Валерий Введенский - Убийца из прошлого

А Выговский для нее был отдушиной, единственным человеком, с которым хоть иногда она могла побыть самой собой.

Как долго продлится их счастье? Чем закончатся отношения? Разрывом или совместной жизнью? Сможет ли она, богатая ныне Лиза, вкусившая успех и обожание, предаться тихому счастью с нищим помощником присяжного поверенного?

Дойдя до Кирочной, Антон Семенович перешел ее наискоски и углубился во дворы, чтобы срезать угол, — финальный отрезок сегодняшнего пути был хорошо ему знаком, именно так каждый день ходил на службу.

До дома Тарусова оставалось саженей десять, не больше, когда за спиной Выговского кто-то тревожно свистнул. Но, погруженный в раздумья, Антон Семенович и головы не повернул, решив, что балуются мальчишки.

Роли распределили так: переодетый точильщиком Кислый занял место у парадной Тарусовых, установив перед собой небольшой столик с инструментами. А Сапог и Ткач бродили по Сергеевской, зазывая клиентов:

— Кому ножи точить? Кому кастрюли паять?

Заметив приближающегося (или подъезжающего в санях) Выговского, они должны были свистом предупредить главаря.

— Тут точить нельзя, — заявил Кислому старший дворник Ильфат.

— Это почему, дяденька? — уточнил с усмешечкой криминалист.

— Другие здесь точат.

Кислый кинул Ильфату серебряный полтинник:

— Я ненадолго. Чик — и нет меня.

Ильфат призадумался — точильщик ему не нравился, рожа уж больно зверская. Однако лишних полтинников не бывает, алчность в нем победила:

— Ну, если недолго…

— Слышал? — дернула Лёшича за рукав Сашенька.

— Что?

— Свист. Очень странный.

— То дворник извозчика подзывает.

— Нет, какой-то разбойничий.

— Скажешь тоже.

— Смотри!

Сашенька вытянула руку, и Лёшич впереди у тарусовской парадной заметил «точильщика», который, выбросив ножик, принесенный ему на заточку, вытащил из-за пазухи револьвер и пошел в сторону Воскресенского проспекта [90] Ныне проспект Чернышевского. .

«Покушение, — понял Лёшич. — Опять народовольцы на Государя охотятся».

Он приподнялся и стукнул извозчика в спину:

— Останови!

— Тпру, — скомандовал Терентий.

Когда сани поравнялись с «точильщиком», Прыжов выпрыгнул из них, пытаясь сбить того с ног. Сие ему удалось, однако выстрелу доктор помешать не успел — Кислый успел нажать на курок мгновением раньше. Падая, Лёшич боковым зрением заметил, что один из мужчин, идущий по Сергеевской, рухнул как подкошенный, но Выговского не узнал. Фимка, не успев приземлиться, попытался скинуть доктора с себя. Силы были неравны — Кислый и помощнее Прыжова был, и опыт в драках в отличие от эскулапа имел, считай, вся Фимкина жизнь была одной сплошной дракой. Лёшич пытался прижать правую руку «точильщика» к тротуару, но тот сумел опрокинуть доктора навзничь. Прыжов крепко ударился головой. Однако его отчаянное сопротивление было не напрасным. Как ни был силен Кислый, скинуть одной рукой с себя здорового мужчину ему удалось с трудом. И пальцы его вынужденно разжались. «Ремингтон» Яблочкова выскользнул из руки и покатился вниз к мостовой.

Сев верхом на доктора, Кислый лишил его сознания двумя мощными ударами кулака.

Услышав выстрел, лошадка испугалась и попыталась рвануть. Извозчик натянул вожжи еще сильнее, и сани завалились набок. Сашеньке каким-то чудом удалось выпрыгнуть перед этим в сугроб. Прямо перед собой она увидела лежащий «ремингтон».

Ромка Сапог с самого детства любил убивать: кузнечикам отрезал головы, кошек вешал, собакам вспарывал животы. Мать нарадоваться не могла:

— На скотобойне именно такие нужны. А платят там хорошо.

Но на скотобойню Ромку не взяли. Громила в грязном фартуке долго вглядывался в его лицо, а потом вдруг сказал:

— Я тебя помню. Ты мою Мурку на осине повесил.

И хорошо поставленным ударом сбил Ромку с ног.

Паренек остаток дня проплакал, а вечером подкараулил подгулявшего громилу у Обводного канала и пырнул в сердце ножом. Ночью в избушку на Средней Рогатке постучали. Мать открыть отказалась. Тогда снаружи пообещали их поджечь. Пришлось впустить непрошеного гостя.

— Ты Козьму прирезал? — спросил Кислый, стащив Ромку с печи.

Не знал, что у парнишки ножик всегда при себе, даже когда спит. Ромка с ходу приставил его к горлу:

— Козьма меня обидел, на службу не взял. А нам с мамкой жрать охота. Понял? Батька зимой помер. Мамка еле ходит. А он из-за кошки…

Кислый клял себя, что пошел один, что ребят не взял. Хоть и малолетка, но с ножиком. А что супротив него сделаешь?

— Чаво умеешь?

— Убивать. Хошь, докажу?

Кислый шмыгнул носом. Умирать ему не хотелось. Да и парнишка вроде путевый…

Они вместе привязали к ногам Козьмы камень и бросили в Обводный. А утром пошли к Ломаке.

Денежным содержанием Ромка остался доволен. Опять же девки раз в неделю задарма. Но вот убийств, то, чего больше всего хотелось, не поручали.

— На то у Ломаки Дуплет, — разводил руками Кислый.

И вот вчера лед тронулся.

— Бабу чикнуть сможешь? — спросил вдруг Кислый.

— Мне без разницы, — заверил его Ромка.

— А ребеночка?

Дочь Желейкиной не давала Кислому покоя. В живых-то ее не оставишь. А убить — у самого рука не поднималась.

— О таком только мечтать, — шмыгнул носом Ромка.

Но с марухой не задалось. Потому что охраняли ее. А на рожон Кислый лезть испугался. Даже швейцара с фараоном дорезать не разрешил.

— Хочешь, чтобы охоту на нас объявили?

Но счастье таки улыбнулось. В гостинице Ромка душу отвел. Старичок-хозяин перед смертью в штаны от страха наложил.

Всю прошлую ночь Ромка уговаривал Кислого доверить ему Выговского.

— Нет, — ответил тот. — Иначе обчество уважать меня не станет. Боцмана знаешь?

— А то!

— Это он, паскуда, всех баламутит, вместо меня верховодить хочет. Так что я сам должен стремистого дернуть [91] Убить полицейского. .

Ромка в ответ недовольно засопел. Кислый хлопнул его по плечу:

— А тебе я Боцмана доверю затемнить. Обещаю.

На Сергеевской Ромка с Ткачом кинули жребий — где кому ходить, «точим ножи» кричать. Ромке не повезло — выпал угол с Таврической [92] Ныне Потемкинская. До 1871 года современные Таврическая и Потемкинская улицы назывались одинаково. . Там дом строился, того и гляди кирпич на голову упадет. Разве гурт [93] Полицейский. пойдет там? Выговского Ромка хорошо запомнил — тот во время облавы его задержал. Битый час допрашивал, подозревал потому что сильно. Повезло, что бланкетка Ромку не сдала. Эх, зря Кислый ему убийство не доверил. Ромка ножичком обтяпал бы все тихо, никто и не заметил бы. Выговский просто бы сел в сугроб — ну плохо человеку стало, с кем не бывает? Пока бы разбирались, их бы и след простыл. Револьвер — кто спорит? — оружие удобное, но слишком громкое. Ромка даже на Таврической выстрел услыхал. И сразу рванул на Сергеевскую. С блатногой [94] «Черный» извозчик который возит исключительно преступников. условились, что там их подберет. Но что такое? Кислый сидел на каком-то фраере и лупил его изо всех сил. А его револьвер медленно поднимала какая-то мамзель.