Игорь Шприц - Двойной Нельсон

И тут Бергу повезло. Он увидел маленький локальный очаг еще одного взрыва. Совсем слабого. Это был круговой след на поверхности стола, образованный очень мелкими фрагментами стекла, впечатанного взрывом в мрамор. То, что это стекло, Берг убедился, капнув концентрированной соляной кислотой. Фрагменты не исчезли. Стекло. Он прогрел это место горелкой — ничего не изменилось. Да, это несомненно стекло. В сильную лупу можно было даже определить приблизительную толщину — миллиметр.

Итак, прояснялась цепочка взрывов, закончившаяся пожаром. Последние значки украсили рисунок. Все, что относилось к взрывам, Берг пометил синим карандашом. Разрушения от пожара пометил красным. Еще раз проверил сам себя. Все логично укладывается в цепочку событий, развивавшихся в течение двух-трех минут. «Все-таки я молодец!» — удовлетворенно подумал Берг и позволил себе закурить впервые за этот день. Такую епитимью он еще утром наложил сам на себя.

Берг взглянул на часы — прошло два часа! Удивительно, но он их даже не заметил.

Дверь распахнулась, и в подвал вошли вначале Путиловский, за ним Медянников. На лице последнего был отчетливо заметен крайний скептицизм и сомнения в умственных способностях похмельного Берга, но Путиловский весь светился надеждой. Берг устало выпрямился и улыбнулся.

— Ну? Что-нибудь есть? — нетерпеливо выпалил Путиловский. В руке у него были те самые злосчастные «Вести».

* * *

Из кабинета редактора Вершинин вышел фланирующей походкой политического обозревателя, не обремененного, в отличие от воробья-репортера, поисками каждодневной мелкой пищи. Карман приятно оттягивал конверт с изрядным бонусом, врученным лично редактором.

— Если я в вас не ошибаюсь, — сказал редактор, вставая из-за стола (!), — а я редко ошибаюсь! — вы именно тот человек, который подымет нашу газету до европейского уровня. Я рад видеть вас хоть каждый день с такими материалами.

И пожал руку! Вершинин еле удержался от искуса тут же сунуться в конверт и пересчитать хрустящие купюры. Сидевшие за внушительными ундервудами две пишбарышни с не менее внушительными турнюрами отреагировали должным образом.

— Уже с нами и не здороваются! — Маленькая блондинка ласково стрельнула глазками, ни на секунду не замедлив стрекот своего аппарата.

— Они знаменитыми стали, — вздохнула вторая, тоже очень приятная во всех отношениях. — Они теперь в моторе ездить будут. Андрей Яковлевич! Вы уж нас не забудьте!

— Раскатала нос! — Первая на секунду остановилась попудриться и застрекотала вновь. — На нас и не оглянется!

— С кокотками на Острова! В Стрельну! Кстати, вас ждут в приемной.

— Дама? — поинтересовалась блондинка.

— Великосветская! — театрально закатила глаза вторая.

Вершинин ухмыльнулся и, не говоря ни слова, вышел из секретарской. Снаружи его ждал сюрприз — его действительно ждали. Но не дама, а жуковатый хозяин дома, господин Дубовицкий. Он сразу бросился к Вершинину, ухватился за его руку и стал ее мять, точно желая вылепить из нее нечто иное:

— Здравствуйте! Читал! Весьма рад за вас. Вот, подал объяснение в вашу газету. И еду в управу разъяснить. Я чист как ангел! Мой агент сдал черт знает кому, каким-то проходимцам, а я отдувайся. Неприятная история. Вы вечером свободны? Никаких отговорок. Жду к девяти. Будет маленькое, но приятное общество. Без церемоний!

Дубовицкий жестом фокусника достал бумажник и оглянулся:

— Голубчик! Милый! Если вам нужны деньги... не стесняйтесь! Я сам был молодым студентом. О, эти студенческие годы... Берите-берите! — и так быстро всунул Вершинину деньги, что стало ясно: это он умеет делать отменно ловко. — И приоденьтесь: будут важные персоны. Не прощаюсь! До вечера!

Как во сне, Вершинин вышел на улицу и пошел, куда глаза глядят. Они привычно глядели в сторону кофейни. Зайдя внутрь, он гордо заплатил месячный долг, взял угловой столик и, попивая двойной со сливками, украдкой пересчитал барыш. Изрядно! Сто ассигнациями без малого. Поперло! Вершинин сплюнул трижды через левое плечо. Глянул в зеркало напротив — действительно, приодеться бы не помешало... И, одним глотком допив кофе, быстро вышел. Шаг его был упруг и легок.

* * *

— Киселев стоял вот здесь, — Берг на полу очертил мелом небольшой круг и поставил в нем единицу, — Хрищанович стоял с другой стороны стола, вот здесь.

Место Хрищановича обозначилось двойкой. Путиловский внимательно следил за всеми действиями Берга. Медянников тоже таращил глаза, но понять логику, как ни старался, все-таки не мог. «Мудрит Карлыч! — подумал Евграфий Петрович, — С похмела и не то покажется!»

— Вначале был очень небольшой взрыв. Взорвалась стеклянная посудина, возможно колба, возможно кювета, есть осколки и сферические, есть и плоские. Если следовать логике производства нитроглицерина, взорвалась посуда с остатками вещества. Они уже успели собрать весь нитроглицерин, который находился в руках Хрищановича.

— Отчего вы решили, что они успели собрать? Не факт! — возразил Пугиловский в порядке оппонирования. — Давайте так: я неверующий. И буду вас сбивать вопросами. А вы доказывайте!

— Да! — сказал Медянников, потому что надо было что-нибудь сказать. — Я тоже не верю!

И он придал лицу неверующее выражение. Обычно Евграфий Петрович сопровождал такое выражение легким рукоприкладством по голове подчиненного. Но сейчас этот легкий путь к недоверию был закрыт, Берг ему не подчинялся, посему приходилось изворачиваться.

— Ха! — торжествующе воскликнул Берг. — Следите за моей логикой!

Медянников тоскливо оглянулся в поисках последней, ничего не нашел и насупился: «Слова какие употребляет, подлец! Ишь, наловчился, немчура очкастая...» И затих. Берг же, напротив, распалился до крайнего:

— Всего взрывов было три: сильный, средний и очень слабый. Последним был сильный — вследствие пожара взорвался наличный запас динамита в сейфе. Это установлено однозначно при опросе дворника. Он слышал два взрыва именно в такой последовательности: средний — сильный. Я обнаружил следы слабого взрыва. Теперь вопрос: что было ранее — средний или слабый? Допустим, первым был средний — Хрищанович выпускает из рук склянку с нитроглицерином и лишается ног. Вследствие этого взрыва детонирует что-то маломерное, предположительно остатки того же вещества в колбе или кювете. Так?

— Логично.

Путиловский закурил и теперь следил за струйками дыма, а некурящий Медянников осторожно отгонял те же струйки от себя.

— Но если слабый взрыв последовал за средним, то эта колба или кювета должна была лететь со стола в направлении, указанном первым взрывом, то есть средним! — и Берг начертил мелом на столе возможную траекторию полета. — Мы же видим, что этот слабый ничем не потревожен. Он был первым. Затем от него идет цепочка: Хрищанович выпускает склянку — средний взрыв — пожар — взрыв сильный и последний! Он почти гасит пожар.