Юлиан Стрыйковский - Пришелец из Нарбонны

— Вот в чем дело! — продавец замолчал, раздумывая, удобно ли расспросить еще кое о чем.

— Меня пригласил к себе раввин дон Бальтазар Диас де Тудела. Вернее, не меня, а моего отца, — сказал Эли.

— Ах, вот как! — Продавец все еще не осмеливался задать вопрос.

— На конфирмацию, — уточнил. Эли.

— Я так и подумал. Это будет праздник для всего баррио. Хаиме, младший сын раввина дона Бальтазара и доньи Клары, с десяти лет славится своей ученостью. Уже сегодня его можно считать превосходным талмудистом. Только вот здоровьем слабоват. В отца пошел. А донья Клара, как говорится, «добродетельная жена, кто такую найдет» [12] «…добродетельная жена, кто такую найдет» — Книга притчей Соломоновых, 31, 10–31. . Скажу вам по секрету: это она правит раввинатом.

— И много оружия вы продаете?

— Увы, торговля заглохла.

— Все-таки…

— Похоже, что скоро начну торговать луком и чесноком. А глядишь, и иным ремеслом займусь. Могу быть золотарем. Правда, у нас уже есть старый мастер, и на наше маленькое баррио его вполне достаточно. Умею гравировать на металле, делать игрушки. Я не кастилец и не презираю физический труд.

— Выходит, евреи все-таки боятся покупать оружие?

— К сожалению.

— Печально.

— А чему удивляться? — продавец развел руками.

— Оно может пригодиться.

— Понимаю, — продавец вздохнул. — Когда-то наша молодежь училась драться на шпагах. Сейчас это запрещено.

— А может, они этим занимаются тайком?

— Может… Не знаю.

— Столько было всего, что сейчас запрещено, но местные евреи никогда не были трусливыми. Неужели они изменились?

— Такого сурового времени не было…

— На кострах жгли всегда. С перерывами.

— Нам, слава Богу, довелось жить как раз в перерыве. Теперь ему приходит конец. Небо снова заволакивает тучами.

— Увы, похоже на то.

Продавец закивал.

— Мир тебе, брат мой, — Эли протянул руку.

— И тебе, благородный человек.

— Желаю побольше покупателей-евреев.

— Спасибо.

Эли направился было к выходу, но торговец остановил его, подняв кверху палец.

— Если надо будет, прошу не забывать обо мне. Меня зовут Хосе Мартинес, — минуту он поколебался, но потом жестом попросил гостя следовать за ним.

Торговец отодвинул черную бархатную драпировку, и оба оказались в темном помещении. Когда глаза привыкли к темноте, Эли увидел висевшее по стенам и лежавшее на полу оружие.

— У меня столько, что хватит не на одну сотню мужчин, — сказал торговец. — Если надо, то без денег.

Вернувшись в лавку, Хосе Мартинес вручил Эли шкатулку из сандалового дерева.

— Примите сей скромный дар, — он вытащил из шкатулки свинцовый волчок на ножке. На его граненых ножках по-еврейски и кастильски шла надпись: «Великое чудо узрели там люди». Продавец бросил свинцовый шестигранник на пол, и тот начал вертеться, жужжать, описывая все более широкие круги, а когда упал, Хосе Мартинес прочел слово «Чудо».

— Вот видите, я выиграл четырехкратную ставку, — он рассмеялся.

— Я уже староват для такой игрушки, — улыбнулся Эли.

— Это хороший подарок для мальчика на Ханукку [13] Ханукка — праздник освящения, называемый также «праздник Маккавеев». Справляется ежегодно в течение 8 дней. Установлен Иудой Маккавеем и иудейскими старейшинами в 165 г. до Р. Хр., как ежегодный праздник в память освящения алтаря или очищения храма. Ибо за три дня до этого праздника Антиох Епифан осквернил Храм Израиля. .

— У меня нет ни жены, ни детей. Да и до Ханукки далеко.

— Не беда, зато Пурим [14] Пурим — праздник, поводом к которому послужили события, изложенные в Книге Эсфири, и названный так по слову «пур», то есть «жребий». близко. Это тоже веселый праздник. Вот тогда и поиграть можно, греха не будет. А пока пусть полежит в укромном месте, — Хосе Мартинес, опустив свинцовый шестигранник в шкатулку, подал ее гостю.

— Благодарю вас, — сказал Эли. — Продайте мне еще оружие, которое можно было бы легко спрятать. Вот этот кинжал.

Продавец завернул кинжал в кусок черного сукна, подал гостю, но денег не взял. Он проводил Эли до самых дверей и низко поклонился.

— Мир тебе, брат мой, — попрощался Эли.

Возле входа в лавочку мальчишки обступили Лайл. Видаль, сын главы альджамы Шломо Абу Дархама, сидел в седле, сильно натянув поводья. Остальные пытались развязать переметные сумки, а один пробовал вытащить ногу Видаля из коротких кавалерийских стремян.

— Эй, вы! — крикнул Эли, рассердившись.

Видаль соскочил на землю и смело посмотрел Эли в глаза. Остальные разбежались и, держась на расстоянии, наблюдали, что будет дальше.

— В следующий раз будь осторожней, — сказал Эли. — Лошадь нервная, может понести.

Видаль молчал.

— Это тебе, — сказал Эли и протянул кинжал, завернутый в черное сукно.

Мальчик открыл рот, не в силах сказать ни слова. Он стоял, даже не протянув руки.

— Возьми, Видаль, это тебе.

Мальчик схватил кинжал. Глаза его заблестели. Он быстро спрятал подарок под полу бархатного кафтанчика.

— Я бы мог подарить тебе игрушку, — Эли хлопнул мальчика по плечу, — но ты уже вырос…

Видаль, не сказав ни слова, бросился к товарищам.

В самом конце площади Давида Кимхи Эли увидел плоский купол синагоги, едва возвышающийся над крышами соседних домов. Синагога выглядела скромно. На фронтоне полукругом шла надпись: «Хочу прожить в Доме Бога все дни своей жизни». Окна предохраняла массивная решетка. Одно, на самом верху, было круглым, заключенным в каменный треугольник, и два квадратных — ниже, под козырьком из гонта.

Лошадь почуяла воду и потянулась в сторону колодца.

Колодец занимал немалую часть площадки. Две девушки, вращая ворот, вытащили полное ведро воды и вылили в бочку, стоявшую на возу.

Третья девушка, стройная и легкая, держала кожаный мешок перед мордой запряженного в двухколесную арбу мула.

— Напои моего коня, прекрасная Суламифь, — обратился к ней Эли.

Девушка подняла большие серые глаза.

— Я не Суламифь.

— Посмотри, о лилия Сарона [15] Сарон — в Библии местность, изобилующая водой, богатой растительностью, красивыми цветами. , как дрожит мой конь. Если б я не знал, что всему причиной жажда, то подумал бы, что он очарован тобой. Хочешь, я отгадаю твое имя? Тебя зовут Изабелла, ты внучка раввина дона Бальтазара.

Она удивленно взглянула на него.

— Каталина! — позвал чей-то голос.

Девушка поставила кожаный мешок и побежала к дому возле синагоги.

— Не это ли дом раввина дона Бальтазара? — спросил Эли девушек, которые погоняли мула, тянущего водовозную бочку.