Наталья Павлищева - Черная башня

Почему Контессина так поступила? Просто увидела в Кареджо беспомощную Мадаллену и малыша Карло, до которого никому не было дела, и поняла справедливость поговорки, что лежачего не бьют. Добивать поверженную соперницу было низко, а ребенок и вовсе ни в чем не виноват.

Время — удивительная субстанция. Чем дольше человек живет, тем оно пролетает быстрее. Это в детстве каждый день длинный-длинный, а ближе к старости и годы мелькают, словно часы.

И Козимо, и Контессине еще многое предстояло пережить, но главное событие в их жизни уже случилось.

После возвращения Медичи из ссылки началась их эпоха в истории Флоренции и всей Европы.

Год выдался ужасным. Медичи могли радоваться своему триумфальному возвращению во Флоренцию, но триумф основательно подпортила природа. Теперь дурная погода не была редкостью, год за годом то морозы, то ливни с градом, то сушь, из-за которой выгорало все, что успело вырасти.

Зима 1434–1435 годов, как и предыдущая, была морозной, многоснежной, по ту сторону Альп замерзали озера и реки, гибли люди. Потом была весна с сумасшедшим половодьем и заморозками в мае и июне. А потом бесконечные дожди летом, из-за чего вымок хлеб, голодные люди собирали жалкие колоски, выковыривая их из грязи.

Флоренцию беда тоже не обошла стороной. Козимо распорядился завезти побольше ржи и просто раздавать людям муку и хлеб.

Но это оказалось не все…

— Мессир Медичи…

— Что, Луиджи?

— Беда.

Козимо оторвался от бумаг, быстро закрыл в ларец все, что могло представлять какую-то ценность, и только тогда поинтересовался:

— Что случилось?

— Какая-то новая эпидемия.

Больными оказались горожане средней руки и бедняки. Их тела покрылись страшными нарывами, руки и ноги дергались, глаза становились безумными, а животы раздулись, как шары. Это не Черная смерть. Тогда что же?

— Антониев огонь, — мрачно произнес лекарь.

Средств от этой болезни не знал никто. И почему она поражает людей, тоже. Больных оставалось только изолировать и ждать смерти. Но число заболевших росло… Богачи поторопились увезти свои семьи в загородные имения, закрыть ворота домов, изолировавшись от улицы.

Никто не обвинял в приходе болезни Медичи, но Козимо прекрасно понимал, что это пока. Он уже познал несправедливость и жестокость толпы, способной укусить даже руку, ей дающую. Враги изгнаны из Флоренции, но не уничтожены, они найдут способ обвинить Медичи во всем, даже в пришедшей в город болезни.

И выхода не видно…

Что-то мучило Козимо, не давая уснуть… Что-то, что могло помочь несчастным людям так же, как когда-то помогло спастись от Черной смерти в Кафаджолло.

Догадка пришла ночью во сне — Дамиано!

Козимо вскинулся, едва набросил халат и выскочил из спальни:

— Луиджи! Луиджи!

Из своей спальни, простоволосая, тоже в наспех наброшенном халате, метнулась Контессина:

— Что, Козимо?

Она, видно, испугалась, что муж подцепил заразу от больных, к которым ходил вечером.

Тот сделал успокаивающий знак:

— Я здоров. Это касается болезни других. Луиджи!

В комнате секретаря обнаженная девица едва успела юркнуть под одеяло, пискнув, словно мышонок, но Козимо даже не заметил.

— Где больше всего больных?

Луиджи пожал плечами, он не понимал хозяина. Тот ответил сам:

— Вокруг пекарни Карло, куда мы сами поставили муку. Немедленно забрать всю муку и весь готовый хлеб оттуда! Заменить его на пшеничную.

— Но им до утра нужно испечь хлеб…

— Я сказал — заменить белой мукой ржаную! В ржаной муке зараза, понимаешь, спорынья там.

Пекарня все равно не смогла бы наполнить корзины с хлебом до утра — Карло и вся его семья были больны, они тоже ели хлеб со спорыньей. Люди Медичи действительно забрали всю черную муку из пекарни и принесли белую.

Контессине Козимо наконец объяснил:

— Мой брат-близнец Дамиано умер от антониева огня совсем маленьким, кормилица сунула ему хлебный кляп. Умерла и она, и ее сыновья. Хлеб был заражен. Понимаешь, если его хорошо пропекать, то заразу можно убить, а если пропечен плохо, да еще и черный, то беда.

— Если кто-то заразил муку нарочно, то это будет легко сделать и в других местах. Но ты же не можешь проверить все пекарни. И большинство горожан пекут хлеб дома, как их проверить?

Козимо вскинул на жену глаза. Какая же она умница!

Утром и без того напуганный город был потрясен — Медичи не просто закрыли пекарню Карло, они бесплатно раздавали белый хлеб, испеченный своими людьми. Лоренцо объяснил горожанам:

— В колосьях ржи не видны пораженные спорыньей зерна, они попадают в муку и вызывают антониев огонь. Нужно кушать белый хлеб, притом хорошо пропеченный.

Из толпы горожан, перед которой выступал брат Козимо, выкрикнули:

— Где простым людям взять денег на пшеничный хлеб? Эта роскошь для богатеньких.

Его поддержали:

— Вы-то выживете…

— Богачи всегда выживают…

Лоренцо поднял руки вверх, стараясь перекричать возбужденную толпу:

— Богатые подумают о себе сами, а вам мы раздаем белый хлеб. Но печь его пока будут наши люди, чтобы его снова не заразили.

Медичи никогда не требовали денег за то, что раздавали или дарили. Ни у кого не повернулся язык возразить, но люди возмущались:

— Найти виновных!

— Кто отравил хлеб спорыньей?!

— Казнить!

— Тихо! Не поднимайте бучу. Если это не случайно, то виновных найдем и накажем. А сейчас разойдитесь по домам и соберите весь несъеденный хлеб, чтобы им не заразился кто-то еще. Белого хлеба хватит всем, кто не сможет купить его сам. Всех, кто способен помочь, прошу сделать это. Нужно собрать прежний хлеб, помочь испечь новый и раздать без скандалов. Не запасайтесь, на всех хватит. И хорошенько пропекайте даже этот хлеб.

Когда Лоренцо, убедив толпу не паниковать и разойтись, вернулся в дом, Козимо изумленно развел руками:

— Из тебя вышел блестящий трибун. Умеешь убеждать толпу.

Немного погодя Козимо пришло сообщение от Ринальдо Альбицци, оно было насмешливым: «Курочка по-прежнему несет яйца».

— Лоренцо, как продвигается расследование об отравлении?

Они решили, что расследование будет тайным, ведь подозрения страшные, а обвинения могли обернуться большой трагедией. Потому Лоренцо взялся за это дело сам.

— У нас есть серьезные подозрения, но доказать ничего не сможем. О спорынье в муке могли не знать. Кроме того, Лука…

И снова младший Альбицци самим своим существованием спасал жизнь.

— Хорошо, прекрати расследование. Я все понял.

— Как поступишь?

Ответ Козимо был жестким:

— Разорю!

А Ринальдо он написал:

«Курочка обречена нести яйца в чужом курятнике вечно».

Началась настоящая чистка Флоренции. Если в прошлом году, вернувшись, Медичи добились изгнания Альбицци и его сторонников с не таким уж большим залогом — Ринальдо, например, заплатил всего 4000 флоринов (против 20 000 выплаченных самим Козимо два года назад), другие вообще по тысяче, — то теперь партию Альбицци вышвыривали из Флоренции безжалостно.