Кирилл Еськов - Показания гражданки Клио

Внятные объяснения — чем именно та «Dutch church libel», просуществовавшая считанные ночные часы в единственном рукописном экземпляре, привлекла к себе такое внимание властей предержащих — отсутствуют. Памфлет этот — неведомо какой уже по счету, причем бывали среди них и печатные (которые всяко опаснее, и притом несопоставимо легче отслеживаемы как след к организаторам). Цена самому тексту как политической прокламации — пятак в базарный день, хотя бы потому, что он неимоверно длинен, а представить, что его станут распевать на площадях решительно невозможно [53]. Тем не менее, 10 мая лорд-мэр объявляет награду в 100 крон (это 25 фунтов — годовой заработок актера, например) за установление автора, а 11 мая — диво дивное! — следует третье уже заседание Тайного совета по «погромной» тематике, на котором розыск «Тамерлана» выделяют в отдельное производство, снабдив следствие теми же чрезвычайными полномочиями: пытки, право неограниченно привлекать к расследованию личный состав других ведомств, etc . И вот тут следствие, месяц топтавшееся на месте, со всеми своими чрезвычайными полномочиями, в ожидании неведомо чего, начинает действовать молниеносно.

Уже на следующий день сыщики, по явной наводке, заявляются на квартиру поэта Томаса Кида, друга Марло, тоже связанного (правда, самым краешком) со «Школой ночи». Ищут, вроде бы, черновики и образцы почерка «Тамерлана»; ничего похожего, естественно, не находят (Кид — хороший поэт, и доведись ему сочинять такого рода подрывнуху , он написал бы не в пример качественнее), но, перебрав по листику все его бумаги, с торжеством обнаруживают среди них «атеистические и богохульные» записи. Богохульника тут же волокут в тюрьму и начинают допрашивать «с применением»; тот, чуя что дело совсем уже дрянь, от тех смертоносных черновиков пытается отпереться и (возможно, по подсказке допрашивающих) переводит стрелки на Марло, с которым они ту квартиру снимали раньше на паях, когда «работали над совместными литературными проектами»…

Показания Кида и его переписка с лордом Пакерингом (литработник, после того, как «разобрались-выпустили», столкнулся при трудоустройстве с проблемой «у-нас-зря-не-сажают», ну и добивался от Тайного совета чего-то вроде официальной реабилитации), разумеется, сохранились [54]. Видно, что следствие очень интересуют атеизм Марло и вообще «Школа ночи», но куда примечательнее, что его совершенно не интересуют «Тамерлан» и «Dutch church libel»! То есть следствие с чрезвычайными полномочиями трижды за месяц резко поменяло направление: сперва искали организаторов массовых беспорядков (и ничего не нашли), потом искали одного конкретного автора подрывного памфлета (и опять не нашли) — и вот теперь, вместо всего этого, полностью переключились на частные записки, случайно (якобы…) найденные по ходу следственных действий… Понятно, что раз уж тот атеист попался в бредень в качестве попутного улова — выпускать его обратно как-то глупо; но почему, однако, им занимаются не плюс к идущему уже расследованию, а вместо оного?

А ведь «Dutch church libel» после этого вообще исчезла из всех документов, будто отыграв предназначенную ей эпизодическую роль (погромы, кстати, тоже сразу сошли на нет), а «Тамерлан», прицельно уронивший тот самый камешек, что вызвал лавину, похоронившую в итоге Марло, так и остался ненайденным (а те 100 крон награды — большущие деньги! — невыплаченными). Кто это был — в точности неизвестно по сию пору; впрочем, наиболее детально изучивший этот вопрос Чарльз Николл (2002) весьма убедительно указывает пальцем на одного из людей Эссекса — некого Ричарда Чолмли: тот баловался стихосложением (без особых успехов), имел опыт похожих провокаций [55]и был обожателем Марло (возможно, и не только его творчества, гм…), хорошо изучив его стиль… Итак, «Тамерлан», вроде бы, был человеком Эссекса — «И почему я не удивлен?»

Подозрение, что за теми погромами и подметными письмами стоял Эссекс со своей Службой (которая потом сама же всё это и «расследовала», хи-хи…), возникало у многих исследователей, ну и мы тоже внесем свои свеженькие пять копеек в поддержку этой точки зрения. Давайте проанализируем присутствие-отсутствие интересующих нас персон на тех трех «погромно-памфлетных» заседаниях Тайного совета — 16 апреля, 22 апреля и 11 мая. Итак:

1) Витгифт с Пакерингом — на всех трех (дело некоторым образом касается идеологии и религии, это их профиль);

2) Бёрли — на всех трех (он глава правительства, присутствует вообще почти всегда);

3) Роберт Сесил — на всех трех (дело хоть и не вполне по профилю загранразведки «МИ-6», но затрагивает государственную безопасность, так что держать его в поле зрения всё же следует);

4) А вот Эссекс — лишь на одном, самом первом, 16 апреля; это при том, что дело-то как раз прямо и непосредственно входит в компетенцию его «МИ-5»! И это крайне странно…

Фаворит был введен в состав Тайного совета буквально пару месяцев назад, 25 февраля; теперь — выше только Трон, и этот честолюбец должен бы, по идее, красоваться в том Ареопаге, греясь в лучах славы, вообще безвылазно… Проверяем (благо английские архивы позволяют); да, так оно и есть — «Со времени его [Эссекса] назначения Советником в конце февраля 1593-го по 26 августа 1593-го, когда возник перерыв в записях, его присутствие отмечено на 71 проценте заседаний Совета» [56]. Но, может быть, так совпало, что он как раз в это время оказался в отъезде? — никак нет: присутствует 20, 26 и 29 апреля, 6, 13 и 14 мая, отсутствует же (помимо двух интересующих нас заседаний, 22 апреля и 11 мая) единственный раз, 25 апреля [57]; итого — нормальная для него доля прогулов, 3 из 9.

Итак, Эссекс, как и следовало ожидать, обычно торчит (скучает…) на трех четвертях заседаний Совета — но вот как раз там, где его присутствие строго необходимо, его отчего-то нету. Особенно удивительно (и симптоматично…) его отсутствие на заседании 22 апреля, когда оперативно-разыскное сопровождение дела официально передавали в руки «МИ-5», в лице одного из ключевых сотрудников Службы, многоопытного Уолсингемова ветерана Томаса Филиппса… Не кажется ли вам, джентльмены, что юноша чуток переигрывает , демонстрируя полную свою незаинтересованность в этом деле?

Как бы то ни было, у следствия теперь имеются «доказательства» атеизма и богохульств Марло (в виде показаний, выбитых из Кида, и тех записей из его квартиры), и, соответственно, появился повод познакомиться поближе с этим самым «курильщиком, распутником» и прочая, и прочая…

Краткая хронология последующих событий (как ее обычно излагают):

1) 18 мая — Тайным советом выписан ордер на арест Марло.

2) 20 мая — Марло предстает перед Советом, но (удивительное дело — памятуя о печальной судьбе Кида!) даже не задержан, а сразу же отпущен «под подписку о невыезде».