Юлия Нелидова - Секрет индийского медиума

Раздираемая любопытством, Ульяна все же попросила извозчика сделать небольшой крюк, дабы мимо лаборатории оной проехать под предлогом, что по дороге хотела бы навестить кузину.

Улица означенная оказалась пуста, ворота лаборатории затворены, дверь — тоже.

В недоумении Ульяна откинулась в глубь саней, прежде крикнув извозчику не останавливаться.

— Ставни заперты, — объяснила она. — Стало быть, нет кузины дома.

Вот уж воистину, странно. Отчего Нойманн в полицию не явился? Видно, не чист, ох, не чист… Или, может, не решился еще? Разрази его гром, ничего не понятно!

В Дюссельдорфе прямо со станции отправилась она к Гансу Кёлеру, одному из лучших фальшивомонетчиков, королю липовых паспортов. Проныра-художник, промышлявший ранее изготовлением отменных малашек, липовых банкнот и поддельных свидетельств, ныне обзавелся текстильной лавкой, продавал ткани и прочую галантерею да фурнитуру на Кенигсаллее. Подумывал с преступным прошлым помаленьку завязывать — уж первые седины в волосах окрасили виски. Но клиент на неблагородное сие дело у него завсегда имелся, из тех, кому трудно отказать.

Элен Бюлов он встретил встревоженной полуулыбкой и тотчас проводил в небольшое помещеньице в подвале, дверь коего тщательно была скрыта в штукатурке — нипочем не разглядишь.

Внутри стояли шкаф с аккуратно разложенными папками, конторка, пара кресел, жаровня, в углу — самодельный станок для изготовления гравюр, эстампажей и оттисков. На конторке — странные железяки, штихели, крючки, баночки с красками, кусочки воска. На толстом картоне наброски грифелем — замысловатые цветы, узоры: верно, для конспирации. Ловко Кёлер прикрывал незаконную деятельность невинным сочинительством рисунка для будущих тканей. Оглядев эту конуру снисходительно-насмешливым взором, девушка немедля приступила к тому, зачем явилась.

— Мне нужно знать все о газете «Норддойче альгемайне цайтунг», — выпалила она.

Герр Кёлер в недоумении поднял брови.

— Это газета канцлера. И ее редакция находится вовсе не здесь, а в Берлине.

— Это мне известно. Кто ее главный редактор? Не сам канцлер ведь. Может, вы знаете кого-то из персонала? Имя Лупус ни о чем вам не говорит?

Кёлер задумался на мгновение.

— Человек, который был известен под этим псевдонимом, давно умер. Но он писал статьи в «Рейнской газете» Карла Маркса.

— А кто тогда величает себя Лупусом Вторым?

Немец призадумался.

— О втором Лупусе я не слыхал.

— Главный редактор, — торопливо наступала Ульяна. — Я тороплюсь. Его имя?

— Некий Франц Леманн. Пятидесяти лет, светлые волосы, небольшие залысины, — стал перечислять честный текстильщик, ибо был хорошо осведомлен, каких Ульяна всегда требовала тонкостей.

— Родственники.

— Насколько знаю, он из Баварии, значит, кузин и кузенов у него не счесть.

— Имена.

Сверху послышались громкие голоса, тяжелый топот: точно табун лошадей, не иначе, решил разом посетить лавку — здесь внутри этой полудеревянной, полукирпичной коробки все будто во сто крат слышнее было, даже песок с потолка посыпался.

— Фройляйн Бюлов, имен я, увы, не знаю, — развел руками немец, опасливо взглянув на потолок. За дверью, на узкой деревянной лестнице, раздался топот других, быстрых решительных шагов, но легких и мелких.

Ребенок, определила Ульяна. Верно, то был сын Кёлера, помогавший ему с покупателями.

— Отец, полиция! — выпалил он, забарабанив кулаками по штукатурке.

Немец побледнел еще больше, поджал губы, но больших эмоций проявлять не стал.

— Иди наверх, — крикнул он мальчишке, — скажи, я сейчас выйду.

И, подняв с конторки свечу, кивнул на шкаф.

— Идемте. Я выведу вас через черный ход в магазин своего брата.

Шкаф, открывающийся с помощью хитрого механизма, скрывал тоннель, хорошо знакомый Ульяне. Не раз она уходила от Кёлера этим длинным темным и сырым коридором, соединяющим магазин с посудной лавкой кузена, выходящей витринами на Алеештрассе. С десятка два лет назад братья прорыли этот подземный ход на случай, если будет угрожать опасность. И, видит Бог, скольких людей он спас от неминуемой гибели!

— Понятия не имею, за кем они явились: за мной или за вами, но прежде должен был я вам сообщить, — поспешно заговорил Кёлер, когда они оба оказались внутри тоннеля. Шестеренки, неслышно двигавшие цепи, вернули шкаф на место. — Вчера приходил господин — француз. Заявил, что от вашего имени, и заказал паспорт… русский паспорт на имя Бюлова.

— Что? — Ульяна успела сделать несколько шагов вниз по склизким от влажности ступеням каменной лестницы. Но тотчас стала, тревожно обернувшись. — Как он выглядел? Стар? Молод? Низок? Высок? Щекаст? — тотчас предположив, что это мог быть и Герши, и Ромэн, и даже… Делин. Тот ведь тоже мог возобновить охоту на Элен Бюлов, а о бывшем исправнике-то она и вовсе позабыла. Хотя нет, какой к черту из Делина француз.

— Чуть выше среднего роста, очень вежлив, очень учтив.

«Точно не Делин, — подумала Ульяна, — вежлив и учтив».

И она хмыкнула.

— Темноволос, — продолжал перечислять немец, — в светлой визитке, немного прихрамывал. Но он и прежде являлся и тоже от вашего имени, но в другом виде, я не сразу его узнал. Тогда он заказал паспорта на имя Эмиля Герши и некого Иноземцева. И проявил редкостную дотошность, принимая заказ. Даже кое-что велел переделать. Такого в моей практике не было. Я всегда достаточно точен в изготовлении оттисков…

— Когда же это было?

— Несколько дней назад.

— Несколько дней назад… — проронила Ульяна потерянно. — Когда? Когда именно?

— Дайте подумать… — немец принялся мычать, в мыслях что-то подсчитывая, потом выдал: — 12 января. Как раз в день, когда пришла партия шелка, он и явился, этот странный господин, в первый раз.

Точно во сне, Ульяна вышла из подвала, поднялась в забитую коробками комнату, на диване почивал завернувшийся в плед бородатый немецкий мещанин, видно, сторож. Потом проследовала в помещение с высокими витринами, уставленными цветным фарфором.

Брякнул колокольчик, и она оказалась на Аллеештрассе.

Морозный воздух ударил в раскрасневшееся лицо. Господина Кёлера рядом уже не было.

Машинально отстегнув шляпку с каскадом перьев, она подала ее проходившей мимо девочке, удивленно принявшей дар от красивой юной незнакомки. Не сбавляя шага, сняла накидку, вывернула ее наизнанку, вновь надела, но уже другой, темной стороной наружу, из подклада вынула шиньон седых волос, нахлобучив его на голову, коробочку с серой пудрой — машинально прошлась пуховкой по щекам, глазам, носу. С платья сорвала все оборки, ею прежде пришитые на живульку.

И зашаркала вдоль трамвайных рельсов седовласой сгорбленной дамой в старческой накидке, отороченной зайцем, — прохожие, каждый занятый своим делом, и не заметили этого молниеносного перевоплощения. Летела молодой фройляйн, а обернулась почтенной фрау.