Борис Барабаш - Последний еврей из КГБ

– Мне это совсем не нравится. Но ты продолжай. Не тяни! Что дальше?

– А дальше вот что. Теплухин мне это все сказал, и замолчал. Видимо ждал моей реакции. Ну, я и отреагировал.

– Сказал, что передашь результаты своего расследования Аксельману в Штаты, так?

– Ну, и это тоже.

– А что еще?

– Я сказал просто. Сказал, шё поеду в Москву, в Отдел административных органов. [7] Отдел административных органов ЦК КПСС готовил руководству КПСС докладные записки, письма, справки о работе Министерства Обороны, МВД, КГБ, Прокуратуры, судов, политотделов военных округов и флотов. Занимался кадровой работой, контролировал борьбу с нарушениями социалистической законности в органах правопорядка, утверждал персональный состав зарубежной резидентуры советских разведывательных органов, следил за состоянием юридического образования в стране. И копию материалов отправлю по своим каналам туда же. На всякий случай. Мало ли шё в жизни бывает…? Правда? Не пропадать же труду?

– Опа! Вот это да! Я бы не догадалась. Та молодец, папа!

– Да, ладно. Молодец… Молодец не молодец, но это новость Теплухина убила. Образно говоря, конечно. Он понял, шё я не шучу. Они знают, ше начальник этого Отдела – мой знакомый еще с армейских времен. Я никогда к нему не обращался. Но если они меня начнут донимать, я поеду к нему на прием. И тогда им мало места будет! Всем!

– Им всем, это кому?

– Да всем! И «конторе», и милиции, всем достанется! В конце концов! Это шё такое! Сколько можно терпеть! Они шё тут хотят, превратить Одессу в Чикаго? Мало того, шё покрывают преступников, так еще сами преступление и организовали! Ради чего, я тебя спрашиваю? Ради государственных интересов? Нет! Ни черта! Решали какие-то свои, мелкие интересики! Я Теплухину сказал, шё, если я не прав, так им нечего бояться. Приедет комиссия из Москвы, их на нее вызовут, и они доложат, шё, почем и почему. Вот и все! Может их даже наградят. Я знаю?

– Ты Теплухину так и сказал?

– А как ты думаешь? Постеснялся? Я ему еще больше сказал. Теперь пусть думает. Он еще молодой. Жаль будет его, если он попадет, как говорится, в жир ногами. Все-таки он – неплохой парень. Есть душа. И голова работает. Я ему все это объяснил. Будет крайним.

– А что он может теперь сделать?

– Или пусть потихоньку отойдет в сторону от этого дела, или пусть поговорит там с кем-то.

– С кем?

– Я знаю? Я не знаю. Ему виднее. Надо говорить с тем, кто там шё-то решает.

– И какое решение ты бы предложил?

– А какое тут может быть решение! Под суд отдать подлецов! Высшую меру им! Шё еще?

– Ты думаешь, они на это пойдут?

– Роза! Я не знаю! Пойдут, не пойдут… Заварили кашу, пусть расхлебывают.

– Этих жлобов отдадут под суд, а они возьмут, и все там расскажут. Вот будет номер!

– Ничего они не расскажут. Для этого есть масса возможностей. Кто будет вести следствие? Милиция, прокуратура? В любом случае, следователь задаст те вопросы, которые ему поручат задать. И не больше! Во всяком случае, я бы так сделал. А на суде…? Судья тоже человек. Главное – установить объективную истину. Все остальное – неважно. Истину суд установит. Они совершили убийство из корыстных побуждений. Прокурор потребует высшую меру. А как к этому отнесется суд, там видно будет.

Как-то сама собой наступила тишина. Так мы в ней и шли. Каждый остался один на один со своими мыслями. И я решился на вопрос, ответ на который меня последнее время все больше интересовал.

– Па!

– Что?

– Ты извини, но я хочу тебя спросить.

– Спрашивай.

– Вот ты Аксельманам помогаешь. А были у тебя случаи, когда тебе приходилось евреев преследовать?

Папа задумался. Мой вопрос застал его врасплох. Это было видно. Несколько раз он собирался что-то сказать, но вместо этого он только громко вздыхал, и шел молча дальше.

– Ты обиделся? – спросил я папу.

– Да нет. Чего обижаться? Просто не знаю, шё сказать. Вроде бы легкий вопрос, а ответить сложно.

– А ты ответить, как есть.

– Конечно, я отвечу, как есть. А как иначе? Придумывать? Или обманывать? Просто, если ответить коротко «да» или «нет», ты можешь неправильно понять. Ну, хорошо… Поговорим и об этом… Ты меня слушаешь?

– Конечно!

– Ну, так, слушай, шё я тебе скажу. Вообще-то, если говорить строго по букве закона, так перед законом все равны. Ты это понимаешь?

– Конечно.

– Хорошо… Еврей, не еврей. Какая разница? Если еврей нарушает, так шё его за это, на Кавказ, в санаторий отправлять? Мало среди евреев преступников? Или их было мало до революции? Или в Америке? Это не подход, не критерий. Судят же не из-за национальности, а за совершенные действия. Это только немцы убивали нас не за то, шё кто-то преступник. Они убивали нас только потому, шё человек – еврей. Это тоже понятно?

– Да.

– Теперь дальше. Органы госбезопасности не занимаются, так называемой, общекриминальной преступностью. Сфера их интересов – безопасность государства. Шё это значит? Это значит, шё они занимаются самыми опасными видами преступлений. Такими преступлениями, которые представляют собой угрозу существованию государства, или могут вообще разрушить государство. Вор залез в квартиру, обокрал. Ну, сколько человек пострадало? Пять, десять. А другой статейки пописывает, книжки, или гадость всякую распространяет. Вроде, никто не пострадал. Ничего ни у кого не украли. Но на самом деле, ущерб от такого рода деятельности намного больше, чем от кражи.

– Почему?

– Потому шё, люди начинают сомневаться в правильности курса партии и государства. Такие действия подрывают веру людей. А это очень опасно. Потому шё вера горами движет, как говорится. Если человек убежден в своей правоте, его ничего не сможет сломать. Он выдержит любые трудности. Вон, как было во время войны. Как было трудно! А выдержали! Кору от деревьев ели! А выдержали! Сломали немцу хребет! Никто не мог. А мы смогли! Почему? Потому шё верили, знали! Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!

– Так это Сталин, по-моему, сказал?

– Да. Сталин. Он сказал, то, шё у каждого было в душе. Но я сейчас не о нем тебе говорю, а о вере людей. Если ее подорвать, тогда человека можно брать голыми руками. Поэтому те, кто старается это делать, представляют собой очень большую угрозу для государства. И государство с ними борется.

– Понятно.

– Среди тех, кто занимался такой вот деятельностью, были, есть и будут, евреи. А почему нет? Евреям, как говорится, всегда больше всех надо. Это у нас в крови. Видят какие-то безобразия, и начинают…

– Ну, так это правильно. За что наказывать?

– Слушай. Критиковать можно и нужно. Мы уже об этом с тобой говорили. Какие-то недостатки есть в любой стране. Просто не надо из этого делать неправильные, далеко идущие выводы.