Валерий Введенский - Убийца из прошлого

— То бишь серый?

— Вот именно. Шапка собачьего меха, кушак лиловый…

— Рост, возраст, цвет глаз, может, шрам какой…

— Шрам. Точно шрам. Под левым глазом, полумесяцем.

— Кондратий Полушка! Извозчика, немедленно, — скомандовал Иван Дмитриевич подошедшему городовому.

Тот же номер — шесть, шесть, семь, четыре — запомнил один из дворников. Именно в эти сани прыгнул «Точильщик». Но найти их по номеру Иван Дмитриевич не надеялся, готов был биться об заклад, что номер фальшивый. И вдруг свезло.

По пути в Александроневскую часть Крутилин заскочил в Мариинскую больницу узнать о состоянии пострадавших. А если паче чаяния они пришли в себя, то и опросить. Прыжов с Выговским люди бывалые, что-нибудь важное точно запомнили.

Больница для бедных была построена в Петербурге стараниями Марии Федоровны, жены Павла Первого. После кончины вдовствующей императрицы заведение назвали в ее честь, а попечительство над ним принял ее внук, принц Петр Георгиевич Ольденбургский. Он был сказочно богат и мог провести всю жизнь в неге и лени. Но Петр Георгиевич посвятил себя просвещению и медицине. Список учебных заведений и больниц, где он был опекуном или попечителем, займет несколько страниц. По его инициативе и на его средства (только покупка и обустройство здания обошлись в миллион рублей) в декабре 1835 года было открыто Императорское училище правоведения, «кузница кадров» будущей судебной реформы.

Стараниями Петра Георгиевича для Мариинской больницы были построены новые корпуса, а для подготовки персонала открыли фельдшерское училище. Если не хватало казенных денег на покупку лекарств, принц покупал их на собственные средства.

После смерти принца Ольденбургского ему поставили памятник у главного корпуса больницы. Когда власть в стране захватили большевики, этот памятник снесли. А заодно уничтожили могилу Петра Георгиевича на кладбище в Стрельне.

Главный хирург принял начальника сыскной незамедлительно.

— Операция закончена. Пуля, как и предполагал, застряла в легком. Теперь успешно извлечена. — Хирург протянул ее Крутилину.

— Выговский вне опасности?

— Гарантировать ничего не могу. Слишком много крови потерял. Думаю, сегодняшняя ночь станет решающей.

— Могу с ним переговорить?

— Увы, он после наркоза, еще не пришел в себя.

— А что с Прыжовым?

— Ерунда, сотрясение мозга. Сунули ему камфору, сразу очнулся. Но соображает пока плохо. Представляете, жену не узнал? Хотите посетить?

Крутилин задумался: раз память к Алексею не вернулась, стоило ли время терять?

— Нет, загляну к нему вечером.

Извозопромышленник Бобонин обитал на Мостовой Каретной [95] Ныне улица Черняховского. в собственном доме.

— Жди здесь, — сказал Крутилин вознице и постучался в дверь.

Ему открыла чумазая баба в запачканном переднике.

— Где хозяин?

— Где ему быть? — удивилась баба. — У себя, чайком балуется.

Планировка дома была Крутилину знакома, бывать здесь доводилось. Только без особого толка, потому что Бобонин был очень хитер и изворотлив — все прекрасно знали, что, кроме обычных «ванек», он держал «черных» извозчиков, но привлечь его за это не удавалось. Схваченные на месте преступления блатноги на него как на соучастника не указывали, а то, что лошадка принадлежала Бобонину… так разве за то сажают? Нет такой статьи.

Крутилин с силой толкнул дверь в хозяйский кабинет, где Бобонин в одиночестве сидел за самоваром.

— Иван Дмитриевич? — воскликнул он. — Опять? Прислали бы лучше записочку, сам бы зашел. Я ведь на Большой Морской частенько.

— Что там забыл?

— Лечусь. Прямо напротив вас. Электрогальваническая лечебница доктора Гемелиана.

— И что лечишь, Ферапонт? Совесть?

— А вы по-прежнему шутник, Иван Дмитриевич, — погрозил ему пальчиком Бобонин. — С совестью у меня полнейший ажур, чиста, как невская водица. А вот нервы шалят. Спать плохо стал. В десять лягу, в два ужо просыпаюсь.

Крутилин достал из кармана револьвер:

— Кого сегодня возил Кондратий Полушко?

— Кто, кто? Впервые слышу о таком.

Крутилин спорить не стал, вместо этого выстрелил в самовар. Одна струйка кипятка из него стала литься на пол, вторая на стол. Начальник сыскной пододвинул самовар к самому краю, чтобы обжигала чресла извозопромышленника.

— Что вы… — Бобонин попытался приподняться.

Но Крутилин навел на него револьвер:

— Сидеть. Или следующая пуля твоя. Итак, кто нанял Полушко?

— Кислый.

— Кто такой? Чем занимается?

— «Котов» [96] Сутенеров. пасет в Московской части.

— На Ломаку работал?

— Дозвольте все-таки отодвинуться.

— Валяй, но если соврешь…

— Благодарствуйте. Да, Иван Дмитриевич, вы правы, Кислый служил Ломакину. А теперича задумал занять его место.

— Погонщик «котов»? — удивился Крутилин.

— Он, знаете-с, с амбицией.

— И кто ему конкурент?

— Федька Боцман.

— У того веса побольше.

— Потому Кислый и лютует, авторитет себе набивает. Вчера шмару пытался ухандокать.

Крутилин не удержался, врезал ему в челюсть.

— И у вас нервы ни к черту, загляните-ка тоже к Гемелиану, — посоветовал Бобонин, вынимая изо рта выбитый зуб.

— Где Кислый обитает?

— Чего не знаю, того не знаю. Откуда забрать, куда отвезти, клиенты сами с блатногой договариваются.

— Где найти Полушку?

— Так вы краями разминулись. Буквально за четверть часа до вас лошаденку поставил. И сразу к крале побежал. Брюхата она, с минуты на минуту Полушеночка родит.

— Адрес?

— Чубаров переулок [97] Ныне Транспортный переулок. , дом Жучкова. В аккурат перед кладбищем.

«Ванька» стал ваньку валять: мол, ничего про покушение не знаю, стоял себе на Сергеевской, клиентов поджидал. А туточки выстрел, лошадь испугалась, понесла. И да! Кто-то запрыгнул в сани на ходу, но после поворота на Таврическую выпрыгнул обратно. Нет, внешность не разглядел. Насчет шубы — виноват, стоимость починки возмещу. Кислый? Первый раз слышу.

Иван Дмитриевич выслушал, вздохнул, вытащил револьвер, подошел к беременной бабе и навел ей на живот:

— Считаю до трех. Раз…

— Господин начальник, вы чего, разве это по-людски? — Полушко упал коленями на подножник [98] Коврик. . — Неужто дитя загубите?

— Два…

— Нельзя, не положено, не по правилам!..

— Коли сами правил не соблюдаете, и я на них плевать хотел. Полицейских убивать нельзя. Такое правило знаешь?

Полушко, облизав пересохшие от страха губы, кивнул:

— Что полицейского хотят затемнить, не сказали. Соврали, что помощника аблоката.

— Кто с Кислым был?

— Сапог.

— Это его застрелили?

— Да, царствие небесное. Еще кто?

— Ткач.