Деанна Рэйборн - Зловещее проклятье

— Она только хочет понимания, — сказала леди Тивертон своему мужу.

— Она хочет порки, — быстро ответил ее отец. — Но у меня никогда не хватало духу сделать это.

— Ее обида вполне естественна, — тихо сказал мистер Фэйрбротер. — Она чувствует, что я узурпировал ее место, и я не могу винить ее за это.

— Патрик!

Голос сэра Лестера был резким, но Фэйрбротер лишь махнул успокаивающей рукой. — Она чувствует себя вытесненной моим присутствием, и почему бы и нет? Вы приняли меня и относитесь ко мне как к сыну. Если бы я был Фигги, я бы поступил намного хуже, чем подбросил лягушку в постель и налил масло инжира в суп.

— Она действительно так сделала? — спросила я.

Улыбка Патрика Фэйрбротера была кривой и совершенно очаровательной. — Масло инжира, да. Я не могу доказать лягушку. Это могло произойти само по себе. В конце концов, это был Египет.

Я ухмыльнулась в ответ.

Сэр Лестер издал что-то ругательное. — Послушайте нас, заняты исключительно собой! Вас не интересуют наши маленькие семейные драмы. Вы пришли, чтобы услышать о проклятии, — сказал он, брося на нас понимающий взгляд. Он поднял руку. — Я не виню вас. Это история десятилетия, возможно, века! Где бы вы хотели начать?

Он посмотрел на Стокера, потом на меня, и я мило улыбнулась. — С исчезновения Джона де Моргана.

Цвет лица сэра Лестера стал насыщенно-красным, но леди Тивертон была более сдержанной. Она издала сочувствующий звук. — Такая ужасная история. Мне очень жаль миссис де Морган. По крайней мере, мне бы хотелось быть.

— Вы подозреваете, что она помогала мужу в краже диадемы? — предположила я.

— Вовсе нет! — сэр Лестер возмутился.

— Мы с мужем не единодушны, — объяснила леди Тивертон.

Сэр Лестер покачал головой. — У меня не будет таких историй, — твердо сказал он. — У нас нет доказательств, что Кэролайн де Морган замешана в краже.

Взгляд леди Тивертон снисходительно остановился на нем. — Мой муж не признает, что дамы способны совершать злодейские поступки, — сказала она.

— Но вы признаете? — рискнула спросить я.

Выражение ее лица сделалось серьезным. — Я достаточно повидала мир, чтобы знать, что женщины могут царапать, выдирать когти и бороться так же отчаянно, как и мужчины за то, что они хотят. Возможно больше.

— Действительно, — сказала я.

Но сэр Лестер снова покачал головой, как седоватый лев, стряхивающий жужжание неприятной идеи. — Нет, миссис де Морган заслуживает нашей жалости из-за действий ее мужа, но не подозрения, — настаивал он.

— Значит, вы уверены, что Джон де Морган украл диадему принцессы? — спросил я.

Леди Тивертон твердо кивнула. — Конечно, он это сделал.

Ее муж не казался уверенным. Его вид явно показывал, что ему неудобно. — Осторожнее, крошка. Мы не хотим, чтобы нас обвинили в клевете.

Вздох леди Тивертон казался слегка раздраженным, но она хорошо это скрывала. — Я думаю, ты имеешь в виду злословие, любовь моя. Но это сложно. Мы знаем, во что верим. Однако заявлять об этом открыто, как говорит мой муж, опасно. А полиции, похоже, все равно, — добавила она, разведя руками. Они были длинными и стройными, без украшений, за исключением тонкого золотого кольца на безымянном пальце левой руки.

— Что они вам сказали? — спросила я.

Сэр Лестер насупился. — Очень мало! Полиция Дувра была бесполезна. Они плохо справились с допросом миссис де Морган. Они отправили уведомления в порты, но как это поможет вернуть мою корону? — потребовал он.

Леди Тивертон успокаивающе положила руку на руку своего мужа. — Скотланд-Ярд, похоже, сдался, — просто сказала она. — Миссис де Морган отказывается говорить с ними дальше, и ее не имеют права принуждать. Конечно, столичная полиция не может выделить людей для наблюдения за каждым портом. Есть гораздо худшие преступления, чем кража одной драгоценности. Наше должно казаться очень легкомысленным преступлением — потеря короны! Разве его можно сопоставить с убийствами и нападениями, с которыми им приходится сталкиваться ежедневно?

Изложенное подобным образом, мне казалось вполне разумным, что Скотланд-Ярд поднял руки вверх после беглого расследования.

Стокер, который молчал во время нашего разговора, внезапно вмешался. — А вы, мистер Фэйрбротер? Как вы думаете, де Морган и его жена украли диадему?

Поскольку он был застигнут врасплох внезапным расследованием, рука мистера Фэйрбротера дернулась, проливая кресс салат на его колени. — Черт! — сказал он с печальным смехом. — Это два масляных пятна за четверть часа. Эти брюки никогда не отчистить. — Он поднял голову. — Извинения, дамы, за язык. Что касается вашего вопроса, мистер Темплтон-Вейн, я не знаю, что и думать, за исключением того, что, безусловно, компрометирует де Моргана: человек исчезает точно в то же время, когда пропадает самый ценный драгоценный реликт в гробнице. В конце концов, не имеет значения, помогала ли его жена или была им обманута. Дело в том, что Джон исчез, как и диадема, и полиция делает очень мало, чтобы найти их обоих.

Леди Тивертон вмешалась. — Возможно, вы хотели бы увидеть диадему. — Она встала и подошла к письменному столу, неся портфель. — У нас есть ее эскиз. Мы бы предпочли фотографию, но, боюсь, мистер де Морган не был опытным фотографом. В его работах было мало полезных негативов. — Леди Тивертон открыла портфель и достала большой лист бумаги.

— Почему? — спросила я.

— Проблемы с оборудованием, испорченные пластины, недостающие химикаты. Это чудо, что у нас вообще есть какие-либо негтивы, — сказал сэр Лестер.

— К чему вы относите неприятности? — спросил Стокер.

Патрик Фэйрбротер выразительно развел руками. — Никто не знает. Но местные жители сказали, что это дело рук мумии принцессы Анхесет.

— Проклятие, — сказала я, забирая лист у леди Тивертон. Я держала его так, чтобы Стокер мог смотреть тоже. Рисунок был хорошо выполнен, аккуратный и хорошо вычерченный, со строгим вниманием к деталям и без каких-либо завитушек, за исключением нежного оттенка цвета, где это уместно. «Диадема принцессы Анхесет Восемнадцатой Династии» было написано аккуратными заглавными буквами внизу вместе с датой находки. Это была небольшая корона, изящная, в извилистых изгибах. Основание образовывало круг, а золотая арка проходила от основания в центре спинки вперед, заканчиваясь тремя скульптурными золотыми головами животных — стервятником, окруженным газелями. Ряд жестких лент, вылепленных из золота, висел на обруче; по длине одной ленты был выгравирован картуш. Длинный овал, окружавший группу иероглифов — без сомнения, имя и титулы дамы — и вся корона были украшены драгоценными камнями. Ниже рисунка диадемы краткий абзац описывал драгоценные камни как сердолик, яшму и лазурит.