Софья Орех - Долгий путь скомороха. Книга 1

– А как же! Вон, всё на столе, – звонко отозвалась карлица и бегом кинулась к столу занимать место. Следом подбежал Теодорка и тоже взгромоздился на лавку, выжидательно поглядывая на Ратмира.

– Прекрасно! – воскликнул Ратмир и полез в карман кафтана. Вначале он вытащил тёмно-красный, туго набитый мешочек с деньгами и протянул его карлице. – На вот, Дуняша. Тут боярин Скобелев нам возмещение сделал за то, что наших потравили. Как раз нам сейчас пригодятся. Ты знаешь, куда их положить.

– Ух, ты, сколько! – радостно произнёс Теодорка, провожая взглядом мешочек с деньгами. – А вечером мне можно будет пару монеток?

– А как же! Каждый получит свою долю. Остальное – в запас! – тоже радостно проверещала Авдотья, с деловым видом припрятывая мешочек в свой кафтан. – Потом положу куда надо.

Ратмир усмехнулся и, достав из кармана белую тряпицу, развернул её перед собой. Потом достал из другого кармана вторую белую тряпицу и, развернув, положил её рядом. Быстро сложил конструкцию из линз и аккуратно положил перед собой пару рыжих волосков. В комнате наступила тишина. Ратмир внимательно разглядывал волоски. Остальные следили за ним, затаив дыхание.

Наконец он оторвался от линз и покачал головой:

– Не он.

– Это плохо, дяденька Ратмир? – с тревогой в глазах спросил у него мальчишка.

– Даже и не знаю, что тебе ответить, Теодорка, – вздохнул Ратмир, заворачивая обратно тряпицы и разбирая конструкцию из двух линз. – Есть у меня ещё одна мыслишка. Но это уже на завтра. Всё, собирайтесь и выходим. Лошади с подводами уже готовые должны стоять около избы.

Так оно и было. Две крытые парусиной подводы, запряженные крепкими татарскими лошадями, стояли у крыльца. Дворовые люди стояли вокруг них и тихонько обсуждали между собой отъезд скоморохов. В окне терема виднелись женские фигуры. Тут же стоял тиун Устин, выражая всем своим видом сожаление и недоумение. Чуть поодаль, кусая края платка и чуть не плача, стояла Лукерья.

Первыми на подводу погрузили сундучки, затем баулы с вещами. Их разложили так, чтобы обессилевшим Елене, Василию и деду Никифору было сподручнее на них лежать. Затем Ратмир подсадил на вторую подводу Теодорку и вручил ему поводья:

– Трогай, как только я свистну.

– Хорошо, дяденька Ратмир, – с достоинством ответил мальчишка и приосанился, поглядывая на дворовых девчонок-подростков, хихикавших в стороне.

Сам Ратмир пошёл к первой подводе. Кинув взгляд на глядевшую на него в отчаянии Лукерью, направился в её сторону. Та, вспыхнув маковым цветом, опустила голову и сжала побелевшими пальцами платочек. Он подошёл к молодой женщине, и, склонившись, что-то тихо произнёс. Лукерья вскинула голову, глаза её засияли, и она часто-часто закивала, что-то тихо шепча ему. Ратмир тоже кивнул, развернулся и вновь направился к первой подводе. По лицу тиуна Устина пробежала странная гримаса.

– Прощайте, люди добрые! – поклонился Ратмир в пояс всем присутствовавшим. – Благодарствуйте за кров и хлеб-соль!

В ответ дворовые люди загалдели, желая путникам хорошей дороги. Ратмир громко свистнул, и подводы, выехав из широких, дубовых ворот подворья боярина Скобелева, двинулись в сторону города.

ГЛАВА 2

Остановились скоморохи на постоялом дворе купца Петрова, что находился в пригороде Москвы и в часе езды от подворья боярина Скобелева.

Взяли они в этот раз три комнаты на втором этаже: в одной поселились Елена с Теодоркой, во второй – силач Василий с карлицей Авдотьей, в третьей – старик Никифор и Ратмир. Ещё пошатываясь от слабости, Никифор проверил прочность всех лавок в комнатах, мягкость и свежесть перин на гусином пуху. В каждой комнате было по деревянному столу, большому глиняному кувшину с чистой водой и глиняные же кружки.

Ратмир убедился, что все его больные товарищи уже отдыхают на своих лавках и, оставив Авдотью следить за ними, спустился вместе с Теодоркой на первый этаж, где располагалась небольшая корчма. В самом заведении стоял полумрак, несмотря на множество небольших окон, затянутых бычьим пузырём. Несколько тяжеловесных деревянных столов занимали почти всю большую комнату. Лавки стояли почти впритык друг к другу. Но, несмотря на тесноту, в корчме было многолюдно и шумно. Невысокий, румяный, начинающий лысеть корчмарь в красной полотняной рубахе и белом фартуке приветливо помахал Ратмиру и Теодорке рукой:

– Проходите сюда, ребята! В первый раз я вас здесь вижу.

– Да мы вот только что в комнатах здешних поселились, – улыбнулся ему Ратмир.

Голодный Теодорка хищно принюхивался к витавшим в воздухе ароматам жареной, варёной и печёной снеди и, крутя головой, жадным взором провожал каждую тарелку с едой, что мимо него проносили мальчишки-половые в бело-серых фартуках до полу.

–А-а, так вы и есть те скоморохи, что сегодня к нам заехали. Ключница наша – Катерина уже сказала мне про вас. За пять дней вперёд, она сказала, вы заплатили. Правда ли?

– Правда, – ответил Ратмир.

– Вот и прекрасно! – радостно закивал корчмарь. – А представление-то когда давать будете? Очень мне по нраву, когда скоморохи потешки всякие представляют. И сынки мои порадуются.

– Приболели наши скоморохи немного. Вот как придут в себя, так и дадим представление. Можем прямо здесь во дворе, – усмехнулся Ратмир и резко повернул голову в сторону стоявшего и дёргавшего его за рукав Теодорки. – Ну, что, Теодор?! Видишь ведь, что я разговариваю с корчмарём.

– Очень кушать хочется, – прошептал мальчишка.

– Прости, сейчас, – покачал головой Ратмир, вспомнив, что ели скоморохи только утром, а сейчас уже на дворе начинало темнеть. – Говори корчмарю, чего тебе хочется.

– А всё можно? – хитро прищурил глаз Теодорка.

– Да, всё-всё! – опять усмехнулся Ратмир. Он нашёл Теодорке место за столом и проследил, чтобы ему принесли всё, что он попросил. Потом заказал питья и еды полегче и попостнее для скоморохов и сам поднялся с мальчишками-половыми на этаж, чтобы проводить их в комнаты скоморохов. Каждому мальчишке он дал по мелкой монете, и те с радостными возгласами побежали вниз. Только после этого Ратмир попросил принести и себе еды, и устало присел рядом с Теодоркой.

– Аккуратней, Теодор, не чавкай так! – вполголоса произнёс он, кинув взгляд на жадно поедавшего перловую кашу с мясом мальчишку. – И не нужно торопиться. Ешь спокойно, не давись. Никто у тебя эту еду не отнимет.

Теодорка послушно старался не чавкать, но кашу и пироги продолжал поглощать с отменным аппетитом. Тут, тяжело пыхтя, к их столу пробрался маленький мальчишка лет семи, с трудом удерживавший большой медный поднос с тарелками и большой оловянной кружкой со сбитнем.

– Вот, сударь, твоя еда! – со значением произнёс он, с трудом удерживая свою ношу на весу. Ратмир тут же подхватил поднос и, поставив его перед собой, посмеиваясь, спросил: – А почему «сударь»?