женщиной, сидевшей через два стула – та, похоже, хотела кинуться к своему заключенному с поцелуями.