Софья Орех - Долгий путь скомороха. Книга 1

– У тебя есть нож? – так же тихо спросил Ратмир, не спуская с мальчишки глаз.

Тот, не двигаясь, молча, смотрел на Ратмира, готовый в любой момент сорваться с места.

– Очень руки болят, – Ратмир смотрел прямо ему в глаза. – Ты же уже спас мне жизнь, не дал утонуть. Помоги же и дальше. Принеси нож и разрежь эти верёвки. А я тебе за это подарю… Что ты хочешь, чтобы я тебе подарил за спасение? Новый кафтан, сапоги, кольцо золотое, пироги с рыбой? Стой, куда же ты?!

Ратмир с невыразимой досадой посмотрел вслед убежавшему вдруг мальчишке. Он понял, что придётся самому как-то выпутываться из этой ситуации и, повернув лицо к правому плечу, начал зубами рвать мокрую толстую конопляную веревку, обвивавшуюся вокруг всего тела. Он понимал, что нужно спешить – верёвка по жаре начнёт сохнуть, и тогда уже полностью впившись в тело, просто окончательно обездвижит его. Да и тот, кто решил сегодня так с ним расправиться, может в любой момент вернуться к реке, чтобы убедиться, что он точно утонул, и что тело его уже далеко унесло вниз по течению…

– Ну, что же ты меня так тянешь?! Да иду я, иду! Господи, что же ты там такого нашёл?! Клад, что ли? – неожиданно Ратмир услышал издали приближавшийся женский голос. Он замер и выжидательно посмотрел в ту сторону, откуда послышался этот голос.

– О, Господи! – только и смогла произнести худая, жилистая женщина в поношенном сарафане и, выцветшем от времени, кокошнике на голове. Она с ужасом смотрела на связанного мужчину: – Кто же это тебя так, мил человек?!

– Хотел бы я и сам узнать, кто это сделал, – мрачно усмехнулся Ратмир и, внимательно посмотрев на женщину, спросил, показав глазами на мальчишку: – Сын твой?

– Да, Андрейка мой, сынок, – пробормотала женщина и кинулась к лежащему на земле Ратмиру. – Ну-ка, дай я попробую развязать тебя, барин… Верёвка мокрая, узлы насмерть завязаны… Эй, Андрейка… беги, сынок, принеси из норки своей ножичек, – кивнула она стоявшему чуть поодаль мальчишке.

Тот стремглав кинулся в кусты.

– Как тебя зовут? – спросил Ратмир, благодарно глядя на неожиданную спасительницу.

– Акулина я, барин, – просто ответила женщина. – Холопы мы с сынком моим у боярина Скобелева.

– А с рукой у тебя что? – Ратмир показал глазами на странно скрюченную правую руку женщины.

– А это я, барин, ещё в девках когда была, посылали нас тогда траву косить. Вот один из наших хлопцев тогда по нечаянности и малолетству своему косой мне по руке-то и саданул. Кровища тогда хлестала! Насилу жива осталась… Хорошо с нами в тот раз на поле старик Кузьма был, тоже косил. Он-то мне и руку быстро верёвкой обвязал накрепко, и на повозке к лекарю довёз. А там лекарь и сказал, что жилы, оказывается, у меня перерезаны. С тех пор и зовут меня наши криворукой Акулиной. Кузьма-то хотел мне потом руку распрямить, а куда уже там… Жаль, сам он помер прошлым годом. А так много чего знал и умел, – вздохнула женщина. В этот момент в кустах что-то едва слышно зашелестело, и к ним почти бесшумно вышел Андрейка. В руке у него был старенький ножик…

Через несколько минут Ратмир сидел на земле и, едва сдерживая стоны, медленными движениями растирал себе затекшие руки и ноги. Тут же на земле сидела Акулина и перебирала в руках обрезки крепкой верёвки. Мальчишка стоял чуть поодаль и сочувственно смотрел на Ратмира.

– Он у тебя немой что ли? – спросил тот, глянув на Андрейку.

– Да, нет, барин, – махнула скрюченной рукой женщина и вздохнула: – Обычный он у меня был: и играл со всеми, и разговаривал, и по хозяйству помогал… Пастушком он тут начинал служить. А вот прошлым летом по его недосмотру коровы на поля зашли, потраву учинили… Тут-то боярин наш и взбеленился совсем – велел пороть Андрейку по-взрослому, – как-то бесстрастно произнесла она.

– Не каждый взрослый выдержит плетей, – Ратмир внимательно посмотрел на Андрейку.

– Оно и верно, барин. А только не пожалел его боярин наш. Сынок мой потом месяц в беспамятстве лежал… Думала уже, что и не жилец он вовсе. Ан нет – оклемался помаленьку, на ноги встал. Только с головкой-то у него не заладилось – боится всего. В лесу вот вырыл себе ямку и хоронится теперь здесь, – криворукая Акулина подозвала к себе мальчишку и, когда тот присел радом, обняла его за плечи. – Вот и ношу я ему сюда еду да одежонку.

– А что боярин? Откупился чем от тебя? – посмотрел на неё Ратмир, продолжая поочерёдно растирать руки и ноги.

– А с чего ему откупаться? Мы же его холопы. Он вначале хотел Андрейку в пастушки опять вернуть, а когда увидел, что мальчонка теперь к никакой работе не способный, так и махнул на него рукой. Спасибо, хоть не запрещает навещать его здесь.

– Так он теперь всё время здесь и живёт в земляной яме?

– Ну, да, барин, живёт. Он же боится всех и разговаривает теперь так, что и я его порой не понимаю, – покачала головой женщина.

– Спроси его, Акулина, видел ли он – кто меня в реку кинул? – Ратмир выжидательно посмотрел на мальчишку. В какой-то момент ему показалось, что мальчишка понял, о чём он спросил его мать.

Женщина повернулась к сыну и повторила вопрос. Тот засмущался и стал издавать какие-то странные звуки ей на ухо, размахивая руками.

– Вроде говорит, что рыбу ловил на том месте, где тебя скинули. Место-то и вправду глубокое, рыбы на дне много от жары и мелководья хоронится там… А он как услышал голоса чьи-то, так и залез под откос на берегу. И, говорит, что только видел, как ты, барин, в воду упал и бултыхаться там начал… Так, говорит, ты сильно бултыхался, что ему очень тебя жалко стало, и поплыл Андрейка тебя спасать. А плавает у меня сынок хорошо, сама научила еще, когда маленький был.

– « чьи-то голоса…»… Значит, их несколько человек было – двое или больше, – задумчиво произнёс Ратмир. – Спроси, какие он голоса слышал? Может он сказать, чьи это были голоса?

Женщина опять повторила за Ратмиром его вопросы и покачала головой:

– Нет, барин, навряд ли он голоса признает. Говорит, что очень ему страшно было. Только помнит, что женский был голос и мужской.

Ратмир поднял брови:

– Женский?! Неожиданно…

– А ведь я признала тебя, барин, – вдруг произнесла женщина и пытливо посмотрела Ратмиру в глаза. – Ты же тот скоморох, что с нашей Лушкой шашни водил.

– Был такой грех, – усмехнулся Ратмир. – Осуждаешь?

– Бог с тобой, барин! – махнула скрюченной рукой Акулина. – Моё дело здесь – сторона. Да и Лукерья – баба справная, жизнью не балованная. Мужика бы ей хорошего… Только этот упырь – Тимоха – боярский сынок всё ей проходу не даёт. Она уже и беременела от него, и плод травила… Ой, батюшки, может я что лишнего сейчас, барин, несу. Так ты уж не обессудь…

– Да знаю я всё про это, – нахмурился Ратмир. – Лукерья мне сама тогда всё рассказала. Слушай меня внимательно, Акулина. Я теперь в большом долгу перед тобой и твоим сыном.