Деанна Рэйборн - Зловещее проклятье

Леди Тивертон прервала ee с небольшим терпеливым вздохом. — Фигги, мы как раз собирались пить чай. Я спрашивала раньше, есть ли у нас какие-нибудь пирожные, которые тебе нравятся.

— Пирожные? — Фигги Тивертон закатила глаза к небу. — Я не ребенок, чтобы меня подкупали пирожными.

Ее отец фыркнул от смеха. — Не леди, не ребенок! Что ты, тогда, Фиг? — Он громко рассмеялся над своей шуткой, и в этот момент я почувствовала глубокую неприязнь к этому человеку. Пятнадцать лет — трудный возраст, и она переносила его неловко. Наличие мачехи, столь безмятежной, как леди Тивертон, не могло бы помочь, а ее отец был совершенно бесчувственным.

Но Стокер не был. Он указал на свой стул. — Пожалуйста, мисс Тивертон. Я не могу сидеть, пока вы не сядете. Моя старая няня выследила бы меня и выпорола, если бы я попытался.

Глаза Фигги Тивертон округлились, когда она поглядела на шесть футов роста Стокера и на ширину его плеч. — Она должна была быть очень сильной няней.

— Она была, — подтвердил он, уголки его рта дергались. Что-то в его невероятном обаянии немного оттаяло ее. Она не села в кресло, но уселась на скамью у камина, когда Стокер вернулся на свое место. Пес Нут поднял голову и положил ee на колени Фигги. Я была рада, что хотя бы одно существо в семье было привязано к девочке.

Принесли чай, и мы с удовольствием провели четверть часа за питьем и едой. Сэр Лестер отдал предпочтение пирогам с вишней, а леди Тивертон играла с небольшим бутербродом. На своем насесте перед огнем, Фигги жарила несколько кексов, которые она не ела. Стокер осторожно наложил себе целую гору, маффины, залитые маслом, были одной из его любимых вещей; и я позволила себе кусочек шоколадного торта, который мог бы опозорить повара графа. Один из protégé леди Велли работал в Садбери в качестве кондитера, и я сделала пометку, чтобы адресовать ему свои комплименты. Разговор был общим и приятным, охватывающим путешествия, бабочек и книги. Мы смахивали последние крошки с губ, когда дверь открылась.

— Я пропустил чай? — вошел молодой джентльмен с красивым лицом и темно-рыжими волосами. У него был один возраст со Стокером, но не его рост, он был немного короче и стройнее. (Я когда-то сравнивала телосложение Стокера с чарующим падшим ангелом, нарисованным Кабанелем. Напротив, этот парень был мускулистым святым Боттичелли). Он двигался со слабо выраженной грацией спортсмена, возможно фехтовальщика, и смотрел на собравшихся с добродушным выражением. — Я не осознавал, что у нас вечеринка, — сказал он леди Тивертон извиняющимся голосом. — Я бы надел более приличный галстук.

Она одарила его материнской улыбкой. — Вы выглядите вполне презентабельно, Патрик. Мисс Спидвелл, мистер Темплтон-Вейн, это Патрик Фэйрбротер, филолог нашей экспедиции. — Она закончила представлять нас, и мистер Фэйрбротер пожал мне руку, слегка кивнув.

— Спидвелл? Я только что прочитал самую интересную статью о бабочках ласточкин хвост из Сахары, скорее новое открытие, если память не изменяет, — начал он. — Я не думаю, что вы имеете отношение к автору?

— Да, я написала это, — сказала я ему. — Это было таким захватывающим. Papilio saharae была каталогизирована только Обертюром в 1879 году. Я нахожу желто-коричневую окраску наиболее интересной, учитывая тот факт, что она является эндемичной для Северной Африки.

— Именно так! Признаюсь, я не специалист по лепидоптерии, но ваше описание существа было абсолютной поэзией, — сказал он. — Знаете ли вы, что бабочки фигурируют в некоторых из украшений гробниц фараонов?

— Я не знала, — призналась я.

— О, да! Некоторые ученые считают, что мотив использовался как средство иллюстрации египетской веры в воскрешение. Это очевидная параллель с собственной метаморфозой бабочки, не так ли?

— Это так. Во что верят другие ученые?

— Что эти бабочки попали на стены гробниц просто потому, что они прекрасны, — сказал он мне, его глаза не отрывались от моего лица. Я поняла, что он все еще держит мою руку, и осторожно отняла ее. Он покраснел, восхитительный розовый оттенок, к которому часто склонны рыжеволосые, и быстро приветствовал Стокера, который ответил ему с холодным равнодушием. Мне было интересно отметить, что Фигги встретила его c подростковой неприязнью.

Если он и заметил, мистер Фэйрбротер был невосприимчив. — Спасла мне пару маффинов, Фигги? — весело спросил он, садясь.

— Только один. Подавись и умри, — сказала она, бросая в него кексом. Он приземлился маслом вниз на его колени. Фэйрбротер смутился. Фигги засмеялась, первое искреннее выражение удовольствия, которое я увидела в ней с момента нашего прибытия. Леди Тивертон сжала губы в знак неодобрения, но сэр Лестер лишь присоединился к ее смеху.

— Фигги, ты такая миляга, — сказал он ей.

Фигги была сильно испорчена, я молча поправила его, но вместо этого повернулась к мистеру Фэйрбротеру. — Что именно делает филолог? — спросила я. Он на мгновение остановился, чтобы снять маффин c брюк и осторожно уронить носовой платок на масляное пятно.

Я точно знала, что делает филолог, но, как показывал мой опыт, большинство мужчин ничего не любят больше, чем говорить о себе. Поэтому я держала рот на замке и широко раскрыла глаза, когда он начал долго объяснять свои обязанности и скармливать кусочки масленной булочки Нуту, который смотрел на него в восторге. Когда он закончил свой маленький монолог, я издала подходящие звуки благодарности. — Как вам повезло быть частью такой успешной экспедиции! — сказала я ему. — Это была ваша первая поездка в Египет?

— На самом деле это была моя вторая, и я, безусловно, надеюсь, что не последняя, — ответил он.

— Тогда вам лучше обзавестись новой пищеварительной системой, — предупредила Фигги. — Вы провели половину сезона в уборной.

Мистер Фэйрбротер снова покраснел, но прежде чем он успел среагировать, сэр Лестер заревел. — Ифигения!

Ее отец наконец достиг своего предела. Он выпрямился на стуле, его цвет был почти апоплектическим. — Если ты не можешь вести себя как леди, ты удалишься в свою комнату.

— С удовольствием, — сказала она, поднимаясь с диванных подушек. С серьезной любезностью она передала вилку для поджаривания Стокеру. — Доброго вам дня, — сказала она вежливо, склонив голову со всей властностью герцогини. Пес Нут встал и последовал за ней, уши торчком как корона.

— Доброго вам дня, мисс Тивертон, — сказал Стокер, поднимаясь на ноги и слегка кивая.

Мистер Фэйрбротер остался в своем кресле, склонив голову и потянувшись за сэндвичем.

Леди Тивертон слабо улыбнулась нам. — Я должна извиниться. Моя падчерица иногда бывает излишне возбуждена.

— Как чистокровная кобыла, — сказал сэр Лестер с неохотным одобрением. — Хотя я думал, что к этому времени она бы научилась немного лучше вести себя в компании.