Амброуз Перри - Путь смертных

– Давай отнесем его туда, где сможем зажечь лампу, – сказал Уилл.

Они вернулись в лабораторию и положили гроссбух на стол. Рейвен осторожно переворачивал страницы, а Сара держала лампу над книгой. Найти то, что им было нужно, оказалось несложно. Первые продажи хлороформа были датированы всего лишь прошлым месяцем.

Рейвен вел пальцем вниз по крайнему правому столбцу, где перечислялись наименования товаров, и всякий раз, как он натыкался на слово «хлороформ», проводил пальцем влево, к имени покупателя.

Первые несколько записей неожиданностей не принесли.

Симпсон.

Симпсон.

Симпсон.

Потом начали появляться и другие имена. Профессор Миллер, профессор Сайм, доктор Цайглер, доктор Мойр. Хирурги, акушеры. Был там и доктор Дж. М. Дункан, который, подумал Рейвен, явно настоял на лишнем инициале. Имена в основном были знакомые, но попалось и несколько новых: доктора Джон Морс, Эдгар Кляйн. Уилл уже собирался попросить Сару найти где-нибудь клочок бумаги, чтобы переписать их, и тут его взгляд упал на следующую строчку. Горничная, чей взгляд двигался куда быстрее его пальца, произнесла имя как раз в тот момент, как он его прочитал:

– Адам Шилдрейк. Хозяин Роуз.

Рейвен мог лишь молча разинуть рот, внутренне кляня себя за глупость. Ему вспомнилось наставление Симпсона, полученное им у таверны рядом с Королевской биржей: «Люди часто предполагают нечто экстраординарное и не замечают очевидных вещей прямо у себя под носом».

Это же так очевидно… Они с Сарой пришли в церковь Шилдрейков, чтобы поговорить с Милли, и это привело к подозрениям насчет Гриссома. Им никогда и в голову не приходило, что Шилдрейк – вполне очевидный подозреваемый.

– Не совсем доктор, но явно медик, – вспомнил Рейвен. – Дантист. Судя по всему, самый богатый в городе. Он вполне мог быть в ответе и за положение Роуз. Она боялась, что ее уволят, стоит ему узнать.

– Я слышала, как Мина упоминала о каком-то человеке из Глазго, который убил свою горничную за то, что она от него забеременела. Но зачем богатому дантисту рисковать репутацией, занимаясь абортами?

– Быть может, зубы – не главный источник его доходов. И ты забываешь, что у него имеется хитроумный способ защитить свое доброе имя. Мадам Аншу служит фасадом предприятия, а сам он остается в тени. Кроме того, его клиенты – это молодые женщины из низших слоев общества, которые вряд ли могут узнать в нем дантиста.

– И вдруг явилась собственная горничная…

Уилл открыл было рот, чтобы пуститься в дальнейшие рассуждения, но тут они услышали, как в замке передней двери поворачивается ключ. Рейвен выглянул в коридор и увидел за стеклянной дверью силуэт в человека в цилиндре.

Несмотря на то что было уже далеко за полночь, Флокхарт решил вернуться в лавку.

Саре едва ли доводилось когда-нибудь в жизни действовать так быстро. То состояние обостренности всех чувств, которое посетило ее несколькими часами раньше, мгновенно вернулось. За четверть секунды она успела понять, что там, у двери, – Флокхарт, и осознать все возможные последствия, которые может иметь для нее эта встреча. Еще она поняла: то будущее, которое так ясно представилось ей, когда она услышала голос, кричавший «стойте!», могло все-таки осуществиться.

Горничная погасила лампу – Рейвен подхватил со стола гроссбух – и быстро потащила сообщника в кладовку. Если мистер Флокхарт решил навестить свою лавку в такое время, значит, он либо что-то забыл, либо его посетила внезапная идея. И то и другое, по всей вероятности, должно было привести его в лабораторию. Кладовка выходила в коридор между лабораторией и лавкой. Флокхарт мог с тем же успехом заглянуть и сюда, однако другого шанса избежать встречи с ним не было.

Сара затолкала Уилла в кладовку и прикрыла за собой дверь – но захлопывать не стала, потому что стук получился бы слишком громким. Места там было чуть побольше, чем в обычном стенном шкафу: достаточно, чтобы человек без подручных средств мог дотянуться до полок, занимавших все стены.

Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, изо всех сил стараясь не касаться двери. Горничная ощущала исходившее от Уилла тепло, его запах щекотал ей ноздри, а ее нос почти касался его подбородка. Она услышала приближающиеся шаги и затаила дыхание.

Сквозь щель в двери ей было видно, как танцуют тени и мимо проплывает ореол света от лампы Флокхарта.

Она услышала кашель, потом звяканье стекла о дерево – должно быть, Флокхарт поставил на стол бутылку или склянку. Пьяный смешок. Флокхарт слыл светским человеком. Значит, он зашел в аптеку после весело проведенного вечера. Но зачем?

Через несколько секунд вновь послышались шаги. Заглянет ли он в кладовку?

Опять в щели между дверью и косяком замелькали тени. Шаги приближались, и сердце Сары затрепетало так, что ей казалось, будто оно стучится Рейвену в грудь.

А потом шаги начали удаляться. Она услышала, как хлопнула передняя дверь. Флокхарт ушел.

Сара опять начала дышать, и чувство облегчения уступило место другому, гораздо более мощному; ушедший страх словно прорвал дамбу. Грохот задвинутого засова еще отдавался в груди, а она уже тянула Уилла к себе, еще ближе, будто такое было возможно. Затем подняла голову и нашла в темноте его губы. В тесной кладовке вдруг распахнулся целый мир – мир, залитый сиянием света.

Рейвен потушил лампу и лег, хотя и знал, что заснуть ему не удастся. Чтобы разобраться в событиях прошедшего часа, ему, наверное, понадобится несколько дней. Он не мог даже сосредоточиться на каком-то одном событии: в сознании бушевал шторм – новые сведения, новые открытия, новые чувства…

Но ему не пришлось долго лежать в темноте одному, как он того боялся.

Едва он успел улечься, как услышал, как открывается дверь, и – легкие шаги. Сара стояла над ним, сжимая в руке свечу, и в этом тусклом, мерцающем свете он заметил, что на ней нет ничего, кроме ночной рубашки.

– Что ты здесь делаешь? – шепотом спросил Уилл.

Он не мог скрыть радости от ее прихода, но трудно было не думать о том, что будет, если их застанут.

– Хочу побыть с тобой еще немного, – ответила она.

Девушка скользнула под одеяло рядом с ним и обхватила руками, притягивая поближе. Между ними было всего два слоя тонкой материи, и она сильно прижалась к нему.

Уилл вспомнил тот юношеский пыл, с каким он впервые глядел на обнаженную Иви, и то, что за этим последовало. Но теперешние ощущения были гораздо сильнее, хотя пара всего лишь лежала, не двигаясь, в темноте, которая окутывала их, точно оберегая от внешнего мира. В ушах у него шумело; странным образом этот звук успокаивал – наверное, потому, что не имел никакого значения. Рейвен подумал, что все же сможет заснуть, но, конечно, не при Саре. Как ни приятно ему было чувствовать ее рядом с собой, засни они оба, произойдет катастрофа.