Наталья Павлищева - Черная башня

— Зачем, отец? Вы не раз твердили, что в мире все решает золото, разве этого недостаточно, чтобы дать моим детям то, что им будет нужно? Зачем им аристократическая кровь?

Джованни незаметно вздохнул. Сын явно повзрослел настолько, что способен оспаривать отцовские слова. Пока не отказываясь от исполнения его решений, он все же посмел возражать. Но отец знал и другое — Козимо упрям не глупым упрямством, просто подчинить его своей воле невозможно, но вот убедить можно. Если Козимо поймет, в чем выгода, то поступит так, как должно. При этом его нельзя обмануть.

— Козимо, даже в такой республике, как Флоренция, у власти аристократы. Можно сколько угодно рассчитывать на поддержку чомпи и даже возглавлять их восстание, но ты помнишь, чем закончилось дело для нашего родственника.

Козимо не выдержал:

— Не вы ли твердили нам с Лоренцо, чтобы держались от власти подальше?

— И могу повторить это. От той, что шумит в Синьории, — да. Но есть другая, Козимо, настоящая и сильная. Она не выставляет себя напоказ, это власть аристократического круга. Его можно сбросить, подняв восстание чомпи, но восстание закончится, и власть возродится снова. В этот круг нельзя попасть просто за деньги, там ценно происхождение. Чтобы попасть туда даже не твоим детям, но твоим внукам, тебе нужно жениться на Контессине де Барди. Мой отец оставил нам пятерым только полуразвалившуюся мастерскую и старый плащ, я оставлю вам большое дело, а вы должны передать своим детям, кроме золота, еще и родословные их матерей.

— Лоренцо вы тоже присмотрели какую-нибудь графиню?

— Присмотрел, но говорить об этом пока рано.

Услышав такую новость, Лоренцо довольно хохотнул:

— Тебе повезло, братец! Контессина — девушка что надо.

— Откуда тебе об этом известно?

— Да ты не помнишь ее, что ли?

Козимо помотал головой, он помнил надменную Камиллу де Барди, но вот дочь…

— Мы два дня назад видели их в церкви, я любезничал с ее подругой, но обе поедали глазами тебя. Не помнишь?

— Лоренцо, если бы я запоминал всех, с кем ты любезничаешь, то моя голова просто распухла. Ладно, какая разница, если отказаться невозможно. Если ты говоришь, что она не уродина, этого уже достаточно.

Через день Лоренцо докладывал брату:

— Высокая, с тебя ростом, пухленькая, хорошенькая, воспитанна и образованна. Умна.

— А это откуда тебе известно?

— Классическую латынь постигла, значит, не дура. Знаешь, если ты не женишься, то я попрошу отца…

— О чем это ты собираешься меня просить, если Козимо не женится?

Как это Джованни Медичи удается ходить так неслышно? Но Лоренцо не смутился.

— Если Козимо не желает жениться на Контессине де Барди, то я вполне согласен его заменить, отец.

— Ты бы так стремился заменить его в делах, — проворчал Джованни, вопросительно глядя при этом на старшего сына. Неужели Козимо действительно намерен пойти против воли родителя? Лоренцо — плохая замена старшему брату в данном браке, ее даже обсуждать не стоит. — Ты против женитьбы, Козимо?

— Мне все равно, я уже говорил.

Лоренцо сказал правду, Контессина была хороша собой, умна и независима настолько, насколько это позволяли приличия. Высокий чистый лоб, позволяющий не подбривать волосы над ним для увеличения, чуть насмешливые синие глаза, прямой римский нос, округлый подбородок, лебединая шея… Стройная, гибкая… Контессина значит «графинюшка», оказалось, что девушку зовут Лоттой, но все давно забыли это имя.

Ладно, графинюшка так графинюшка, решил Козимо.

Она держалась достойно, не суетилась, не зазнавалась, а у Козимо в голове вертелась одна мысль: что я буду с ней делать?

Нет, он не был девственником и прекрасно знал, что должен делать муж с женой в постели, но как обращаться с вот такой особой, хоть убей, не представлял.

К счастью, Медичи не соблюдали дурацкий обычай присутствовать рядом с молодыми во время первой брачной ночи, напротив, Козимо и Контессину просто отправили в ту часть дома, где была их спальня.

Козимо вспомнил, что ему полагается подождать, пока супруга приготовится ко сну, и только потом войти. За время свадьбы они не сказали друг другу ни слова, но теперь почему-то захотелось прояснить один вопрос:

— Почему вы вышли за меня замуж?

Честно говоря, какая теперь разница, если их уже обвенчали, но Козимо, что называется, понесло…

— Вас тоже заставили? — Его бровь чуть приподнялась, демонстрируя недоумение. — Интересно, как вас могли заставить? У внучки графа де Элси и графини де Вернио не нашлось другого кандидата в мужья, кроме сына банкира Медичи? Мне казалось, что ваша мать гордится своим происхождением.

Контессина с трудом справилась с гневом, прекрасно сознавая, что если не сдержится, то даст повод супругу насмехаться еще больше. К счастью, в ее характере преобладали черты, полученные от отца — Алессандро де Барди. Девушка сумела взять себя в руки быстро, и к тому моменту, когда Козимо закончил свою тираду, Контессина была готова ответить с холодным презрением. Что она и сделала, немало изумив супруга:

— Да, моя мать гордится своим происхождением, имея для того все основания. Но меня никто не заставлял выходить за вас замуж, более того, я сама вас выбрала. — Не успел обомлевший Козимо понять, что же услышал, как его юная жена продолжила: — Мне казалось, что вы умны и порядочны, к тому же образованны и сдержанны. Отсутствие трех из этих качеств вы уже успели продемонстрировать. Если нет и четвертого, то положение мое незавидное, но ничего уже не поправить, мы дали клятву перед алтарем.

Чем дольше она говорила, тем больше терялся Козимо. Вот тебе и пятнадцатилетняя племянница Барди! Похоже, эта девушка стоила десяти. С трудом придя в себя, он все же нашел что ответить:

— И в отсутствии какого из перечисленных качеств я пока не успел вас убедить?

Контессину не смутил его ехидный тон, она пожала плечами:

— Образованности. Полагаю, учеба у синьора де Росси все же не была бесполезной. Но это еще хуже, образованный, но невоспитанный человек тяжелей грубого хама из деревни.

Неожиданно даже для себя Козимо расхохотался:

— Дорогая супруга, не вздумайте сказать о деревенской грубости моему отцу. Он как раз из деревни.

И снова юная жена преподнесла ему урок:

— Не все, кто из деревни, грубы. Но на вас происхождение предков определенно сказалось. Спокойной ночи, мой супруг. Можете сказать всем любопытным, что вы не попали в мою постель, поскольку у меня недельное женское недомогание. Бывает. — Контессина развела руками, всем своим видом выражая притворное сожаление. — Не думаю, что вы будете очень огорчены.

— Как и вы, — фыркнул Козимо, глядя вслед удалявшейся в спальню супруге.