Софья Орех - Долгий путь скомороха. Книга 1

– Понимаешь ли, братец ты мой, нашёлся безумец, который решил, что он может летать. Даже сам Великий государь заинтересовался этим и будет сейчас с сыновьями на площади. Хочешь – пошли со мной, – возбуждённо произнёс он.

– Как же я могу пропустить такое! – воскликнул Ратмир. – Увидеть летающего человека! Что может быть интереснее! А где это будет происходить?

– Да бежим же к Распятской церкви. Сейчас всё сами и увидим! – воскликнул Андроник Невежа, и они оба поспешили на выход. Уже на подходе к площади, где высилась большая Распятская церковь, было не протолкнуться. Казалось, что весь люд Александровой слободы столпился здесь, чтобы поглазеть на невиданное зрелище. Андронику и Ратмиру удалось пробраться поближе к церкви, и они увидели, что часть площади перед самой церковью была свободна от толпы и охранялась опричниками. Находились на ней только трое крепких мужиков и целая гора каких-то деревянных деталей. С верхушки церкви были спущены крепкие веревки, с помощью которых мужики прикрепляли эти детали и отправляли их наверх. Наверху их тоже принимали мужики и под руководством молодого бойкого мужчины в белой рубахе скрепляли между собой. Неподалёку от церкви стоял постамент, накрытый красным персидским ковром, на котором стоял пока пустой царский трон. Вокруг постамента стояли опричники с саблями наголо и с мрачными лицами переговаривались между собой. Народ волновался и шумел, поглядывая на саму колокольню и на царский трон.

– Царь, царь! – неожиданно пронеслось над площадью, и вдруг наступила звенящая тишина. Побледневший Ратмир пристально стал следить за человеком, которого вот уже много лет боялись не только бояре, но и, пожалуй, все жители Руси и присоединённых к ней земель. А правители соседних государств просто старались не злить непредсказуемого нравом и поступками московского царя.

Великий государь взошёл на помост быстрыми резкими шагами. Он был в чёрной монашеской рясе из грубой ткани поверх блестевшего золотом и самоцветами бархатного кафтана. На голове поверх царской шапки была надета золотая остроконечная корона. Орлиным взором он окинул замершую на площади толпу и махнул рукой следовавшим за ним сыновьям в роскошных одеждах. Те с любопытством оглядели площадь и громко рассмеялись, переговариваясь о чём-то своём. Площадь молчала и не спускала глаз с помоста. Так прошло несколько минут. Наконец все детали были подняты наверх, и в этот момент около царя появился дьяк Лаврентий. Он что-то прошептал царю на ухо. Иван Четвёртый поморщился и что-то пробурчал в ответ. Тогда дьяк Лаврентий махнул кому-то на верхушке Распятской церкви и пронзительно крикнул: – Давай, прыгай, Никитка!

Народ на площади заволновался и устремил свои взоры на верхушку церкви. Опричники плотнее сомкнули своё оцепление вокруг помоста с Великим государем и его сыновьями.

Ратмир с изумлением увидел, как на верхушке церкви вдруг появились несколько человеческих фигур. Вот одна из них склонилась, подняла деревянное крыло, и другие фигуры помогли ей прикрепить это крыло к правой руке. Затем ей же прикрепили деревянное крыло к левой руке, и фигура стала похожа на летучую мышь в полёте.

Площадь замерла, затаив дыхание, и через несколько секунд громко ахнула и вдруг разразилась криками восторга и недоверия – прямо над нею парил на деревянных крыльях человек. На глазах Ратмира выступили слёзы:

– Благодарю тебя, пресвятая дева Мария, что ты дала мне возможность увидеть это! Сам великий Леонардо мечтал об этом!

Человек парил над Александровой слободой, и тысячи зевак, словно сойдя с ума, кто с ужасом, а кто с восторгом орали друг на друга не щадя глоток, обнимались, махали руками и подпрыгивали на месте.

Ратмир кинул взгляд на Великого государя, и его поразило выражение лица последнего. Побледневший, царь Иван Четвёртый, закусив губу, молча, следил за полётом Никиты Холопа, и только кадык его нервно дёргался вверх-вниз. Он весь вытянулся вперёд, сжимая пальцами с побелевшими костяшками подлокотники трона. Стоявшие за спиной царевичи радостно махали руками парившему в небе человеку. Глядя на них, бесновалась от восторга и ужаса вся толпа.

Наконец бесстрашный Никита Холоп начал снижаться, но ветром его унесло за стены Александровой слободы.

Ратмир увидел, как недовольный Великий государь пальцем подозвал к себе кого-то из опричников. К нему тут же подошёл невысокий, рыжий мужчина, в котором Ратмир сразу признал своего недавнего знакомого Григория Лукьяновича.

– Ого, сам Малюта Скуратов, – произнёс рядом чей-то мужской голос. – Ох, не к добру это.

Рыжий опричник почтительно склонился к царю, и тот стал что-то быстро шептать ему на ухо, сверкая глазами и бурно жестикулируя. На лице опричника появился уже знакомый Ратмиру хищный оскал, и он угодливо закивал… У Ратмира похолодело всё внутри. Опричник что-то скомандовал своим подчинённым, и те, вскочив на чёрных, лоснящихся скакунов, резко направили их в толпу, плетьми расчищая себе дорогу. Оставшиеся опричники, взяв под охрану помост с царём и царевичами, начали оттеснять от него людей, озлобленно действуя плетьми и остроконечными кольями. Послышались крики ужаса и боли, и толпа начала метаться в разные стороны, пытаясь спастись от ударов опричников.

– Иди скорее сюда, брат, иначе сейчас задавят! – Андроник Невежа резко дёрнул Ратмира за рукав и потащил в ближайшую нишу здания церкви. Им удалось протиснуться в неширокий зазор между двумя каменными стенами. Вокруг церкви творился ад. Стоны и крики раненых и покалеченных раздавались со всех сторон. Грубые окрики опричников, ржание лошадей дополнились зловещим карканьем потревоженных шумом ворон, стаями закружившихся над Александровой слободой. Люди, находившиеся с краю, спешно покидали площадь.

Бледный Ратмир, прикрыв глаза, одними губами зашептал: «O bone Jesu, exaudi me. Intra tua vulnera absconde me…»

– Что ты там шепчешь, брат? – возбуждённо спросил у него Андроник Невежа. – Нам с тобой повезло, что мы как тараканы забились в эту щель. Сейчас народ сбежит с площади, и мы тогда тоже сможем выйти.

– Благодарю тебя, Андроник! Сегодня ты – второй человек, который спасает мне жизнь. Боюсь, что в третий раз может так не повезти, – усмехнулся одними губами растерянный Ратмир.

Постепенно крики и шум на площади стали стихать, и Андроник выглянул из убежища.

– Ну, как я и говорил, – он повернулся лицом к Ратмиру, – людишки разбегаются. А вот трон-то царский на месте стоит. Да и сам Великий государь с царевичами на месте. Значит, будет ещё что-то. Давай, Ратмир, выбирайся, брат.

Они выбрались из щели и, отряхиваясь от пыли, огляделись вокруг: тут и там лежали мёртвые и раненые жители Александровой слободы: мужики, бабы, детишки… Крики пострадавших и пронзительный женский плач явно вызывали у Великого государя какие-то приятные ощущения, потому что теперь он с улыбкой смотрел на происходящее вокруг и что-то с довольным видом объяснял своим сыновьям.