Сергей Булыга - Сибирское дело

И тут они почти что сразу выбежали на бугор, под которым, с левой стороны, внизу что-то чернело.

– Иртыш! – сказал Яков. И перекрестился.

Маркел тоже вначале очень обрадовался, и только потом уже подумал: ну и что? ну и увидят они сейчас лодку бухарца, а что дальше? Бухарец же будет не по берегу идти, а плыть по реке, и как ты его там достанешь?! Маркел снял шапку и нахмурился. На Иртыше ничего и никого видно не было ни в одну, ни в другую сторону. Яков сказал:

– Ещё не проплывали. Мы успели.

– Да! – яростно сказал Маркел. – Конечно! Вот только как мы будем его из реки вытаскивать? Ты верёвку с собой взял?!

И Маркел засмеялся – негромко. И почти сразу, как ему в ответ, кто-то вдруг истошно закричал – как будто его режут. После ещё раз закричал, после ещё. Или это уже другие кричали? И кричали все три раза справа, ниже по берегу, вниз по течению.

– А! – радостно воскликнул Яков. – Я так и думал! Айда!

И побежал на крик. Маркел побежал за Яковом.

А там, впереди, ещё два раза крикнули и замолчали – уже насовсем. Яков остановился и обернулся. Маркел подошёл к нему, они постояли, подождали, но криков больше не услышали.

– Недоброе там было дело, – сказал Маркел. – Надо нам с опаской быть.

И первым пошёл вдоль берега. Они шли, хоронясь за кустами, без лишнего шума, иногда останавливались, слушали и снова шли.

После наконец Маркел остановился, отодвинул ветку…

А уже солнце взошло…

И Маркел увидел ту большую лодку, уткнувшуюся носом в берег. А на берегу лежали люди, гребцы Ишмет-аги, убитые. Лежали вповалку, кто как. А дальше, выше всех по берегу, лежал сам Ишмет-ага. Он лежал на спине и как будто смотрел в небо. Горло у него было перерезано, вокруг вся трава в кровище. Также и его гребцы все были сильно порезаны. И там же по берегу валялись распоротые мешки, из них торчали товары – где серебряные мисы и кубки, где рульки тонких дорогих материй, где бабьи украшения – по-всякому. Яков подошёл, встал с Маркелом рядом и сказал:

– Искали что-то.

Маркел тяжело вздохнул, перекрестился, вышел к самому к берегу, ещё раз осмотрел зарезанных, потом глянул в лодку. Там было пусто. Украли сволочи, гневно подумал Маркел, так ему что теперь, всё начинать сначала, что ли? И он подступил к самой лодке, заглянул в неё ещё раз…

И увидел: на дне, под скамьёй, среди всякого тряпья, валяется его рогожка! Он сразу вскочил в лодку, наклонился, развернул…

И радостно подумал: черен хоз серебряный, чеканен; огнивцо и на ножнах оковы, и устье, и нижняя окова… Всё здесь, на месте! Маркел поднял голову. Рядом с лодкой в воде стоял Яков.

– Вот, – только и сказал Маркел. – Она!

И протянул саблю Якову, чтобы тот тоже посмотрел, на всякий случай, а то вдруг подмена какая.

Но Яков взять саблю не успел – на дороге, и пока что ещё где-то далеко, затопотали кони. Маркел прижал саблю к груди, прислушался…

А Яков слушать не стал, а подскочил, навалился грудью на лодку и столкнул её в Иртыш, пробежал с ней по воде, лодка разогналась – и он прыгнул в неё, упал на дно, дёрнул Маркела за полу, велел «Ложись!», и тот тоже лёг и затаился.

Так они лежали на дне лодки и не шевелились. Конский топот становился всё отчётливей, а лодку несло медленно, вёсел при ней не было, они остались на берегу. Ну а даже если бы они и были, подумал Маркел, то ни в коем случае сейчас нельзя с ними высовываться, и тогда другие, может, и подумают, что лодка сама плывёт, пустая. Да и как иначе, ведь же и сам Ишмет-ага, и все его люди там, на берегу, лежат, значит, кому быть в лодке, некому…

– Эй! – вдруг раздалось с берега. – Эй, стой!

Но Маркел и Яков, даже не шелохнувшись, лежали на дне, а борта в лодке были такие высокие, что из-за них их видно не было…

Вж! Вж! И лодку аж встряхнуло всю! Это две стрелы в неё воткнулись. Маркел усмехнулся.

Вж! И ещё раз: вж! И ещё! И ещё! А потом и ещё! Последняя стрела была такая сильная, что прошила борт насквозь и вылезла, наполовину, в лодку. Маркел ощупал ту стрелу, на ней был калёный наконечник. Вот это беда, подумалось, как бы это их отвадить?

Но тут само собой отвадилось – те ещё стрельнули пару раз, одна стрела воткнулась в борт, вторая пролетела мимо…

И те перестали стрелять. Вначале было слышно, как они о чём-то спорят, потом их голоса затихли, послышался конский топот, топот быстро удалялся и вскоре совсем затих. А лодка продолжал плыть. Маркел хотел было встать и осмотреться, но Яков удержал его. Маркел, его послушавшись, лежал, не шевелясь, и думал, что хоть лодка у них теперь тяжёлая и неповоротливая, зато они в ней живые и невредимые, и, главное, царёва сабля при них.

Но долго так лежать не было никакого терпения, поэтому Маркел ещё немного подождал, а после осторожно приподнялся и увидел, что они плывут уже по самой середине Иртыша. Яков тоже выглянул, осмотрелся и сказал, что версты через две-три по правую сторону будет аул, вот только он не помнит, зимний это аул или летний. На что Маркел ответил, что им теперь не до этого, им надо приставать к любому, хоть и летнему, и скорее разживаться вёслами, иначе далеко они не уплывут. А пока что вместо вёсел можно взять скамьи.

Они так и сделали – оторвали от лодки скамьи и стали ими грести. Но делать это было очень неудобно, скамьи были короткие, а борта в лодке высокие, нужно было далеко высовываться, чтобы достать до воды, и можно было перевернуться. Но Господь миловал, они не перевернулись, а благополучно догребли до того аула, он оказался зимний, пустой, они причалили к берегу, выбрали себе самую лучшую лодку, взяли к ней вёсла и погребли дальше. И так гребли весь день, никого на реке не встречая, а если замечали впереди на берегу аул, то сразу поворачивали и объезжали его. Гребли весь день без продыху, умаялись, оголодали. Вечером пристали к берегу, спрятали лодку в кустах, набили рыбы побольше, запекли и съели всю, с костями. И сразу завалились спать, хотя поначалу Маркел думал, что ему после вчерашнего нужно быть настороже, и поэтому он сперва только притворялся, будто спит, а сам держал нож наготове. Но Яков, было слышно, крепко спал, посапывал, и Маркел, не удержавшись, убрал нож, лёг поудобней, прочёл «Отче наш» и тоже заснул. То есть понадеялся на Бога.

И не ошибся – утром проснулся живой, невредимый и с царёвой саблей под боком. Яков уже возился у костра, готовил перекус. Перекусив, они вытащили лодку из кустов и поплыли дальше. И опять весь день было спокойно. Только один раз случилась незадача – это когда по правому, по Кашлыкскому берегу, по дороге, скакали конные удальцы и некоторые из них постреливали из луков, хоть Маркел с Яковом уже успели отгрести подальше. Смотреть на летящие стрелы было очень неприятно, одно только тешило – что они были уже на излёте, от них было легко увернуться. Но конные смеялись и опять стреляли и стреляли. И этих конных было очень много, они всё ехали и ехали, и, казалось, им конца не будет. Так что неизвестно, чем бы это кончилось, но тут Иртыш вновь повернул, дорога тоже повернула, конные пропали за деревьями, и стало спокойно. Яков сказал, что это не татары, а муголы, потому что у них и кони совсем другие, и упряжь, и луки.