Джулиан Барнс - Артур и Джордж

В голове у Артура всплывает некий образ из давних времен. Стонихерст, ночь; дежурный иезуит бесшумно обходит дортуары, чтобы не допустить разврата среди воспитанников. Это было оправданно. Вот что ему требуется – и сейчас, и в обозримом будущем: свой личный дежурный иезуит. Нынешнее происшествие не должно повториться. Для него, как для врача, эта минутная слабость объяснима; но для английского джентльмена она постыдна и тревожна. Он даже не знает, кого предал больше всех: Джин, Туи или себя. В какой-то степени определенно всех троих. И это не должно повториться.

Всему виной внезапность, а также разрыв между мечтой и реальностью. В рыцарских романах объект любви недосягаем: это, например, жена сюзерена. Доблесть рыцаря – под стать его чистоте. Но Джин вполне досягаема, тогда как Артур отнюдь не безвестный доблестный рыцарь, свободный от брачных уз. Напротив, он женатый мужчина, три года назад приговоренный к воздержанию лечащими врачами супруги. Весит он за девяносто… нет, за сто килограммов, держится в хорошей форме, энергичен; не далее как вчера ночью у него было непроизвольное семяизвержение.

Но теперь, когда этот непростой вопрос встает перед ним со всей ужасающей отчетливостью, Артур способен его осмыслить. Умом он обращается к практическим аспектам любви, точно так же как некогда обращался к практическим аспектам болезни. Проблему – проблему! боль, сокрушительную радость, муки! – он определяет следующим образом. Для него немыслимо разлюбить Джин; для нее немыслимо разлюбить его. Для него немыслимо развестись с Туи, матерью его детей, к которой он по сей день испытывает душевную привязанность и уважение; да что там говорить: только негодяй способен бросить больную жену. Для него немыслимо и превратить роман в интрижку, сделав Джин своей любовницей. У каждой из трех сторон есть своя честь, пусть даже Туи не ведает, что ее честь обсуждается у нее за спиной. Но таково непременное условие: Туи ничего не должна знать.

На следующем свидании он берет инициативу на себя. Так надо: он мужчина, он старше; Джин – девушка, возможно, импульсивная, чью репутацию запятнать нельзя. Поначалу она тревожится, решив, что Артур вознамерился с нею порвать, но когда понимает, что он всего лишь хочет упорядочить их отношения, расслабляется, а временами, похоже, и вовсе перестает слушать. Ее тревога прорывается вновь, когда Артур подчеркивает, что они должны быть крайне осторожны.

– Но целоваться-то можно? – спрашивает она, будто проверяя условия контракта, благополучно подписанного с завязанными глазами.

От ее интонации у него тает сердце и туманится мозг. Чтобы скрепить контракт, они целуются. Впрочем, Джин лишь коротко клюет его, словно птичка, с открытыми глазами, тогда как Артур предпочитает, чтобы глаза были закрыты, а губы надолго сливались с губами. Ему даже не верится, что он вновь кого-то целует, тем более Джин. Он запрещает себе думать, до какой же степени это отличается от поцелуев с Туи. Как бы то ни было, очень скоро восстание начинается вновь, и он отстраняется.

Они будут видеться; будут ненадолго оставаться наедине; целоваться можно; забываться нельзя. Их положение крайне опасно. А она опять слушает вполуха.

– Пора мне съехать от родителей, – говорит она. – Я могу снимать квартиру на паях с женской компанией. Тогда ты сможешь свободно ко мне приходить.

До чего же она не похожа на Туи: прямолинейная, открытая, свободная от предрассудков. С самого начала она относилась к нему как к равному. И в том, что касается их любви, они, конечно, на равных. Но на нем лежит ответственность и за них обоих, и за Джин в отдельности. Он обязан следить, чтобы ее прямодушие не обернулось бесчестьем.

В последующие недели Артур порой задумывается, не ждет ли Джин, что он сделает ее своей любовницей. Сколько страсти в ее поцелуях и сколько разочарования во взоре, когда он отстраняется; как она льнет к его груди; временами у Артура возникает чувство, будто она точно знает, что творится у него на душе. И тем не менее он не вправе допускать подобные мысли. Она не такая: в ней нет ложной скромности, а это значит – она всецело ему доверяет и доверяла бы, даже не будь у него незыблемых принципов.

Но одного лишь распутывания житейских сложностей, что сопутствуют их отношениям, недостаточно; ему столь же необходимо моральное одобрение. Артур с трепетом отправляется на вокзал Сент-Панкрас и садится в поезд, идущий в Лидс. Высшим авторитетом остается для него матушка. Она внимательно читает все его произведения, прежде чем они пойдут в печать; сходную роль играет она и в его эмоциональной жизни. Только матушка может подтвердить, что выбранный им план действий правомерен.

В Лидсе он садится на поезд до Карнфорса и в Клэпхеме делает пересадку до Инглтона. Матушка поджидает его на станции в своей легкой повозке, одетая в красный жакет и хлопчатобумажный белый капор, который она, похоже, теперь носит не снимая. Две тряские мили в повозке кажутся Артуру бесконечными. Матушка все время потакает своему пони по кличке Муи, а тот – коняшка с характером: к примеру, наотрез отказывается приближаться к паровозам. С ним также приходится объезжать стороной участки дорожных работ и радоваться каждому случаю лошадиной невнимательности. Наконец они заходят в Мейсонгилл-коттедж. Артур незамедлительно принимается выкладывать матери все. По крайней мере, все существенное. Все, что ей необходимо знать, чтобы вынести суждение о его возвышенной, ниспосланной небесами любви. Про то, как на него снизошло внезапное чудо, сделавшее жизнь его невыносимой. Про свои переживания, чувство долга и угрызения совести. Про Джин, ее очаровательную непосредственность, острый ум, добродетель. Про все. Почти.

Сбиваясь, он заводит рассказ сначала, углубляясь в новые подробности. Подчеркивает происхождение Джин, ее шотландские корни – такая родословная способна увлечь любого генеалога-любителя. По одной линии род ее восходит к Мализу де Легге, жившему в тринадцатом веке, а по другой – к самому Робу Рою. В настоящий момент она живет с богатыми родителями в Блэкхите. Семейство Лекки, уважаемое и благочестивое, сделало состояние на чайной торговле. Возраст Джин – двадцать один год. Она – обладательница волшебного меццо-сопрано, пению обучалась в Дрездене, собирается на стажировку во Флоренцию. Прекрасно держится в седле, но ему еще предстоит в этом убедиться. Ее отличают чуткость, честность, сила духа. Наконец, внешность ее тоже достойна восхищения. Стройная фигура, изящные ручки и ножки, волосы цвета темного золота, зелено-карие глаза, слегка вытянутый овал лица, идеальная белоснежная кожа.

– Ты словно расцвечиваешь фотографию, Артур.