Джулиан Барнс - Артур и Джордж

Доктор Баттер – вечный камень преткновения, думает Джордж. Но пока что все справедливо. Далее, письма. Письма Грейторекса – ключ, и присяжные изучали их подробно. Они уделили значительное время обсуждению вердикта, и мы считаем, что, по их утверждениям, все эти письма написал Эдалджи. Тщательно рассмотрев указанные письма и сравнив их с подтвержденным почерком Эдалджи, мы не готовы пренебречь выводами, которые сделаны присяжными.

Джордж близок к обмороку. Хорошо еще, что рядом нет родителей. Он перечитывает эти слова. «Мы не готовы пренебречь». Они считают, что письма рассылал он сам! Комиссия объявляет всему свету, что его рукой написаны письма Грейторекса! Джордж делает глоток воды. Опустив доклад на колено, он пытается прийти в чувство.

Тем временем Артур читает дальше и закипает гневом. Впрочем, тот факт, что Эдалджи написал эти письма, еще не означает, что он совершал злодеяния. «Ах, до чего же благородно с их стороны!» – восклицает он. Это не письма виновного человека, который пытается переложить вину на других. Как, во имя всех земных и неземных сил, могло быть иначе, беззвучно рычит Артур, ибо вину главным образом возлагают на самого Джорджа. «Мы считаем весьма вероятным, что эти письма написал невиновный человек, но вместе с тем упрямый и злонамеренный, который позволяет себе недопустимые выходки, делая вид, что знает то, чего знать не может, с тем чтобы направить полицию по ложному пути, усложнив и без того чрезвычайно сложное расследование».

– Белиберда! – кричит Артур. – Бе-ли-бер-да!

– Артур.

– Белиберда, белиберда, – твердит он. – Мне еще не встречался более трезвомыслящий и открытый парень, чем Джордж Эдалджи. «Недопустимые выходки» – похоже, эти идиоты не читали отзывы о нем, собранные Йелвертоном? «Упрямый и злонамеренный». И эта… эта… повестушка, – он швыряет доклад на каминную полку, – защищена парламентской неприкосновенностью? Если нет, я их привлеку за клевету. Всех до единого. И заплачу из своего кармана.

Джорджу кажется, что у него галлюцинации. Кажется, что весь мир сошел с ума. Он вновь в Портленде, в «сухой бане». Ему приказали раздеться до рубахи, задрать ноги, открыть рот. Ему залезли под язык и… как это понимать, D-462? Что ты прячешь под языком? Да это же ломик. Взгляните, офицер, вы согласны, что у этого заключенного под языком спрятан ломик? Нужно доложить по начальству. Ты основательно влип, D-462, предупреждаю заранее. А еще заявлял, что во всей тюрьме не сыщется человека, который менее твоего стремился бы к побегу. Тоже мне святоша, книголюб. Мы взяли на карандаш твой номер, Джордж Эдалджи: номер D-462.

Он вновь останавливается. Артур продолжает. Вторая погрешность стороны обвинения проистекает из непроясненности вопроса о том, действовал ли Эдалджи в одиночку; обвинение меняло свою позицию в зависимости от собственной выгоды. Что ж, хотя бы это не ускользнуло от назначенных сверху болванов. Существенная проблема зрения. Эта тема неоднократно муссировалась в некоторых сообщениях, поступивших в Министерство внутренних дел . Да уж, муссировалась ведущими специалистами с Харли-стрит и Манчестер-Сквер. Мы внимательно ознакомились с докладом выдающегося эксперта, который осмотрел Эдалджи в тюрьме, и с предоставленными нам справками окулистов; собранные на данный момент материалы, по нашему мнению, совершенно недостаточны для установления предполагаемой невозможности.

– Дебилы! «Совершенно недостаточны». Тупицы и дебилы!

Джин не поднимает головы. С этого, как ей помнится, начиналась кампания Артура: он не думал, что Джордж Эдалджи невиновен, – он это знал. До чего они еще дойдут в своем неуважении, если с такой легкостью отмахиваются от работ и суждений Артура!

Но он читает дальше, торопится, словно решив забыть этот пункт. «По нашему мнению, вынесенное решение неудовлетворительно… мы не можем согласиться с вердиктом…» Ха!

– Значит, ты победил, Артур. Его честное имя восстановлено.

– Ха! – Артур даже не поясняет это восклицание. – А теперь слушай дальше. «В своей позиции по данному делу мы исходим из того, что на более ранних этапах вмешательство Министерства внутренних дел было бы неправомерным». Лицемеры. Лжецы. Сплошные лакировщики.

– В каком смысле, Артур?

– В том смысле, дорогая моя Джин, что никто ни в чем не виноват. В том смысле, что здесь применено великое британское решение всех проблем. Произошло нечто ужасающее, но никто ни в чем не виноват. Эту историю надо задним числом вписать в Билль о правах. «Ни в чем нет ничьей вины, в особенности нашей».

– Но они же признают, что вердикт был ошибочным.

– Они говорят, что Джордж невиновен, однако в том, что он провел три года жизни на каторге, ничьей вины не усматривают. Раз за разом министерству указывалось на огрехи следствия, и раз за разом министерство отказывало в пересмотре дела. Виноватых нет. Ура-ура.

– Артур, нужно немного успокоиться, прошу тебя. Выпей чуть-чуть виски с содовой или чего-нибудь другого. Если хочешь, можешь даже закурить трубку.

– В присутствии дамы – никогда.

– Охотно сделаю для тебя исключение. Но прежде всего чуточку успокойся. А потом посмотрим, как они обосновали свое утверждение.

Но Джордж доходит до этого места первым. Предложения… прерогатива помилования… полное оправдание… С одной стороны, мы считаем, что такой приговор выносить не следовало, по вышеизложенным причинам… полный подрыв его профессионального положения и перспектив… под наблюдением полиции… сложно, а то и невозможно вернуть себе утраченные позиции. Тут Джордж останавливается и отпивает еще воды. Он знает, что после «с одной стороны» всегда идет «с другой стороны», и опасается не выдержать этой другой стороны.

– «С другой стороны»! – гремит Артур. – О господи, министерские крючкотворы отыщут здесь столько сторон, сколько рук у этого индуистского бога, как там его…

– У Шивы, дорогой мой.

– Да, у Шивы… пожелай они только доказать, что ни в чем не виноваты. «С другой стороны, не имея оснований не согласиться с тем мнением, к которому, как нам видится, пришли господа присяжные в отношении того, что автором писем тысяча девятьсот третьего года был Эдалджи, мы, признавая его невиновность, обязаны вместе с тем отметить, что он в некоторой степени сам спровоцировал такое положение…» Нет, нет, нет, НЕТ.

– Артур, прошу тебя. Соседи подумают, что мы скандалим.

– Извини… Дело в том, что… а-а-ах, «Приложение номер один», да-да, петиции, причины, по которым Министерство внутренних дел вечно бездействует. «Приложение номер два», давай-ка посмотрим, как министерский царь Соломон выражает благодарность Комиссии. «Подробный, исчерпывающий доклад». Исчерпывающий! Целых четыре страницы, без единого упоминания Энсона и Ройдена Шарпа! Трескотня… спровоцировал такое положение … тра-та-та… принять сделанные выводы… однако… исключительное дело … еще бы… бессрочная дисквалификация … Ага, вижу, больше всего они боятся юридического сообщества, которое видит здесь грубейшую судебную ошибку со времен… со времен… да, значит, если они восстановят его в правах… тра-та-та… тра-та-та… всестороннее и самое пристальное внимание… полное оправдание .