Лора Роулэнд - Императрица снежной страны

— Мы не выбираем наших шаманок, — сказал Аветок. — Это делают духи.

— Да? Как?

— В детстве девушка, которая обречена стать шаманкой, должна получить знак того, что духи выбрали ее, как их сосуд. Когда Текарэ была девочкой, она заболела страшной болезнью. Она долго была без сознания. Но она выжила. Это был знак. В то время, когда она была без сознания, ее душа оставила свое тело и общалась с духами. Они согласились говорить через нее, никто другой в нашей деревне не понравился духам.

Скептически Хирата сказал:

— Да, ну, а затем, как отвечали духи на то, что она была нарушителем спокойствия? Не расстроилось ли равновесие в мире?

Вождь Аветок улыбнулся ему тонкой, косой улыбкой. — Я вижу, вы все еще готовы верить всему, что вы слышали о нас от тех, кто клевещет на наш народ. Но, да, поведение Текарэ нарушало наши отношения с миром духов.

— И это была ваша работа в качестве старшего, чтобы вернуть ее в деревню и заставить вести себя должным образом?

— Да.

— Или, чтобы избавиться от нее, если она не согласится?

Улыбка Аветока застыла в мрачную трещину на его обветренном лице. — Под "избавиться", я полагаю, вы имеете в виду "убить". Вы не знаете наших традиций. У нас — айнов нет смертной казни за преступления.

В отличие от вас — японцев. Хирата услышал в словах Аветока: какой же из наших народов более варварский?

— Я бы провел обряд изгнания нечистой силы, чтобы изгнать злых духов, которые поселились в душе, — сказал вождь.

— И что же это предусматривает?

— Ритуал, а не ловушку с натянутым луком.

Хирате хотелось верить, что вождь был невиновен, но он не был уверен, что ритуал может вылечить привычку вызывать проблемы. И он не должен забывать, что Аветок сказал: люди скажут вам многое. Это не значит, что вы должны верить им. Этот совет касался вождя, как и любого другого.

— Предположим, что вы совершили это изгнание нечистой силы из Текарэ, — сказал Хирата. — Означает ли это, что все плохое, что она сделала в прошлом, будет прощено и забыто?

— Все прощается, — сказал Аветок. — Таков наш обычай.

Но Хирата сомневался, что ритуал мог стереть многолетнюю обиду. Так легко не прощают, подумал Хирата об одном из айнов, который, должно быть, пострадал от Текарэ больше всего. Он посмотрел на идущего по снегу Урахенку. Молодой человек далеко ушел вперед, и был так покрыт белым хлопьями, что стал почти невидимым. Хирата почувствовал, что Урахенка не так стремился достичь охотничьих угодий, как желал увильнуть от разговора. Хирата окликнул его:

— Эй! Подожди!

Урахенка неохотно повернулся и остановился. Когда Хирата и Крыса догнали его, он пошел быстрее, чтобы избавиться от них. Он ворчал, и Крыса сказал:

— Он хочет знать, что вы от него хотите.

— Хочу поговорить о твоей жене. — Хирата стараясь идти в ногу. Вождь Аветок и сыщик Марумэ уже отстали.

— Я вчера уже все вам рассказал.

— Не все, — сказал Хирата. Тропа исчезла, они протаптывали путь через густой лес, поднимаясь на холм. У Хираты было чувство, что он все сильнее слышит импульс земли айнов.

— Ты сказал, что правитель Мацумаэ украл твою жену. Но это же не так, верно? Ты не говорил мне, что она пошла к нему добровольно.

Урахенка ответил кратко и дерзко:

— Он украл ее.

— Она не только стала жить с правителем Мацумаэ, но у нее было много других японских мужчин перед ним, — сказал Хирата.

Когда Крыса перевел, Урахенка не ответил. Его рот под усами был сжат.

— Текарэ покинул тебя, — подстрекал его Хирата. — Она предпочитала японских мужчин, потому что они давали ей больше, чем ты. Она развратничала с правителем Мацумаэ, получая много подарков.

Снежинки, покрывавшие лоб Урахенки, исчезли, как будто испарились от вспыхнувшего в нем гнева. Но был ли этот гнев направлен на его покойную жену или на Хирату за оскорбление ее памяти? Наконец-то он начал говорить быстро. — Я не имею ничего другого сказать о Текарэ. Теперь я буду охотиться. Молчите или вы будете отпугивать оленей.

Его простота Хирате вовсе не показалась признаком глупости. Ведь отказ говорить, был хорошим способом для подозреваемого избежать ловушки, что могла привести к признанию вины и, очевидно, Урахенка знал это.

Вождь и детектив Марумэ присоединились к ним. Айны оставили сани с собаками и затем направились дальше в лес. — Оставайтесь с нами, чтобы вас не подстрелили. — сказал вождь Хирате, Марумэ и Крысе.

Он и Урахенка осторожно положил один снегоступ перед другим, легли на них. Хирата и его товарищи последовали его примеру. Айны нацеливали свои луки со стрелами из стороны в сторону, высматривая добычу. В лесу было так тихо, что Хирата то здесь, то там слышал, как снег перекатывался по сухим листьям и как дрожат ветки деревьев. Он смотрел и слушал без движения, но деревья и плотный занавес закрывал ему обзор. Земля казалась пустой, безжизненной.

Вдруг айны замерли. Они одновременно выпустили свои стрелы в сторону сосен. Хирата услышал звук, когда стрелы воткнулись в деревья. Олень с серебристой шкурой выскочил из-за деревьев и убегал невредимым.

Урахенка пробормотал, что-то, прозвучавшее как проклятие, а вождь Аветок достал еще одну стрелу из колчана. Пораженный, Хирата сказал:

— Я даже не знал, что олень был там. Если бы это был мужчина, я бы почувствовала его присутствие. Его мистическое боевое искусство научило его обнаруживать энергию, которую испускали люди. Никто не мог подкрасться к нему незамеченный.

Аветок усмехнулся. — Вы, самураи, уделяете слишком много внимания миру людей. Вы игнорируете мир природы, которая так же важна. Пока вы не научитесь обращать внимание на то, что природа показывает и рассказывает вам, вы будете слепыми, глухими инвалидами.

Чувство откровения поразило Хирата. Его сознание не взаимодействует с природой? Может ли это быть ключом к просветлению? Идея казалась слишком простой, но заманчивой. Неужели он приехал, чтобы учиться у вождя Айнов Мосир единению с природой и познанию полноты космоса?

Когда охота возобновилась, Хирата отошел от других мужчин. Он сделал глубокий, медленный вдох в технике медитации, которую он узнал от Озумо. Свежий, зимний воздух, прошедший через каждую клеточку, успокаивал его. Он позволил своим мыслям дрейфовать в сером небе. Холодная белизна, окружавшая его, и колющие лицо снежинки освободили его дух. Транс овладел им.

Его дух, заключенный в теле, освободился и плавал в другом измерении. Он почувствовал, как ширится его осведомленность, как будто сила его ума вырвалось из его черепа, который ограничивал ее. У него возникло страшное, потрясающие восприятие мира, на много обширнее, богаче и сложнее, чем он когда-либо мечтал. Вокруг него и через него протекал дух Мосир айнов. Его сердце сильно билось в одном ритме с его собственным. Лес оживился силами, которых он раньше не замечал. Силами дремлющих голых деревьев, спящих в норах животных, а также силами, хранимыми в горных породах, в земле и во льдах. Природа входила в Хирату в голосах за пределами нормального слуха, на языках, которых он не знал. Раскинув руки, подняв лицо к небу, он впитывал свое откровение.