Амброуз Перри - Путь смертных

Рейвен сделал глубокий вдох и приступил к делу. Руку в матку удалось ввести без особой сложности, и он сразу же нащупал колено, а затем и обе ножки целиком. Взявшись за них, потянул, аккуратно, но сильно. Хлороформ расслабил мышцы матки, и роды завершились каких-нибудь пять минут спустя; здоровый ребенок, мальчик, – вот только ручка, так долго зажатая в родовых путях, казалась почти черной на вид.

Следом быстро вышла плацента, и кровотечение было совсем небольшое. Девушка с синяком под глазом, которую, как оказалось, звали Мораг, спеленала новорожденного.

Флинт ревниво забрал у нее малыша, как только это оказалось возможно.

Жена очнулась вскоре после этого с таким замешательством на лице, будто видела какой-то странный сон. Супруг протянул ей сына, и она мгновение удивленно его разглядывала – а потом прижала к груди.

– Думала, я уже на пороге смерти, – сказала она. – А между тем вот он, у меня на руках, самая милая кроха на свете… Как это может быть?

– Это все молодой доктор, мэм, – ответила Мораг.

Флинт вывел Рейвена на задний двор; Кол и Гаргантюа следовали за ними по пятам. На дворе ожидали Хорек, Жаба и Шрам, а также тот тип, который так страшно гнал экипаж. Это оказался тощий, хрупкий с виду старичок; казалось, стоит дунуть – и он рассыпется. Видимо, старикан был куда крепче, чем с виду, – как внешне, так и внутренне.

Хорек точил нож об угол дома, поглядывая на жертву с целеустремленным видом. Все пятеро ожидали приказаний своего главаря. Ждал их и Уилл, до сих пор не разобравшийся, на каком он свете.

– Теперь я вспомнил, – сказал Флинт. – Когда ты пришел ко мне за деньгами, то сказал, что вряд ли сможешь выплатить их быстро, но что ты – человек с перспективами. Вижу, что это правда. Эта штука, которую ты применил, творит чудеса. Как, говоришь, она называется?

– Хлороформ.

– И где же можно достать эту волшебную жидкость?

– У Дункана и Флокхарта на Принсес-стрит.

– Хмм, – задумчиво сказал Флинт. – Подобные предприниматели наверняка имеют обыкновение записывать имена тех, кто приобретает товар… Возможно ли приобрести у них что-то другим способом? Скажем, через посредника?

Рейвен прекрасно видел, к чему все это идет, но выбора у него не было.

– Скажем, да.

Хорек все продолжал скрежетать лезвием о камень, но на лице его появилось нетерпение: он явно чуял, что вечер мог закончиться вовсе не так, как он ожидал.

– Убери чертов нож, – бросил Флинт, поморщившись от звука.

Хорек со вздохом повиновался.

– Мистера Рейвена с этих пор следует оставить в покое, – объявил главарь собравшимся. – С сегодняшнего дня это я у него в долгу.

– Но со мной-то он не рассчитался, – возмутился Хорек. – Чуть глаз не лишил.

– Не заметно, чтобы ты жаловался на зрение, – парировал Рейвен.

– И в самом деле, – сказал Флинт. – Как я понимаю, некоторое время назад ты одолел эту парочку – совсем один.

– Он меня порошком ослепил, – проворчал Гаргантюа.

– Именно, – сказал Флинт. – Ты производишь впечатление человека с возможностями. Мне кажется – в свете твоего долга, – что мы с тобой могли бы достичь взаимопонимания.

Он посмотрел Уиллу прямо в глаза. Тот понимал, что заключает сделку с дьяволом, но это было лучше, чем разозлить этого самого дьявола.

– Могли бы.

– И могу ли я что-нибудь тебе предложить – в качестве благодарности?

Рейвен собирался было вежливо отказаться, желая поскорее убраться отсюда, но тут подумал, что перед ним человек, который знает изнанку города как свои пять пальцев и у которого повсюду есть глаза и уши.

– Да – мне нужны только сведения. Я кое-кого разыскиваю. Может, у вас получится дать мне знать, если кто-то из ваших людей с ней столкнется…

– Это женщина? Кто?

– Французская повитуха, которая называет себя…

– Мадам Аншу, – закончил за него Жаба. – Торгует всякими пилюлями и зельями, и не задешево.

– Да уж, – сказал со смешком Шрам. – Купил он у нее средство, чтобы всегда быть в боевой готовности, если вы понимаете, о чем я. А то он столько пьет, что мужская сила страдает.

– Так не сработало, – с несчастным видом простонал Жаба.

– А чего ты ожидал? – спросил Шрам. – Даже Мерлин не придумал бы такого зелья, чтобы встало на женщину, которая согласится с тобой переспать.

– Где ты ее видел? – нетерпеливо спросил Рейвен, оборвав всеобщее веселье.

– В таверне неподалеку от Кэнонгейта. Мне рассказала о ней некая миссис Пик, которая держит поблизости веселый дом.

– Что ты помнишь?

– Немногое. Было темно, а она была в плаще с капюшоном. Припоминаю, что от нее несло какими-то духами, странный такой аромат… Да так сильно, что я чуть не задохнулся.

По коже Рейвена пробежали мурашки, будто холод пробрался даже под пресловутое пальто доктора Симпсона.

– Что за запах?

– Апельсинов.

У Битти на лице было грозовое выражение. Сара подумала, что настал тот момент, когда ее выставят за дверь в сопровождении еще одной напыщенной тирады о наглости и нового обещания добиться увольнения.

Вместо этого лицо доктора вдруг сделалось совершенно спокойным. Он будто преобразился. Откинувшись на спинку кресла, примирительно развел ладонями.

– Мисс Фишер, я должен попросить у вас прощения. Вы совершенно правы. Все действительно совсем иначе, чем кажется. – Битти поднялся на ноги и продолжил с искренним видом: – Я прошу вас дать мне возможность объясниться. И в качестве извинения позвольте предложить вам чаю – так будет удобнее меня выслушать, не правда ли?

Сара тоже вскочила, повинуясь рефлексам обслуги.

– В таком случае позвольте мне вам помочь, сэр.

– Нет, прошу вас. Вскипятить чайник – это не так уж и сложно, а вы и так множество раз сервировали для меня чай. Будет только справедливо, если сегодня я за вами поухаживаю.

Было понятно, что настаивать не стоит. Девушка подождала, пока он выйдет из комнаты, и решила воспользоваться тем коротким временем, что у нее было, чтобы получше разглядеть кабинет.

На полках вдоль стены выстроились анатомические образцы, заспиртованные в склянках; свет газового рожка играл на выпуклых стеклянных боках. Здесь были представлены все человеческие органы: сердце, почки, легкие, даже мозги. Сара вполне могла представить себе, как это зрелище могло бы напугать незадачливого гостя, но сама она уже вполне свыклась с предметами обихода медиков. У нее вид этих склянок вызвал лишь легкое чувство неловкости – которое не шло ни в какое сравнение с шоком, испытанным при виде пары лайковых перчаток на письменном столе.

Сара вернулась в гостиную как раз перед тем, как там же появился Битти с подносом в руках. Он поставил его на низенький столик, и стало вполне очевидным, что чай сервировать он не привык. Горничная заметила, что чашки из разных сервизов – да и чай был уже в них разлит.