Жан-Мишель Тибо - Тайна аббата Соньера

Беранже поворачивается к толстому, совершенно невозмутимому мужчине, который делает вид, что пьет шампанское. Никто никогда не видел, чтобы он хоть раз опустошил свой фужер или прикоснулся к какой-либо девушке. Но так как он легко разбрасывается своим золотом, никто не позволяет себе шутить над ним.

— Это правда, месье де Финяк? — спрашивает Беранже, наклоняясь к нему.

— Да, мой дорогой друг, — отвечает тот с сильным южным акцентом. И так как другие уже потеряли к ним интерес, он роняет более тихим тоном: — Что случилось?

— Я думаю, что директор семинарии подозревает меня в ношении гражданской одежды.

— Тогда не надо больше рисковать. У меня для вас хороша) новость: вы сможете вернуться в Ренн-ле-Шато уже 1 июля. Ваша ссылка подходит к концу. Друзья, близкие к министру по делам вероисповеданий, подтвердили это месье Йезоло.

Беранже не знает, должен ли он радоваться этой новости. Он смотрит на своего странного спутника, с которым его познакомил Илья двумя месяцами ранее в соборе святого Жюста.

Илья подошел к нему тогда после утренней службы и сказал: «А вот и я, друг, я получил ваше письмо. Чем могу вам помочь?» И Беранже поделился с ним своим желанием покинуть семинарию. Еврей обещал заняться этим и увлек его за собой. Их ожидал банкир. «Вот месье де Финяк, — сказал он, — который поддерживает еврейские общины в Бордо и в Тулузе; ему доставит радость показать вам Нарбонну, свой город. Что же до нас, то мы скоро увидимся».

Они отобедали втроем. Илья вспомнил о своей первой встрече с аббатом, потом о многочисленных визитах, которые он нанес ему впоследствии, о долгих прогулках в Разесе, о небольших археологических находках и вечерах, проведенных с кормчим, выслеживающим мертвые души и Garramauda [11] Пугало, жупел, предмет особой ненависти. . Потом Илья покинул их, и де Финяк занялся Беранже.

Аббат поддался искушению золотом банкира. И когда, впервые за всю свою молодость, он снова надел гражданскую одежду, чтобы проследовать за своим поводырем в это заведение, где тайно встречаются городские буржуа и несколько крупных земельных собственников, которым не хватает приключений, он почувствовал себя навсегда проклятым. Но ночи, проведенные за молитвами в часовне, где в момент своего самого сильного отчаяния он бьет со всей силы своим лбом по алтарю, не смогли спасти его от греха. Непреодолимая сила влечет его в это место разврата, где его знают как месье Жана, ремесленника из Лезиняна.

Банкир берет подбородок девушки-блондинки и вынуждает ее повернуть голову.

— Поглядите-ка Жан, не правда ли, у нее прекрасный профиль? Подойдите к ней… Ближе, еще ближе. Надо, чтобы она почувствовала ваше дыхание на себе.

Беранже не может противиться приказу своего злого гения. Он улавливает пленительный аромат, который исходит от неприкрытой плоти. Он ощущает, как этот аромат ласкает его и проникает внутрь. Девушка не двигается, только ее губы приоткрываются, чтобы произнести что-то очень тихо или сделать едва уловимый поцелуй в пустоту, он не знает. Он не знает больше. И его фантазии кажутся ему бредом вне всякой меры, вплоть до того, что вся его голова заполнена только одной картиной, картиной их спаривания. Он стоит так близко от нее, что ему видны ее вены, которые пульсируют под белизной ее кожи. Он следует глазами, потом указательным пальцем по их синим контурам, запутывается в золотистых буклях прически и слегка касается крошечного фарфорового ушка с мочкой, в которую воткнута черная жемчужина. Как во сне, он выдергивает серебряные шпильки, которые удерживают ее волосы. Тотчас же золотой каскад загораживает ангельское личико.

— Теперь ты можешь смотреть на нее без трепета, — говорит де Финяк, отодвигаясь от них.

У Беранже глаза блестят от желания. В его улыбке есть что-то плотоядное. Он опускает руку в карман и ищет свою золотую монету, но прежде, чем он смог ее нащупать, де Финяк бросает другую на стол.

— За вас обоих!

Незамедлительно жирная лапа с кольцами обрушивается на стол, и монета мгновенно исчезает. Это рыжая толстуха, одетая в черное. Никто не видел, как она появилась и испарилась. Она уже в другом месте, готовая наброситься на холодные солнца, которые прячутся в кошельках посетителей.

Не говоря ни слова, девушка встает. Ее пальцы волшебницы опускаются на щеку Беранже. Легкое прикосновение, которое ему кажется ожогом. Она направляется к лестнице. Ему нужно сделать сильное усилие, чтобы подняться и последовать за ней со степенным видом. Он чувствует, как кровь приливает к его лицу. Девушка перед ним выпрямляется, разворачивается, показывая всю себя. Затем она начинает двигаться кошачьей походкой. При каждом шаге ее круглые ягодицы, которые ничто не скрывает, поднимаются и опускаются, трутся о фиолетовый шелк корсета, окантованного кружевами. В какой-то момент Беранже украдкой думает о грехе и видит, как устремляется в пропасть, но желание сбивает его мысль. Он поднимается вместе с ней к розовой, зеленой или красной, как кровь, комнате.

Ренн-ле-Шато, 11 ноября 1888 года.

Мари видит только его, не вспоминает больше, что существуют другие мужчины на свете. Уже так давно она не была с ним, с тех пор, как он переехал в дом при церкви, отремонтированный заново за три тысячи франков, пожертвованные королевским домом Франции [12] Дар графа де Шамбора. . «Беранже! Беранже! Любовь моя…» В ночах одиночества это его она сжимает в своих объятиях, обнимает, усыпает поцелуями, зовет со всем юношеским пылом. Еще и еще… Этих снов скопилось очень много.

Он в десяти шагах от нее, его мощные квадратные кисти лежат на бедрах. Он возвышается над толпой, которая теснится у хлева. Рядом с ним кормчий кажется щуплым. Она делает шаг, два шага… Ей кажется, что ее сердце сейчас разорвется. «Захочет ли он меня снова?» Она снимает свое шерстяное пальто, заворачивает левый рукав старого платья и высвобождает руку из рубашки. Завязанная восьмеркой, красная лента плотно обхватывает ее голую руку чуть ниже локтя. Она купила ленточку в первую лунную пятницу, завязала узелок, произнося при этом «Отче наш» до слов «in tentationem» и заменила «sed libera nos a malo» на «lude-aludeiludeo». Она повторяла вновь операцию каждый день, увеличивая количество повторений слова «Pater» до девяти раз, делая каждый раз новый узел. Теперь ей осталось только прикоснуться к священнику, чтобы их любовь была полной.

Беранже делает жест в сторону хлева. Появляются его былые враги: Рене, Браск и другие. Они окружены скачущей ватагой ребятишек, которые бьют в ладоши и при этом повторяют:

— Porto le cotel René, que farem de sang [13] «Неси свой нож, Рене, сейчас мы пустим кровь». .