Виктор Глебов - Жажда

– Вы совершенно правы, сударыня. – Я решил не спорить, ибо опасался, что иначе никогда не доберусь до цели своего визита.

Мадам де Тойль вдруг странно поглядела на меня.

– А знаете, я вам не завидую, – сказала она.

– Отчего же?

– Как? Неужели вас не страшит возможность встречи с вампиром? Как вы собираетесь его арестовывать? Представьте, что убийца, которого вы ловите, действительно живой мертвец! Как вы с ним поступите? Его ведь нельзя даже казнить, поскольку, согласно закону, он уже мертв!

– Боюсь, об этом придется думать судьям, – сказал я и улыбнулся. – Мое дело только найти и арестовать.

– Посмотрим, как вам это удастся, – с сомнением покачала головой мадам де Тойль.

– Должен заметить, что не все убитые были лишены жизни способом, подходящим для вампира. Не у всех отсутствовала кровь.

– Пустяки! – Мадам де Тойль пренебрежительно махнула рукой, разом отметая все возражения. – Всему можно найти объяснение, если знать, где искать. Я дала вам подсказку – остальное ваше дело! – Она с довольным видом кивнула.

– Благодарю, сударыня. Мне хотелось бы задать вам еще пару вопросов.

– Прошу вас, господин скептик! – заявила моя собеседница. – Не думайте, что я не поняла вас. Вы не верите в вампиров и поддакиваете мне только из вежливости. Но вот увидите – я окажусь права!

– Надеюсь, что нет.

Мадам де Тойль усмехнулась.

– Ну и что там у вас еще за вопросы?

Наконец-то мы добрались до сути дела.

– Мария Журавкина работала у вас горничной?

– Совершенно верно.

– Как долго?

– Около полутора лет.

– Вы ей доверяли?

Мадам де Тойль пожала плечами.

– Смотря в чем.

– Как это понимать?

– В отношении ее прямых обязанностей – безоговорочно. Не помню, чтобы прежде у меня служила столь же толковая и расторопная горничная. Что же касается дел, как бы это сказать, частных, то я не стала бы с ней делиться. Впрочем, я уже не в том возрасте, когда выбирают себе наперсниц, тем более из прислуги.

– Ясно. А как вы охарактеризовали бы ее характер?

Прежде чем ответить, мадам де Тойль на несколько секунд задумалась.

– Мне всегда казалось, что она склонна к авантюрам, – сказала она наконец. – Не знаю, почему. И еще у нее была добрая, отзывчивая душа. С дурными людьми она не водилась.

– А с кем водилась?

Мадам де Тойль развела руками.

– Не имею представления, господин Инсаров. Меня это не интересовало.

– Но вы же знали, что с дурными…

– Дурные люди видны сразу, – перебила меня мадам де Тойль. – Они бросаются в глаза, даже если не желаешь их замечать. А приличные держатся скромно, в стороне. – Она покачала головой. – Нет, я не знаю, с кем дружила моя горничная. Спросите об этом прислугу.

– Если позволите, я бы задал несколько вопросов вашим домочадцам.

– Да ради бога! Пригласить их сюда?

– Если это удобно.

– Мы не консерваторы, господин Инсаров, чтобы не пускать прислугу дальше кухни. – Мадам де Тойль позвонила в серебряный колокольчик. – Я стараюсь следить за прогрессивными веяниями. Выписываю журналы. Видите, они лежат вон там?

Явился дворецкий, и мадам де Тойль велела ему позвать всю прислугу.

Когда он вышел, я спросил:

– Скажите, сударыня, а лесник Бродков служит у вас садовником?

– Совершенно верно. Хотите, чтоб его тоже нашли?

– Нет, это совершенно ни к чему. Я с ним уже разговаривал и знаю, где он живет. Почему вы взяли его на работу?

– Мне нужен был садовник. Прежний скончался от пьянства. К сожалению, с простолюдинами это случается.

– У вас большой сад, мадам. Я видел его, когда подъезжал к дому.

– Да, его разбил еще мой покойный муж. Он очень дорожил им, поэтому мне не хочется оставлять его без присмотра. Запустение очень быстро проникает в большие усадьбы.

– Вы совершенно правы, мадам. Скажите, а Бродков справляется со своими обязанностями? Он ведь работает у вас один?

– До сих пор я была им довольна. В должности лесника у него не слишком много обязанностей.

– Благодарю, сударыня, – сказал я, поворачиваясь на звук шагов.

Через несколько секунд в комнату вошли две девушки, одна высокая и худощавая, другая – полная и круглолицая.

– Это Наталья, – мадам де Тойль указала на первую, и та сделала реверанс, – а это – Катрин, – вторая слегка поклонилась, опустив глаза, – они работают на кухне. Наталья стряпает, а Катрин ей помогает. На ней также уборка. Северное крыло дома закрыто, так что обязанностей немного.

– Меня зовут Петр Дмитриевич. Я из полиции. Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали о Марии. Она ведь работала с вами?

Девушки кивнули и переглянулись.

– С кем она дружила?

– С нами, – ответила Наталья. – Мария редко покидала дом, иногда даже праздники проводила здесь.

– Она дружила с нашим садовником, Никифором, – добавила Катрин и покраснела. – Они часто разговаривали.

– Для меня это новость, – сухо заметила мадам де Тойль.

Девушки смутились.

– Вы слышали их разговоры? – спросил я.

– Никогда, господин полицейский. Они разговаривали в саду. Никифор редко заходил в дом.

– Как бы вы описали Марию? Она была веселой, озорной, печальной? Не менялось ли у нее настроение в последнее время?

– Скорее озорной, – сказала Катрин. – И веселой. У нее действительно менялось настроение в последние дни… перед смертью.

– Каким образом?

– Она стала задумчивой, что ли, – сказала Катрин и взглянула на Наталью, словно ища у нее поддержки.

Та кивнула.

– Да, ваше благородие. Иногда мы у нее что-нибудь спрашивали, а она словно не слышала. Как будто ей что-то не давало покоя.

– Вы не знаете, что это могло быть? – спросил я.

– Нет.

Девушки дружно покачали головами.

– У вас есть хоть какие-нибудь догадки? – не сдавался я.

– Нет, ваше благородие.

Мне пришлось перейти к другим вопросам.

– Можете сказать что-нибудь еще про Марию?

Наталья молча пожала плечами.

– А вы? – обратился я к Катрин.

– Не знаю, интересно ли это вам…

– Все, что угодно, прошу вас.

– Однажды я видела у нее бриллиантовое колье. Я хочу сказать, что вряд ли оно было настоящим – скорее всего, стекляшки. Но выглядело здорово. Не знаю, где Маша его взяла. Я не стала спрашивать, раз она не показывала.

– А как же вы его увидели?

– Проходила мимо ее комнаты, когда она примеряла его перед зеркалом.

– Она куда-то собиралась?

– Может быть, только не в тот день. Тогда она никуда не ходила.

– А вы не помните, когда именно видели у Марии это колье? – Я почувствовал, что нащупал ниточку.

– Кажется, дня за два до ее… убийства. Точнее не припомню, ваше благородие.

– Что-нибудь еще?

– Нет, это все.

Я перевел вопросительный взгляд на Наталью. Девушка отрицательно покачала головой.