Ирина Лобусова - Копи Хаджибейского лимана

— В катакомбах отсидишь! Я свезу. Резина под карнизом, слышь, урчит двигатель? Много бебехов не бери — золотишко там, деньги... Такое! Спеши!

— А кто донес, как они меня нашли? Ты точно уверен, что они придут сюда? — засыпала Тучу вопросами Таня.

— Алмазная, шая ты стоеросовая, ты мине аж горб под головой делаешь! Еще за два слова — и все, тебе ша! Шо ты стоишь да языком мелешь, как дорогу подметаешь! Сбирайся, дура, кому говорю!

По лицу Тучи, по выражению его глаз, по его словам Таня поняла, что медлить нельзя, беда. И эта беда идет за ней. Как вихрь она ворвалась в гостиную, схватила с ковра дочку.

— Быстрей, мы уезжаем! Медлить нельзя!

На глазах белело и вытягивалось лицо Оксаны, превращаясь в страшную маску.

— Что стоишь? Одевай ее! Ну, живо! Да и сама одевайся! — прикрикнула на нее Таня.

Она принялась носиться по комнатам, собирая самое ценное и маленькое из своих вещей. Ровно через 15 минут они уже сидели в машине Тучи и мчались к выезду из города. Трясясь на колдобинах плохой дороги, машина развила не свойственную ей скорость. Вокруг была темнота.

Приглушенным голосом Туча рассказывал Тане о последней облаве на Молдаванке, в которой взяли многих людей Кагула. Большевики устроили страшный разгром — не виданный еще с царских времен. И кто-то донес на Таню. Кто-то слил ее адрес. Большевики собирали силы, чтобы нагрянуть в Каретный переулок.

Наташа плакала. Оксана тщетно пыталась успокоить ее куском сахара.

Ехали долго. Впереди показался тусклый фонарь, очертания какой-то горы. Дорога стала еще хуже. Машина начала ехать совсем медленно.

— Где мы? — Таня обернулась к Туче.

— Шкодова гора. В катакомбах пересидишь. В одном из домов в горе.

Наконец они остановились. Туча с Таней пошли вперед. Оксана с Наташей пока остались в машине. Туча подвел Таню к склону холма, отодвинул в сторону низкую, почти вросшую в землю дверь, затем прошел внутрь. Чиркнул спичкой, зажег керосиновую лампу, висящую на балке. Впереди виднелись ступеньки. Таня и Туча спустились вниз.

Воздух был сырой и спертый. Вскоре они оказались в небольшом помещении, где были две смежные комнаты. В одной из комнат даже стояла печь. В другой были четыре кровати — деревянные лежаки, покрытые одеялами. Туча зажег еще одну лампу. Таня морщилась от жуткого запаха и от холода.

— Пересидите здесь, — сказал Туча, решительно поставив лампу на стол.

— Здесь ужасно! — воскликнула Таня.

— Лучше, чем в тюрьме! — отрезал Туча. — Ты — на нары, Натаху — в приют. Хочешь, шоб ее за приют?

— Нет... — Таню аж передернуло, на глазах выступили слезы. — Ох, нет...

— Вот и сиди, — мрачно резюмировал Туча. — Пещерный дом на Шкодовой горе. Я выбрал за тебя лучший. Печку можно разжечь. Продукты, припасы кожный день до тебя будут возить. Свежее. Наружу потом. Быть здесь.

Таня сжала зубы. Это был невыносимо болезненный удар — оказаться в такой ситуации, прятаться в ужасном месте! Но она знала, что другого выхода у нее нет.

Вернулись к машине. Оксана несла уснувшую Наташу, шофер — две торбы продуктов. В соседней комнате Таня обнаружила чайник и посуду. Оксана плакала. Таня даже не пыталась ее успокоить, потому что сама чувствовала себя так же. И только воля помогала ей сдержать слезы.

— Ну, устраивайтесь, — тяжело вздохнул Туча. — Я когти рвать, шоб никто глазелки на резины мои не выпучил. До завтрего утра забегу. Не реви.

Таня проводила его наверх и закрыла хлипкую дверь. Затем принялись устраиваться. Когда Оксана и Наташа заснули, она потушила лампу. Сама Таня не спала. Она сидела на жесткой деревянной койке, обхватив руками колени, и старалась не плакать. Таня решила пробираться утром в город, к Володе. Он поможет. Таня все время думала об этом, пока не заснула.

Где-то перед рассветом начались сквозняки. Времени здесь не было — сплошная темнота, в которой выл ветер и шевелились темные тени. Время определялось лишь маленькими серебряными часиками на руке Тани — давний подарок самой себе, когда от заработанных мошенничеством и воровством вещей она еще могла получать удовольствие.

Проснувшись от холода, она чиркнула спичкой — коробок спичек лежал рядом с изголовьем, и осветила часики — было около четырех утра. Таня не понимала, как в подземном доме может гулять такой ветер.

К утру все проснулись уставшими и не выспавшимися. Было около девяти, когда и Таня, и Оксана встали с неудобных постелей. Недостатком этого пещерного дома была темнота. Освещения здесь не было. В других домах в катакомбах оно иногда было, и Таня слышала об этом. Но только не здесь. Туча запихнул их в самый потаенный дом, расположенный глубоко в недрах земли. Тане хотелось выть от этого.

Они прошли в соседнюю комнату. Оксана нашла дрова, разожгла печь. Наташа капризничала и все время плакала. Девочке нездоровилось. Из носа во время слез тянулись длинные зеленоватые сопли, и Наташа все время ныла, цепляясь за материнский подол. Таню страшно раздражало это. За одну ночь, проведенную здесь, девочка сразу стала какой-то неухоженной, грязной. Оксана сварила кашу и попыталась накормить ребенка. Наташа устроила истерику.

— Да уйми ее чем-то! — прикрикнула на Оксану Таня. — Ты же видишь, мне сейчас не до нее!

Погруженная в собственные плохие мысли, Таня испытывала дикое раздражение, и нытье ребенка только действовало ей на нервы.

Таня стала одеваться, чтобы ехать в город. В этот момент скрипнула дверь. Появился Туча с одним из своих людей. Бандит был увешан пакетами и сумками с едой.

— Куда намылилась? — Туча строго посмотрел на нее.

— В город. Я больше не могу здесь. Надо поговорить с одним человеком, — честно ответила Таня, не привыкшая врать Туче.

— К князьку своему намылилась? — нахмурился он. — Ох, доведет до беды! А ну-ка сядь. А ты, — повернулся он к Оксане, — малую возьми да погуляйте пока на воздухе, под присмотром. Разомните кости. Безлюдно пока здесь. Вот он, — кивнул в сторону бандита, — присмотрит.

Обрадованная Оксана быстро одела капризничающего ребенка и потащила наверх, под присмотром унылого бандита, явно недовольного тем, что из него сделали няньку.

— Сядь и не рыпайся, — Туча хмуро смотрел на Таню, — такое скажу... Не к кому тебе идти больше.

— Ты о чем? — Она не поняла его слов, но странная интонация Тучи кольнула ее в самое сердце.

— Арестовали твоего князька вчера. Зашмонали за милую душу! В тюряге он, на нарах парится. А скоро ему кранты совсем, доигрался, фасонный...

— Что? — Таня вцепилась в деревянный лежак обеими руками так, что у нее стали белыми, как сахар, костяшки пальцев. — Володя арестован? Кто его арестовал, за что? Что это за бред, Туча?

— Ша! Унизь хипиш и заслушай хоть до точки. Князек твой жену замочил. Придушил эту свою Алену, как куру. Хвать за горло — и все. А потом напился. В последнее время он полюбил закладывать за воротник. Таким его и зашмонали.