Грэм Барнет - Его кровавый проект

— Вижу, вы собираете водоросли.

Отец не ответил.

— Могу я узнать — с какой целью?

— С какой, интересно, целью я стал бы собирать бурые водоросли, — отозвался отец.

Он все время смотрел прямо перед собой, на залив. Тюлень, высунув голову из воды, несколько минут глядел на людей, потом молча выгнулся и исчез под гладью моря.

Лаклан Брод сделал жест, как бы предполагавший, что у человека может быть много причин для сбора водорослей, и, выждав некоторое время, продолжал:

— Вы не собираетесь ответить на мой вопрос?

— Я знаю единственную причину для сбора бурых водорослей, — ответил отец. — Поэтому не вижу смысла отвечать на твой вопрос.

Констебль повернулся к брату с недоуменным видом, как будто не мог понять, почему мой отец артачится, не желая отвечать. Эней Маккензи заблеял, словно баран.

— Поскольку вы вынуждаете меня гадать, — сказал Лаклан Брод, — могу я предположить, что вы собираете водоросли для того, чтобы раскидать их по своей земле?

— Ты очень проницателен, констебль, — ответил отец, особо подчеркнув последнее слово.

Тут Лаклан Брод поджал губы и медленно кивнул, якобы обеспокоенный этим ответом.

— Вы ведь сознаете, не правда ли, — сказал он, — что все дары моря на берегу, включая водоросли, принадлежат помещику?

Отец вынул трубку изо рта, но ничего не сказал. Лаклан Брод гнул свое:

— Вы сознаете это, мистер Макрей?

Отец взял молоко и выпил его одним глотком. Сливки повисли на его усах желтой гусеницей и оставались там до конца беседы.

— И на кой помещику несколько пригоршен водорослей? — спросил он.

Он упорно смотрел в сторону горизонта.

Лаклан Брод покачал головой так, как будто отец неправильно его понял, или, вернее, как будто он сам был виноват, что неточно выразился.

— Дело не в том, что помещику могут понадобиться водоросли. Я просто имею в виду, что водоросли — собственность помещика.

Он сделал короткую паузу.

— Я уверен, мне не нужно объяснять благочестивому человеку вроде вас, что никто не должен брать то, что принадлежит другому.

Отец бросил на него быстрый взгляд.

— Как тебе хорошо известно, Лаклан Брод, люди всегда собирали водоросли на своей земле. Так поступал и ты, и твой отец.

— Чистая правда, но мы поступали так только благодаря доброте помещика. И использование даров земли или моря без разрешения полностью противоречит условиям вашего арендного договора.

Отец встал с камня, на котором сидел, и шагнул к Броду.

— Могу я предположить, что вы не испрашивали такого разрешения? — осведомился констебль.

Отец был на добрых шесть дюймов ниже Брода, но вызывающе задрал подбородок к его лицу. Его грудь находилась всего в нескольких дюймах от груди Лаклана. Эней Маккензи шагнул к брату и издал глупый смешок. Я не сомневался, что он с радостью уложит моего отца на камни, если тот подойдет еще чуть ближе.

Лаклана Брода, похоже, совершенно не смутило, что отец стоит к нему почти вплотную.

— Мистер Макрей, — сказал он, — став констеблем этих деревень, я заявил, что соблюдение правил, регулирующих наше общество, находится в прискорбном состоянии, и это позор для нас всех. А поскольку, если память мне не изменяет, вы не противились моему избранию, остается предположить, что вы придерживаетесь точно такого же мнения.

— Я ничего не знаю о правилах, которые так вскружили тебе голову, — сказал отец.

Брод тихо засмеялся.

— Думаю, все мы в курсе этих правил, и вам не к лицу притворяться, будто вы ничего о них не знаете.

Отец резко выдохнул через нос. Его трубка была так крепко стиснута в кулаке, что побелели костяшки пальцев.

— Мне жаль, что вы зря трудились все утро, — сказал Брод, — но я вынужден попросить вас вернуть водоросли туда, откуда вы их взяли.

— Ничего подобного я не сделаю, — ответил отец.

Лаклан Брод медленно выдохнул и цокнул языком.

— Как деревенский констебль, я бы посоветовал вам последовать моему предложению. Я даю вам возможность загладить проступок без наложения штрафа, который, насколько мне известно, вы вряд ли сможете заплатить. И я совершенно уверен, что вы предпочли бы уладить дело, не впутывая в него фактора.

Он сделал шаг назад, похлопал отца по плечу и сказал:

— Решать вам. Не сомневаюсь, что вы примете верное решение.

Затем сделал знак своему брату, и они вдвоем зашагали обратно в деревню.

Отец сломал трубку пополам, швырнул обломки на землю и раздавил подошвой башмака. Потом велел мне вернуть водоросли на берег, а сам зашагал обратно к дому.

Тем же вечером нас посетил Лаклан Брод. Отец сидел на своем стуле, глядя в окно, и, наверное, видел, как тот идет, но, когда Брод шагнул через порог, отец опустил глаза в книгу, которую держал на коленях, и притворился, будто не замечает констебля.

Джетта подняла глаза от своей работы и при виде Брода широко распахнула глаза и резко вдохнула; губы ее приоткрылись. Лаклан пристально посмотрел на нее, но не поздоровался. Потом постучал по дверному косяку, чтобы привлечь внимание отца, и спросил, может ли он перемолвиться с ним парой слов. Отец снова посмотрел на книгу, сделал вид, что дочитывает абзац, после чего встал и сделал несколько шагов к Лаклану Броду.

— Без сомнения, если я откажусь впустить тебя в свой дом, — сказал он, — ты заметишь, что это вообще не мой дом, а собственность помещика, и я, таким образом, не имею права тебе мешать.

Лаклан Брод сердечно рассмеялся, как будто отец отпустил забавную шутку.

— Уверен, мы еще не дошли до того, чтобы отказывать друг другу от дома.

Он хлопнул отца по руке, словно они были лучшими друзьями, и, продолжая держать руку выше отцовского локтя, направил его к столу.

— Мне не хотелось бы думать, что утренняя беседа испортила наши добрые отношения.

Отец ничего не ответил, но и не воспротивился Броду.

Оба они уселись за стол: отец — во главе, Брод — на скамье спиной к двери, так что его лицо освещалось оранжевым сиянием очага. Казалось, он хочет побеседовать в дружеской обстановке.

Я остался стоять спиной к шкафу, и, когда Брод спросил о моем здоровье, я, не желая его сердить, ответил, что совершенно здоров. Он спросил, не собираюсь ли я присоединиться к ним за столом. Я посмотрел на отца и, поскольку тот не возразил, так и сделал. Брод махнул рукой в ту сторону, где над очагом висел на цепи котел, и чересчур весело спросил:

— Джетта, не найдется ли струпача, чтобы поприветствовать усталого путника?

Джетта посмотрела на отца, который не подал ей никакого знака. Тогда сестра взяла на себя приготовление чая, и, пока она этим занималась, Брод самым приветливым тоном задавал ей разные вопросы.

Джетта отвечала вежливо, но весьма односложно и ни разу не подняла на него глаза. Однако я заметил, что ее щеки залились румянцем, когда она поставила перед нашим гостем чашку. Потом, выполняя распоряжение отца, вернулась в заднюю комнату.