Софья Орех - Долгий путь скомороха. Книга 1

– Думаю, что и нам не мешало бы уже поскорее уйти отсюда, – глухо произнёс Ратмир, не сводя ненавидящего взгляда с Великого государя.

– Пожалуй, ты прав, брат. Только неясно мне, почему сам Великий государь до сих пор здесь, – продолжая отряхиваться, произнёс Андроник. Он глянул в дальний конец улицы и оживился: – А вон опричники обратно скачут. Этого Никитку, скорее всего, везут. Давай уж, брат Ратмир, останемся да посмотрим, как царь-батюшка наградит Никитку Холопа за удаль и отвагу. Это ведь не каждый решится на такое – летать как вольная птица.

– Ну, давай, если уж тебе так хочется, – как-то нерешительно произнёс Ратмир, мучимый какими-то смутными предчувствиями. Он посмотрел на рыжего опричника, стоявшего рядом с троном царя. Тот радостно смеялся в унисон с Иваном Четвёртым, плотоядно щерясь крепкими, белыми зубами и оглядываясь по сторонам. В какой-то момент Ратмир поймал на себе его цепкий взгляд, но глаз не стал отводить, как делали другие. Он увидел, как рыжий Малюта криво усмехнулся и отвернулся сам, склонившись к Великому государю.

Опричники доскакали до площади, и из-за спины одного из них показался радостно улыбающийся Никита Холоп. Он ловко спрыгнул с лошади и нерешительно остановился, глядя в сторону помоста. Тут же прискакали ещё двое опричников, таща за собой на верёвке деревянные крылья. Оставшийся отчаянный люд с интересом продолжал наблюдать за происходящим.

– А ну, цыц всем! Молчать! Великий государь слово молвит! – неожиданно на всю площадь гаркнул рыжий опричник.

Тут же всё стихло, и только редкие вороны продолжали каркать, летая над площадью.

– Человек – не птица, крыльев у него нет, – громко крикнул царь Иван Четвёртый и продолжил: – Тот, кто приставляет себе деревянные крылья – тот совершает богопротивные вещи. За связь с нечистой силой приказываю выдумщику Никите Холопу отрубить голову, а тулово его выкинуть на корм свиньям. А над дьявольскими крыльями этими прочесть литургию и сжечь. Выполняйте приказ! – царь махнул рукой опричникам.

Над площадью было всё так же тихо. Никита Холоп, до которого только начал доходить смысл сказанного Великим государем, с растерянной улыбкой оглядывался вокруг, жалобно ища глазами поддержки окружающих. Но стоявшие на площади люди поспешно отводили глаза в сторону.

– Какой ужас! – тихонько пробормотал ошарашенный услышанным Андроник Невежа. – Кажется, я начинаю понимать, почему мой учитель покинул эту страну. Я не хочу смотреть на это. Давай уйдём…

– Нет, мне ещё кое-что нужно было здесь сделать, – негромко произнёс не менее обескураженный Ратмир. Ему говорили, что царь Иван Четвёртый недальновиден, но он даже и не подозревал, что настолько. Это при том-то, что царь везде твердил о своей образованности и стремлении к культурному развитию.

Ратмир потряс головой, приходя в себя. Он мысленно ещё раз напомнил сам себе, для чего явился сегодня в Александрову слободу, и стал внимательно разглядывать опричников. Происходящее на площади уже не интересовало его, так как он никаким способом не мог повлиять на эту ситуацию…

Молодого рыжеволосого опричника Ратмир нашёл не сразу. Тот как всегда находился где-то в стороне и почти без эмоций наблюдал за происходящим.

ГЛАВА 8

Спустя некоторое время Ратмир остался в толпе зевак один. Его спутник – печатных дел мастер Андроник Невежа – ушёл с площади, сказавшись усталым и больным.

Ратмир остался на том же месте и иногда поглядывал в сторону рыжего опричника. Участь же несчастного Никиты Холопа была решена за несколько минут: двое здоровенных опричников заломили ему руки за спину. А сам Малюта Скуратов одним взмахом острой сабли отсёк несчастному голову. Догнав покатившуюся по земле светловолосую голову первого человека, посмевшего взлететь в небо, рыжий Григорий Лукьянович с показательным удовольствием пнул её в сторону помоста. На мягких его сапогах остались кровавые пятна.

– Вот, Великий государь, всё как ты велел! – радостно обратился он к уже вставшему рядом с троном царю.

– Вот этим ты и купил меня, Григорий, что, не рассуждая, выполняешь приказы мои, – удовлетворённо кивнул тот. Погладил по головам своих сыновей и подтолкнул их вон с помоста: – Всё, сынки, нагляделись на дурачка. Пора и домой, трапезничать будем.

Опричники оживились и, построившись живым щитом, двинулись в сторону царского терема. В центре этого построения неторопливо, обняв сыновей за плечи, шёл Иван Четвёртый.

Ратмир пошёл в том же направлении, придерживаясь безопасной дистанции. Через несколько минут площадь перед Распятской церковью опустела. Неподалёку от неё, потрескивая, разгорался костёр из хорошо просушенных и проклеенных вековой смолой деревянных крыльев. А за церковью специальный человек разрубил топором тело казнённого и, сложив останки в холщовый мешок, потащил его прямо к царскому свинарнику.

Ратмир уже продумал план действий в отношении молодого рыжего опричника. Он собирался дождаться, когда тот выйдет из царского терема и направится к себе домой. Ратмир даже занял удобную позицию в тени раскидистого дуба неподалёку от входа на территорию царского терема. Но в этот момент он вдруг увидел, как два других опричника направляются прямо в его сторону.

Ратмир чуть прищурился, почувствовав опасность, но с места не сдвинулся.

– Эй, боярин! Тебя Ратмиром кличут? – на подходе к нему обратился один из них.

– Да, я – Ратмир! – кивнул скоморох. – Только я не боярин, а печатных дел мастер.

– Мне всё равно, кто ты есть, – усмехнулся один из них. – Пошли с нами. Тебя Григорий Лукьянович кличет. И не вздумай ерепениться – враз колом промеж лопаток получишь.

– Да я и не собираюсь ерепениться, – пожал плечами Ратмир и шагнул к ним навстречу. – Пошли, если зовёт. Такого человека нельзя не уважить.

Они втроём пошли в сторону царского терема.

Невысокий Малюта Скуратов стоял неподалёку от входа и, размахивая кулаком перед лицом одного из своих опричников, громко грозился ему всякими карами за какой-то проступок. Увидев подходивших, он оттолкнул от себя провинившегося и хозяйским жестом поманил к себе Ратмира.

– Шпионишь за кем, Ратмир? Уж, не за мной ли? – вкрадчиво спросил он, буравя подозрительным взглядом скомороха.

– Никак нет, Григорий Лукьянович. Наоборот, искал встречи с тобой, да там – на площади – так и не решился к тебе подойти. Так уж ты занят был, – сделал благостное лицо Ратмир.

– Встречи, говоришь, искал? Смотри у меня! Я ведь тебя тогда ещё на площади приметил. Недобро ты на меня смотрел, ох – недобро, – усмехнулся одними губами Григорий Лукьянович. При этом взгляд его был холоден и пытлив.

– Показалось вам, Григорий Лукьянович, – покачал головой Ратмир. – Одно я не пойму – зачем было казнить такого мастера?