Линдсей Дэвис - Венера из меди

– Ну, если он решит выдвинуть обвинения…

– Только свистни! - заверил его я. – Я вернусь, выглядя невинным в свою камеру прежде, чем вакханка дважды стукнет в свой бубен.

– Точно, Фалько?

– Разумеется! – я получал наслаждение от вранья.

На улице я сделал глубокий вдох свободы, о котором сразу пожалел. Это был август. Мы стояли перед Форумом. Вокруг трибуны атмосфера была почти столь же душной, как в недрах Латимии.

Большинство аристократов сбежало от этой духоты в летние виллы, но для тех из нас, кто принадлежал к более грубому сословию, жизнь в Риме замедлилась до полусонного состояния. Любое движение в такую жару было невыносимо.

Мать осмотрела своего сынулю-рецидивиста, глядя без всякого восторга.

– Просто недоразумение, ма… - я попытался стереть со своего лица досадливое выражение; частному информатору с крутой репутацией быть спасенным своей мамочкой, как-то несолидно.

– Кто обеспечил столь солидный выкуп? Елена?

Я спросил, имея в виду свою подругу, с избытком наделенную всяческими достоинствами, которую мне удалось приобрести шесть месяцев назад, взамен прежней череды потертых циркачек и цветочниц.

– Нет, залог оплатила я; Елена побеспокоилась об оплате твоего жилища…

Мое сердце упало от такой солидарной поддержки со стороны женщин, что-либо значащих в моей жизни. Я знал, что за все придется заплатить, и не только деньгами.

– Не беспокойся о деньгах.

Тон моей матери свидетельствовал, что с таким сыночком, как я, ей приходится все свои с сбережения держать постоянно под рукой.

– Пошли со мной домой, тебя дожидается отличный обед…

Она, должно быть, планировала цепко держать меня под стражей; а я планировал быть вольной птицей.

– Мне нужно увидеться с Еленой, ма…

В обычной ситуации было бы неразумно для холостяка, которого только что выкупила из тюрьмы его маленькая старая мамочка, сообщить о намерении сбежать к другой женщине. Но моя мать кивнула. Во-первых, Елена Юстина была дочерью сенатора, так что посещение таких высокопоставленных дам считается привилегией для подобных мне, а не, как обычно выражаются матери, развратом. Кроме того, вследствие несчастного случая на лестнице, у Елены только что случился выкидыш, мы потеряли нашего ребенка. В глазах всех моих родственниц я, по-прежнему, выглядел безрассудным бездельником, но, ради Елены, и большинство с этим согласится, в настоящее время я был обязан посещать ее при каждой возможности.

– Пойдем со мной! - стал настаивать я.

– Не будь дураком! – моя мать подняла меня на смех. – Это тебя Елена хочет видеть!

Новость не придала мне уверенности.

Ма жила у реки, за Эмпорием 16 16 Эмпорий (лат. Emporium) – портовый и складской район в Риме. Так же крупный крытый рынок на берегу Тибра. . Мы медленно пересекли Форум (чтобы подчеркнуть, как ее сгорбило от невзгод, которые я ей причинил), и она отпустила меня на волю у моей любимой бани, что стоит за храмом Кастора 17 17 Храм Кастора (лат. Aedes Castoris) – один из старейших храмов на Форуме. . Там я отмылся от тюремной вони, переоделся в запасную тунику, которую я оставил в гимнасии на всякий непредвиденный случай, и нашел брадобрея, которому удалось сделать меня выглядящим более респектабельно (если смыть всю кровь от порезов, что он мне нанес).

Я вышел, все еще чувствуя, что лицо у меня, от сидения взаперти, серое, но уже гораздо более расслабленный. Я шел к Авентину, расчесывая пальцами свои влажные кудри в тщетной попытке придать себе вид жизнерадостного холостяка, который еще может разбудить страсть в женщине. И тут случилась беда. Слишком поздно я заметил парочку мускулистых парней с сомнительной репутацией, которые стояли напротив портика так, чтобы они могли демонстрировать свои мышцы всем, кому приходилось идти по их стороне улицы. Они носили набедренные повязки, и кожаные подвязки на коленях, запястьях и лодыжках, чтобы выглядеть круто. Их высокомерие было ужасно знакомо.

– О, смотрите - это Фалько!

– О, чаячье дерьмо - Родан и Асиак!

В следующий момент один из них уже стоял позади меня, обхватив мои предплечья, в то время как другой тряс мне руку - так вытягивая запястье, что суставы напряглись в своих сочленениях, словно канаты у борющейся с ураганом галеры. Запах старого пота и свежего чеснока заставил слезиться мои глаза:

– Ох! Прекрати это, Родан, мои руки и так уже достаточно длинные…

Назвать эту парочку "гладиаторами", значит нанести оскорбление даже тем потрепанным увальням, которые обычны в этом бизнесе. Родан и Асиак обучались в бараках, что были в ведении моего домовладельца Смаракта, и когда они не отшлепывали, как идиоты, сами себя тренировочными мечами, он их посылал, чтобы сделать улицы более опасными, чем обычно. Они никогда особо не отличались на арене, их роль в жизни общества была - запугивать несчастных жильцов, что арендовали квартиры у Смаракта. Я, находясь в тюрьме, имел одно большое преимущество – таким образом я избегал встреч с моим хозяином, и его любимыми головоломами.

Асиак поднял меня и сжал. Я позволил ему немного поперемешивать мои потроха. Я ждал, пока это не наскучило ему, и он положил меня на тротуарные плиты - тогда я потянул его вниз, вывел из равновесия и перебросил через голову к ногам Родана.

– Олимп! Разве Смаракт вас двоих никогда ничему не учил? – я бойко вскочил на ноги вне пределов их досягаемости. – У вас устаревшие сведения, моя квартплата выплачена!

– Значит слух верен! – покосился Родан. - Мы слышали, что ты теперь на содержании!

– Чувство зависти придает тебя, Родан, мерзкое косоглазие! Твоя мать должна была предупредить тебя, что это отпугнет девиц! Возможно, вы слышали, что за гладиаторами бегают толпы восторженных женщин; но, Родан и Асиак, в Риме есть только вы двое, настолько убогих, что лишены любых поклонниц.

Асиак встал, вытирая нос. Я покачал головой:

– Извини, я забыл: ни одним из вас не могла бы заинтересоваться даже пятидесятилетняя торговка, слепая на оба глаза и без чувства благоразумия…

Асиак прыгнул на меня. И они оба принялись напоминать мне, почему я столь сильно ненавидел Смаракта.

– Это последний раз, когда ты опоздал с платой! – хрюкнул Родан, который имел долгую память.

– И это за следующий раз! – добавил Асиак – предсказатель-реалист.

Мы практиковали этот болезненный танец столько раз, что я быстро выскользнул из их захвата. Бросив еще одно или два оскорбления, я припустил прочь по улице. Они были слишком ленивы, чтобы бегать за мной.

Я был на свободе уже час. И я был уже побит и пребывал в унынии. В Риме, городе домохозяев, свобода сулит двусмысленные радости.

Отец Елены Юстины, сенатор Камилл Вер, жил около Капенских ворот 18 18 Порта Капена (лат. Porta Capena) – ворота в Древнем Риме. От них начинались Латинская дорога (лат. Via Latina) (вела в Капую) и Аппиева дорога (лат. Via Appia) (шла параллельно Латинской до Капуи, а потом сворачивала в Брундизий). . Превосходное место, недалеко от Аппиевой дороги, где она выходит за городскую стену времен республики. По дороге мне удалось найти еще одну баню, чтобы ублажить урожай свежих синяков. По счастью, Родан и Асиак всегда молотят по грудной клетке жертвы, так что мое лицо осталось без опознавательных знаков. И если я не забуду не вздрагивать, Елене не узнает о них, ей это без надобности. Болезненного вида сирийской аптекарь продал мне мазь для раны от меча, и мой бедный бок был обихожен, хотя мазь и оставила жирной след на моей тунике, голубоватой, как плесень на стенной штукатурке, которая и не была предназначена, чтобы производить впечатление на модников из окрестностей Капенских ворот.