Софья Орех - Долгий путь скомороха. Книга 2

Мирослава было кинулась ему на помощь, но, встретив повторно неприязненный взгляд прищуренных глаз, отшатнулась назад и села на своё место.

Ратмир захлопнул за собой дверцу повозки, стукнул по её углу посохом и крикнул, обращаясь к кучеру: – Трогай!

– Н-но, милая! – причмокнул тот, и повозка, медленно набирая скорость, тронулась с места.

– Что это было, Никифор? – спросила Мирослава, глядя на попутчика пронзительно-встревоженным взглядом.

– Даже и не знаю, что тебе ответить, боярыня Мирослава, – хмуро пожал плечами тот. – Вроде уже столько лет я его знаю, ан иногда из него такое незнакомое что-то покажется, что сам диву даюсь. Вот и сейчас даже не берусь судить, что это было. Только одно ясно, что о чём-то таком у него был с кем-то разговор, что его враз перевернуло.

– Я тебя сейчас отвезу до терема, Никифор. А сама вернусь и выясню, с кем и о чём он говорил, – твёрдо заявила Мирослава.

– Выяснить-то, конечно, можно, – нехотя кивнул старик Никифор и вздохнул: – Да только понравится ли ему то, что ты собираешься сделать?

– Я готова сделать всё для дорогого мне человека, – решительно произнесла она, сверкнув глазами.

– Не слишком ли быстро стал он для тебя дорогим? – как-то странно посмотрел на неё старик Никифор.

– Это ты о чём сейчас, Никифор? – удивлённо глянула на него в ответ Мирослава.

– Я хочу сказать, что не стоит он тебя, – неожиданно произнёс старик Никифор, отведя взгляд куда-то в сторону.

– Что-о?! Ты же ему друг! – поразилась его словам попутчица.

– Ещё раз повторяю, боярыня Мирослава, что он тебя не стоит! И готов повторить это ещё много раз, – уже, глядя прямо ей в глаза, убеждённо произнёс старик Никифор. – Я его знаю много лет и сразу хочу предупредить, что у тебя с ним ничего серьёзного не получится. Ты же ему вон чуть ли не в матери годишься по годам-то. Я же вижу! И я вижу, как он к тебе относится.

– И как же?

– У него баб было немеренно. И ещё будет столько же. Таких, как он, может угомонить только гробовая доска. Ты для него – одна из этих баб.

Мирослава что-то хотела возразить, но, поперхнувшись, замолчала. Потом она подняла потемневшие от обиды глаза чайного цвета и, упрямо качнув головой, произнесла: – Я всё понимаю и про себя, и про него. Может быть он – моё последнее бабье счастье. И я буду рядом с ним столько, сколько он позволит. И буду наслаждаться каждым мгновением, что смогу провести рядом с ним. Поэтому я сейчас поеду обратно в монастырь и всё выясню. А тебе, Никифор, после этого разговора, сам понимаешь – лучше не задерживаться в моём доме. Придумай причину и утром уезжай к своим.

– Хорошо, – кивнул старик Никифор, поджав сухие губы. – Тебе же хотел как лучше. Чтобы потом себе локти не кусала.

– Это я без тебя разберусь, Никифор. И хорошо, если Ратмир не будет знать об этом разговоре, – неприязненно глядя на него, произнесла уверенным тоном Мирослава.

– Как знаешь, – опять сухо кивнул старик Никифор и замолчал, глядя в окошечко повозки.

Солнце уже садилось на горизонте, и невысокие заросли кустарников по берегу небольшого чистого озерца бросали на землю длинные тени. Птицы ещё щебетали в предчувствии вечернего сумрака. Лёгкий ветерок заставлял покачиваться и шуршать быстро пожелтевшую от пережитой засухи листву. Подросшие птенцы болотных уток, покрякивая, стремительно рассекали прозрачную водную гладь озера. Бездонное синее небо отражалось в лёгкой ряби создаваемых ими волн. Там же, в вышине проносились ласточки, обещая на следующий день ясную погоду.

И всё бы казалось столь безмятежным и прекрасным, если бы эту идиллию не нарушали чьи-то глухие рыданья и стоны. И невесть откуда взявшаяся серо-рыжая белочка с лесным орехом в лапках, сидя на верхушке невысокого деревца, с удивлением смотрела сверху вниз на распростёртого на земле лицом в желтеющую траву черноволосого мужчину, чьи широкие плечи содрогались в рыданиях, а длинные сильные пальцы бессильно царапали травянистую землю…

Глава 16

– Как же ты напугал меня, Ратмирушка! Я всё боялась, что ты уже не вернешься ко мне, – прошептала Мирослава, нежно обнимая лежавшего на спине молодого мужчину и поглаживая его по мускулистой руке. Её голова лежала у него на груди, и она чутко прислушивалась к тому, как ритмично и гулко бьётся его сердце.

– Прости, милая. Я это не со зла, – тихо произнёс Ратмир, перебирая пальцами густые пряди её волос. – Постараюсь, чтобы такого больше не повторилось.

– Хорошо бы, – так же тихо ответила она и сильнее прижалась к нему: – Как же ты мне дорог, Ратмирушка! Иной раз мне чудится, что нет на свете такого, чего бы я не готова была для тебя сделать! Прямо хочется всю себя отдать тебе…без остатка…

– Ну, уж, – тихо рассмеялся Ратмир. – Нельзя так. Любить – люби, но и себя блюди. Жизнь – она странная штука. Так порой повернет, что всё может полететь вверх тормашками. У каждого из нас одна только возможность побыть на этом свете. Вот и стараться нужно прожить эту возможность без сожалений за прошедшее.

– А я ни о чём сейчас и не сожалею. Разве только о безвременно ушедших близких моих. Но их воротить я не в силах. А вот за встречу с тобой каждую ночь теперь благодарю свою судьбу, – с легким душевным волнением произнесла Мирослава и, поднеся к своему лицу его руку, приникла губами к сильным пальцам скомороха.

– Смешная ты, Мирослава, – усмехнулся Ратмир, осторожно отнимая свою руку. Подложив её себе под голову, добавил: – Добрая и смешная. Вы – бабы, когда влюбляетесь, всегда такими становитесь.

– А разве мужчины в этом отличаются чем-то от нас? – Мирослава нежно провела рукой по его щеке.

Ратмир чуть отодвинул голову в сторону и усмехнулся: – А мы – мужчины – охотники. И чем недоступнее добыча – тем она желаннее.

– Грустно мне такое слышать. Но я нисколько не жалею о том, что в первый же день не устояла перед тобой. Столько сладкого времени могла потерять, – в отсвете лунных лучей улыбнулась женщина. – А теперь мне нужно немного поспать, милый. К литургии пораньше вставать приходится.

– Разбуди меня тоже, – пробормотал, засыпая, Ратмир.

– Куда-то поедешь?

– Нет, с тобой пойду на службу. Хочу посмотреть на всех, кто будет в соборе.

– Хорошо, милый, разбужу.

В светлице наступила тишина. И только маленький сверчок в скрытом от чужих глаз уголке убаюкивающе стрекотал, призывая свою ненаглядную. Мягкий лунный свет проникал через слюдяное окошко и освещал большую кровать, на которой под балдахином безмятежно спали мужчина и женщина.

Ранним утром Ратмир, опираясь на посох, спустился следом за Мирославой по ступенькам к повозке и увидел готового к отъезду старика Никифора.

– Так мы с тобой договорились, Никифор? – обратился он к нему. – Вечером жду тебя.