Семён Колосов - Мертвецам не дожить до рассвета. Герметичный детектив [СИ]

— Мои глаза, — с испугом в голосе сказал вдруг Крутихин. Он моргнул ими ещё пару раз: — Я не вижу…

В патефоне тревожно зазвучали трубы, потом музыка резко убыстрилась и оборвалась. Крутихин при этом начал быстро хватать воздух, как будто задыхаясь, по его лицу пробежала неестественная дрожь, и оно исказилось в гримасе боли; и вдруг, качнувшись назад, комиссар упал навзничь, с силой грохоча о твёрдый кафельный пол.

Удивлённые взгляды устремились на комиссара, но тот больше не дышал.

Бледное тело комиссара лежало на полу, тревожная часть симфонии Мусоргского кончилась, и спокойный, радужный мотив наполнил зал. Под эту музыку хотелось бегать по солнечной цветущей поляне и собирать цветы да ягоды, но никак не глядеть на бледное тело мертвеца. Если бы не музыка, в зале бы царила гробовая тишина. Никто не двигался, все были обращены только во взгляд.

Первым не выдержал комбат Шихов; обеспокоенный, он стремительно бросился к Крутихину и взглянул в его лицо. Ещё не до конца понимая, что комиссар мёртв, он принялся тормошить и что-то говорить ему, совсем позабыв, что за его спиной пленные; они же не зевали.

Поняв, что удобнее случая не представится, казак, как самый решительный и сильный, одним прыжком преодолев расстояние до комбата, бросился ему на спину, роняя того на пол. Тяжёлые кулаки казака посыпались на лицо Шихова, но скуластое лицо комбата с лёгкостью выдержало сильные удары. Перевернув казака, Шихов выхватил наган, но его противник, завидев опасное оружие, ногой выбил пистолет. Казак снова бросился на Шихова, прижимая его к полу. Они, как дерущиеся кошки, принялись цепляться друг за друга, пытаясь заблокировать руки и ноги противника. Казак был силён, но Шихов не уступал ему. Отсутствие пальцев на правой руке ставило казака в невыгодное положение, правая рука почти бездействовала, однако комбат Шихов был снизу, и это уравнивало их шансы.

В то же время Братухин, смекнув, что никто не стремится прийти на помощь комбату, бросился через весь зал к скамейке с винтовками. Он оббежал две колонны, прежде чем достиг оружия. Наблюдающие за этим действом Коля и Лебедьков не знали, что делать. Смотреть на дерущегося комбата они ещё как-то могли, но когда Братухин бросился за оружием, Лебедьков поступил так, как и всегда: почуяв реальную угрозу своей жизни, его рассудок спешно сдался, полагаясь на страх, который как болезнь, как чума завладел всем телом, и теперь уже тело, не слушаясь головы, действовало отдельно от разума. Руки Лебедькова всплеснули сами собой, и винтовка полетела на пол. Коля же пытался прицелиться в бегущего белого офицера, но даже неповоротливый Братухин был для него трудной мишенью. Братухин спешно шевелил ягодицами, и Коля смог выстрелить в него, только когда офицер остановился у скамейки. Две пули он пустил, но обе ушли мимо, оставляя после себя только дырки в стене да облачко пыли от разбитой штукатурки. Увидев, что Братухин хватается за винтовку, Коля решил, что пора удирать, обронил пистолет и бросился к двери. Лебедьков как баран бездумно последовал за ним.

Братухин, схватив первую попавшуюся в руки винтовку Мосина, дёрнул затвор, но то, что обычно занимает пару секунд, казалось, заняло вечность. Пока он вгонял патрон, противники уже добежали до двери, и он, торопливо прицеливаясь, успел нажать на курок, только когда спина красноармейца исчезала в дверях… Мимо. Пуля вошла в дверь, но этого хватило, чтобы выбегающий последним Лебедьков от испуга подпрыгнул и, поскользнувшись на ледяном крыльце, полетел вниз, расшибаясь головой о каменный бортик. Братухин бросился следом. Взглянув на упавшего Лебедькова и перепрыгнув через него, он очутился на снегу и с колена пальнул вслед убегающему машинисту. Пуля опять прошла в стороне. Братухин взглянул на винтовку и матерно выругался. Пристрелянная со штыком винтовка без него косила.

В зале же шла настоящая борьба. Казак и Шихов катались по полу, шипя и хрипя друг на друга, пока Гай не вскочил с места и не выдернул из мертвецкой руки комиссара «Браунинг». Ему было неприятно отнимать что-то у мертвеца, но только он взял в руку пистолет, как холодная сталь придала ему решимости. Он направил пистолет на комбата, и тому пришлось сдаться. Тяжёлые кулаки казака не заставили себя ждать, но лицо Шихова, будто бы рождённое для таких ударов, без особых последствий перенесло сыпавшийся гнев. Только один глаз у Шихова припух от сильных ударов казака. Разбитые сосуды расползлись по глазному яблоку кровавыми молниями, а верхнюю часть залило кровяное пятно, но в целом глаз оставался цел.

Братухин вернулся в зал, затаскивая обмякшее тело красноармейца.

— Один сбежал, сучий сын, — выругался он.

Казак связывал за спиной руки комбата Шихова.

— Нехай бежит, — выговорил Фёдор Нестеров, — на таком морозе быстро околеет.

Казак довольно улыбнулся жёлтыми зубами и принялся собирать разбросанное повсюду оружие.

— Что с ним? — спросил Гай, глядя на красноармейца.

— Башкой долбанулся, — равнодушно ответил Братухин.

— У него может быть серьёзная травма, — тревожно проговорил Гай. — Помогите мне!

Станционный смотритель и отец Михаил бросились ему на выручку, Братухин остался стоять, как и прежде, равнодушно глядя на побледневшего парня, из виска которого текла кровь.

— Держите его голову, — Гай аккуратно передал её отцу Михаилу, — нужно что-то мягкое, нужен бинт. У него может быть повреждение мозга!

— Есть, — отозвался станционный смотритель, — на кухне в ящике.

Они оба бросились в покои смотрителя. Хозяин, устремившись к шкафу, сказал, что достанет подушку, Гай побежал на кухню, но где искать бинт, он не знал. От разнообразия кухонных приборов, банок и коробок разбегались глаза. Гай выдвинул один из ящиков и, обнаружив там железную коробку из-под карамели, решил, что бинт может лежать в ней. Но открыв крышку, он нашёл там что-то совершенно странное. Небольшие жёлтые мятые кусочки покоились на дне. Среди них было одно обручальное кольцо, и по совпадению оттенков Гай как-то интуитивно понял, что кусочки эти тоже золотые. Он уже закрыл ящик и положил коробку на место, когда сознание его окончательно сообразило, что эти кусочки некогда были зубами, но, не придав этому никакого значения, он спешно продолжил поиски и, наконец, нашёл пожелтевший измятый старый кусок бинта.

Радуясь своей находке и заливаясь улыбкой, он вбежал в зал, но его старания были тщетны. Все молчаливо столпились над раненым парнем, а казак, обхватив шею красноармейца внутренней стороной локтя, сжал её. Раненый несколько раз дёрнулся, тело билось в агонии, но потом быстро обмяк, и всё было кончено.