Борис Акунин - Коронация, или Последний из романов

Он хлопнул себя по колену.

– Вы слышали, как П-почтальон вчера, на Ходынке, увидев вас, крикнул «Зюкин»? – Разумеется, слышал.

– А откуда он, собственно знал, что вы – Зюкин? Разве вы с ним з-знакомы?

– Нет, но он видел меня на почтамте и, естественно, запомнил.

– Кого он видел на почтамте? – Эраст Петрович вскочил на ноги. – Чиновника министерства земледелия и государственных имуществ. Почтальон должен был решить, что это переодетый Фандорин. Однако он каким-то образом понял, что это вы, хотя никогда п-прежде вас не видел. Откуда, спрашивается, такая сверхъестественная проницательность?

– Ну, очевидно, ему позднее разъяснил Линд, – предположил я.

– Хорошо, это очень даже возможно. Но откуда доктор-то знал о вашем участии в операции? Письмо, в котором я назначал встречу, было написано от моего имени, без какого-либо упоминания о вас. Разве вы кому-нибудь г-говорили, что стали моим помощником в этом рискованном деле?

Я немного поколебался и решил, что в таком ответственном деле скрытничать ни к чему.

– Когда мы проникли в Эрмитаж, я рассказал о наших планах двоим. Но когда я вам объясню, как это произошло, вы поймёте, что другого выхода…

– Кому? – быстро спросил Эраст Петрович. – Имена!

– Её высочеству…

– Вы видели Ксению? – взволнованно перебил он меня. – Что она сказала? Я сухо ответил:

– Ничего. Она спрятала меня, и этого довольно.

– А кто был второй? – вздохнув, спросил Фандорин. – Мой московский помощник Сомов. Он оказался благородным человеком. Не только не выдал, но и обещал помощь…

И я пересказал содержание своего разговора с Сомовым, стараясь припомнить всё в точности.

– Ну так Сомов и есть тот самый шпион, – пожал плечами Эраст Петрович. – Это яснее ясного. Он обосновался в Эрмитаже ещё до вашего прибытия из Петербурга. Знал в доскональности и дом, и расположение комнат. Наверняка отлично изучил парк и присмотрел места для засады. Легко было д-догадаться, что после утомительного переезда ребёнка поведут гулять. А о том, что вы действуете со мной заодно, кроме Сомова сообщить Линду никто не мог.

Я молчал. Возразить на слова Фандорина было нечего, однако я уже составил о Сомове мнение, расставаться с которым мне не хотелось.

– Я вижу, вы сомневаетесь? Что ж, д-давайте удостоверимся. Вы сказали, что Сомова переселили в вашу комнату? Значит, у него там есть телефон. Позвоните ему. Скажите, что мы в отчаянном положении и что нам нужна его помощь.

– А что дальше?

– А дальше передадите т-трубку мне.

Я назвал барышне номер, Эраст Петрович приложил к уху отводную трубку и мы стали ждать. Очень долго раздавались лишь сигналы, и я уж было решил, что Корней Селифанович хлопочет по хозяйственным делам где-нибудь в дальней части дворца, но минуты через три послышался щелчок и запыхавшийся голос Сомова произнёс:

– Эрмитаж. У аппарата.

– Слушайте и ничего не говорите, – сказал я. – Вы меня узнали?

– …Да, – после паузы ответил он.

– Вы по-прежнему готовы нам помогать?

– Да. – На сей раз ни малейшего промедления не было.

– Нужно встретиться.

– Я…я сейчас не могу. Вы не представляете, что здесь творится! Мистер Карр обнаружен мёртвым! Только что! Я вхожу, а он лежит у себя в комнате, и в груди торчит нож! Кухонный, для разделки белой рыбы! Полиция перевернула весь дом, рыщет по саду!

– Спросите, давно ли убит, – шепнул Эраст Петрович.

– Давно ли он убит? – повторил я.

– Что? Откуда же мне… Хотя нет, знаю! Я слышал, как господа из дворцовой полиции говорили, что тело ещё совсем тёплое.

– Этот Линд не человек, а дьявол! – шепнул я, пр и крыв трубку ладонью. – Он продолжает сводить счёты, несмотря ни на что!

– Спросите, вернулась ли Эмилия.

– Скажите, Корней Селифанович, не объявилась ли госпожа Деклик?

– Мадемуазель? А разве она нашлась? – Голос Сомова дрогнул. – Вы что-нибудь про неё знаете?

Неспроста, ох неспроста он так взволновался. Я сразу вспомнил, как он докучал Эмилии со своими французскими уроками. Может быть, Фандорин не так уж и не прав в своих подозрениях на его счёт!

– Неужели Бзнвилл посмел тайно проникнуть в Эрмитаж? – спросил я у Эраста Петровича. – Это просто невероятно!

– Разумеется, невероятно, – хладнокровно заметил он. – Карра зарезал Сомов. Уж он-то в кухонных ножах отлично разбирается.

– Я ничего не слышу! – раздалось в трубке. – Афанасий Степанович, где вы находитесь? Как мне вас найти? Фандорин забрал у меня переговорную воронку.

– У аппарата Фандорин. Здравствуйте, Сомов. Это я хочу с вами встретиться. Если вам д-дорога жизнь его высочества, немедленно выходите из дома через чёрный ход, пройдите парком и через тридцать минут, никак не позже, будьте на Донском кладбище, у противоположной от входа стены. Промедление подобно смерти.

И, не дожидаясь ответа, разъединился.

– К чему такая спешка? – спросил я.

– Я не хочу, чтобы он встретился с Эмилией, которая п-прибудет в Эрмитаж с минуты на минуту. Как бы Сомову не взбрело в голову устранить опасную свидетельницу. Вы ведь слышали, как он забеспокоился. Судя по дерзости, с которой Сомов убил Карра, ваш бесценный помощник в любом случае собирался уносить ноги.

Я покачал головой, вовсе не убеждённый, что Карра убил именно Сомов.

– Всё, Афанасий Степанович. – Фандорин положил в карман свой маленький револьвер, вынул из саквояжа ещё один, повнушительней, и засунул его за пояс. – Теперь наши с вами д-дороги расходятся. Я встречусь с Сомовым и как следует с ним побеседую.

– Что значит «как следует»?

– Скажу ему, что он раскрыт и предложу выбор: пожизненная к-каторга или помощь в поимке Линда.

– А если вы ошибаетесь и он ни в чем не виноват?

– Я пойму это по его п-поведению. Но Сомов – шпион, я уверен.

Я ходил за Эрастом Петровичем по комнате, следя за его приготовлениями. Всё происходило слишком быстро – я никак не успевал собраться с мыслями.

– Но зачем нам расставаться?

– Затем, что если Сомов – человек Линда, то весьма вероятно, что в эту самую минуту он телефонирует своему шефу, и меня ждёт на кладбище более г-горячая встреча, чем я рассчитываю. Правда, у них совсем нет времени на п-подготовку. Но место там удобное, уединённое.

– Тем более я должен идти с вами!

– Нет, Зюкин. Вы должны оставаться здесь и стеречь вот это.

Эраст Петрович сунул руку в карман и вынул обёрнутый платком бриллиант. Я благоговейно подставил ладонь и ощутил странное тепло, исходившее от священного камня.

Развернувшись на каблуках, Фандорин вышел в коридор. Я не отставал от него ни на шаг. У порога кухни Эраст Петрович присел на корточки, подцепил одну из досок пола, приподнял её, и в следующее мгновение в руках у него оказалась знакомая шкатулка.