Владимир Лопырёв - Эпик Московского уезда

Башней он называл здание станции — это была самая высокая постройка в посёлке. На четырёх этажах располагались: электрический генератор на жидком топливе, насосный агрегат, доставляющий воду ко всем водяным колонкам и телефонный коммутатор. Словом, фантастическое для дачного посёлка сооружение с малюсенькими башенками на крыше и электрическими и телефонными проводами, тянущимися со всех сторон, как будто гигантский спрут распустил щупальца. Предмет особой гордости местных жителей.

Две-три минуты пристав и урядник сосредоточенно размышляли. Молчание нарушил Штольцен:

— Сделаем так: берите побольше людей из охраны, пусть переоденутся в гражданское платье, возьмут оружие и четырьмя группами оцепят по периметру станцию. Максимально незаметно. Захватите с собой масляные фонари и два прожектора с аккумуляторами, здесь на складе. Кто знает, будет электричество или нет. Сколько сейчас людей находится в башне?

— Обычно — механик, инженер и телефонистка с коммутатора.

— Люди не должны пострадать. Это главное!

— Иван Августович, — урядник в этот момент напоминал гончую, преследующую дичь, — Ведь итальянец не знает о наших намерениях, может, я попробую сам его обезвредить. Зайду на электрическую станцию, вроде как узнать о неполадках в генераторе, и постараюсь его скрутить. Слава Богу, не в первый раз.

… Штольцен перестал раскачиваться и затих. Только большие настенные часы безжалостно отсчитывали секунды. Потом проговорил:

— Хорошая мысль, Митрофан Васильевич. Можно постараться обойтись без потерь. Давайте попробуем… Только неплохо бы взять с собой ещё кого-нибудь из охраны потолковее.

— Может заподозрить. С чего это мы вдвоём пришли спрашивать про электричество. Лучше я один.

— Но если что, попытайтесь сразу объяснить его положение. Что дом оцеплен и сопротивление бессмысленно. Русским языком он владеет, кажется, достаточно, чтобы понять… Подождите, давайте я пойду вместо Вас, я могу побеседовать с ним на французском языке.

— Нет. В этом деле у меня лучше получиться, — Купавин был непреклонен. — Действовать кулаками — моя работа. Вы сами это знаете.

Штольцен, разумеется, понимал, что урядник прав и для дела так будет лучше. После некоторых колебаний он, скрепя сердце, согласился.

Когда переодетые охранники оцепляли здание, уже совсем стемнело, что, конечно, было «на руку» полиции. Люди прятались за деревья, заборы и практически оставалисьневидимы. Подошёл Иван Августович. Все персонажи заняли позиции и наблюдали, как Купавин вошёл в калитку и направился к входной двери.

Света в посёлке по-прежнему не было. За тёмными окнами станции горели свечи и изредка двигались тени людей. Их неестественный размер вызывал какой-то животный страх в душах наблюдающих. Казалось, в башне происходит неведомое таинство ночи. Охранники ёжились то ли от поднявшегося ночного ветра, то ли от нехороших предчувствий. Кто знает, какой номер выкинет этот иностранец. Верхушки деревьев синхронно покачивались на фоне неба — тёмные капюшоны теней на тёмной стене. Словно скорбная процессия средневековых монахов, только исполинского роста.

Но Митрофан Васильевич не ведал страха. Уверенной походкой прошёл он по тропинке и, потянув на себя незапертую дверь, шагнул внутрь.

Вход в башню пролегал через одноэтажную пристройку, где теснились топливные баки насоса и генератора. От чёрных резервуаров трубы тянулись дальше в помещение, занимающее большую часть башни. Два вентиля, выкрашенные в красный цвет, словно бабочки приютились на трубах у стены и обозначали переход в следующее помещение. Зал высотой в два этажа почти от стены до стены оккупировали мощные агрегаты: блестящие, в специальной смазке, будто пара гигантских жуков. Было во всей этой технике что-то общее с насекомыми. Блеск, угловатость и неясность намерений. Узкие проходы вдоль стен для текущего ремонта. С потолка на цепях свисали крюки, переброшенные через блоки, использующиеся для замены тяжёлых частей генератора и насоса. В помещении проходило огромное количество труб и проводов. Посередине стены было широкое окно, над которым цепей было особенно много. По всей видимости, через него и заносили устройства внутрь. Пол покрывали тяжёлые каменные плиты — ровные, массивные — к ним надёжно прикреплялись чугунные станины конструкций. Пахло промасленными тряпками, керосином и разогретым железом.

Из зала до урядника донеслись звуки голосов. Весь обслуживающий персонал собрался там. Пройдя через узкую арку, Купавин вошёл в помещение.

— Вы, господин Боццони, удивительный человек, — гнусавил высокий механик. — В технике разбираетесь не хуже чем в искусстве. Мы бы сами провозились до утра и неизвестно ещё починили генератор или нет. Кто же знал, что одна обмотка не работает. У Вас просто нюх какой-то.

— Да, немножко так, — отвечал итальянец. — Я работать на разный работа, дома в Италии.

— Ну так что ж. Можно работать, а до таких тонкостей не дойти. Тут смекалка нужна.

Стоящие рядом телефонистка и инженер дружно закивали.

— Обычно у каждого человека к чему-то одному способности имеются, — сказал инженер. Он был в светлой шляпе с опущенными вниз, словно стрелки часов, усами. Часы, впрочем, тоже были — цепочка выглядывала из кармана пиджака. — Стихи писать, например, или по финансовой части, как молодой Торлецкий. А так, чтобы несколько талантов сразу — это редкость.

Маленькая телефонистка во все глаза смотрела на Боццони… О, женщины! Что у этих итальянцев носы какие-то особенные или как. Русскому человеку не понять.

— Да, когда много чего человек умеет — это чудесные способности, что и говорить, — механик нагнулся, поднял с пола лучинку и зажег её. Он открыл чугунную со стеклом дверку генератора и поднёс лучинку к форсунке топливной системы. Моментально вспыхнул огонь, и внутренности топки озарились красноватым светом. Генератор зашумел и появился всё нарастающий гул внутри устройства. Частота звука увеличивалась и, наконец, установилась неизменной.

Такие же манипуляции механик проделал и с насосом, его выключали на время ремонта — так попросил итальянец. К удивлению работников станции, Боццони определил неисправность на слух. Щедра матушка природа. Недаром в Италии столько талантливых музыкантов.

— Вы просто чародей, — вставила своё слово телефонистка.

Не знаю как чародей, а фокусник точно, подумал Купавин. Но мы этот цирк сейчас прекратим, он кашлянул, чтобы обратить на себя внимание:

— Кх-м, здравствуйте господа. Извините за вторжение, хотел узнать будет ли свет сегодня? Плохо без электричества.

Собравшиеся дружно повернулись в сторону пристава. Они настолько увлеклись генератором, что напрочь забыли об открытой входной двери и теперь с удивлением заметили посетителя. Первым опомнился радостный механик: