Софья Орех - Долгий путь скомороха. Книга 2

– Всё, помогите ему дойти до дома. Пусть отдохнёт. Нельзя ему в духоте долго стоять. Так и будет страдать падучей до конца жизни своей, – сказал Ратмир второму певчему и стоявшему чуть поодаль батюшке.

– Спаси Бог тебя, добрый человек, – неожиданно подошёл к ним батюшка и осенил Ратмира крестом. – Пусть благодать Божья не покинет тебя за твои добрые дела, – и обратился к стоявшей за спиной Ратмира Мирославе: – Боярыня Мирослава, ты ли привела этого человека в наш храм?

– Да, отче Ермолай, – кивнула Мирослава и смущённо поправила на голове малиновый платок.

– Как же величать тебя, добрый человек? – степенно обратился батюшка Ермолай к её спутнику.

– Ратмир я.

– Стало быть, по-нашему, по-славянски – ратник мира, защитник, – одобрительно кивнул батюшка Ермолай. – Не ты ли тот человек, которого прислал дьяк Лаврентий для сыска нелюдей, погубивших наших послушниц?

– Я, – кивнул Ратмир, с интересом продолжая смотреть на батюшку.

– Я здесь приходящий священник. Живу за стенами монастыря. И если тебе, сын мой, понадобится от меня какая помощь в этом богоугодном деле, то ты можешь постучать в мою дверь в любое время.

– Благодарю тебя, отче Ермолай, – тепло произнёс Ратмир. – Помощь мне всегда может понадобиться…

Уже на выходе из церкви Ратмир вдруг почувствовал, как кто-то дёргает его за рукав кафтана. Он повернул голову и увидел прозрачный взгляд монахини Ефросиньи.

– Доброго дня тебе, мать Ефросинья, – улыбнулся он ей.

– Спаси Бог тебя, Ратмир, – благосклонно кивнула она и посмотрела на Мирославу: – Спасайся, сестра Мирослава.

– Спасибо Бог, – привычно поприветствовала её та.

– Нет ли у тебя, Ратмир, каких известий о татях этих? – келейница Ефросинья с надеждой посмотрела на него.

– Увы, мать Ефросинья, пока ничего не нашёл, – развёл руками Ратмир. – Как только будут какие-то стоящие вести – обязательно тебе сообщу. А пока у меня к тебе просьба.

– Говори, Ратмир. Всё, чем могу помочь, сделаю.

– Я немного о другом. Покажи мне место упокоения схимницы Серафимы.

Келейница Ефросинья удивлённо посмотрела на него и тихо произнесла: – Пойдём, покажу. Она здесь погребена.

Монашка повела их по выложенной камушками тропинке почти к самой стене Смоленского собора. Здесь они увидели две ухоженные могилы с высокими деревянными крестами и широкими каменными плитами-надгробиями, украшенными искусственными цветочками.

– Вот здесь она нашла свой последний приют, – вздохнула келейница Ефросинья и указала рукой на одну из могил.

– А вторая могила чья? – спросил Ратмир, пытаясь прочитать на могильной плите выбитые на камне буквы. – Е-е лена…

– Здесь лежит Елена Девочкина, – неожиданно быстро ответила вместо монахини Мирослава. – Она была первой игуменьей Девичьего монастыря.

– Вот как, – вздохнул Ратмир и посмотрел на своих спутниц: – Хочу попросить вас оставить меня ненадолго здесь одного.

Мирослава удивлённо вскинула брови, но келейница Ефросинья, кинув на Ратмира быстрый взгляд, потащила её за рукав в сторону: – Пошли, пошли, сестра Мирослава. Надо уважить человека.

Ратмир, дождавшись, пока женщины отошли на приличное расстояние, опустился на колени перед могилой схимницы Серафимы и негромко произнёс: – Я точно знаю, что люди на смертном одре не лгут. Ты сказала в тот день перед смертью, что не виновата в том, что произошло много лет назад со мной и моими родными. До вчерашнего дня я был крепко уверен в обратном. Но мне передали твои предсмертные слова, и я поверил им. Теперь я искренне сожалею, что стал виновником твоей скорой смерти. Если сможешь, прости меня, Наталья Фёдоровна.

Ратмир прикоснулся правой рукой к холодной могильной плите и опустил голову. Так он простоял несколько мгновений, после чего быстро встал и направился в сторону своих спутниц.

– Мать Ефросинья, – обратился Ратмир к монашке и, достав из кармана кафтана пригоршню серебряных монет, вложил их ей в руку. – Закажи для покойницы схимницы Серафимы все требы, которые положены в таких случаях. Я знаю, что лучше тебя этого никто не сделает.

– Хорошо, Ратмир, я всё сделаю от твоего имени. Только здесь много.

– Это не на один раз, – пояснил Ратмир.

– Понимаю, но всё равно много, – покачала головой монашка.

– Тогда возьми остальное себе.

– Мне не нужно, – вздохнула монашка и добавила: – Могу в пожертвования в монастырь отдать.

– Так и сделай! – воскликнул Ратмир и обратился к Мирославе: – Всё, мы можем ехать домой. И мне потом нужно будет по делам съездить в Москву.

Они двинулись в сторону ворот Девичьего монастыря.

Через некоторое время повозка боярыни Мирославы Кольчуговой покатилась от ворот монастыря в сторону построенных на пригорках обширного Девичьего поля теремов. Босоногая детвора радостно побежала рядом, пытаясь зацепиться и прикатиться на задниках повозки.

Глава 17

После сытного завтрака Ратмир с котомкой за спиной вышел из терема на крыльцо и увидел стоявших внизу пожилую монашку с молодым, бедно одетым парнем, подстриженным под горшок.

– Доброго здоровьичка тебе, барин! – поклонилась она и дала гулкий подзатыльник парню: – Кланяйся, давай, неслух!

Парень робко улыбнулся и тут же поклонился Ратмиру. Последний поморщился: – Довольно кланяться. Вам, скорее всего, к боярыне нужно.

– Нужно, барин. Ох, как нужно! – воскликнула женщина. – Где же она – наша спасительница?

В этот момент из-за дверей показалась Мирослава и радостно улыбнулась, завидев женщину:

– Прасковьюшка! Наконец-то вы вернулись! А мы тут все жданки прождали вас дожидаючись. Слышали, наверное, какое горе у нас тут случилось?

– Слышали, боярыня, слышали! Что за звери такие жестокие появились в нашем монастыре?! – воскликнула женщина. – А уж матушка наша Евникия как прослышала про эти убийства, так и всю дорогу себе места не находила. Всё плакала и молилась за безвинно погубленных послушниц наших.

– Я так понимаю, что игуменья вернулась с богомолья? – тихо спросил Ратмир у Мирославы. Он уже собирался спускаться с лестницы, но поняв, что разговор идёт о возвращении игуменьи Евникии, приостановился.

– Да, вернулась, – ответила Мирослава и добавила: – Вот мать Прасковья ездила с ней на богомолье. А кто это с тобой, мать Прасковья? Что за светлый отрок?

– А это племяш мой внучатый Фёдор, боярыня. С его матерью мы ещё в детстве по всяким садам да буеракам лазили. Дружили очень. Очень уж у них там голодно стало. Вот она его и прислала для поиска какой-никакой работёнки. Сама знаешь, боярыня, что при монастыре молодым парням делать нечего. Не найдётся ли у тебя какой? Он – парень хоть на вид и робкий, но рукастый и головастый.